Футбольное чтиво
- Автор темы SAXAR
- Дата начала
SAXAR
Креативный модератор
Речь пойдёт о вратарях, одевавших форму сборной в первой половине двадцатого века, вплоть до 1930 года. Отправной точкой в истории немецкого футбола является 28 января 1900 года, когда в лейпцигском ресторанчике «Мариенгартен» представители 86 клубов основали Немецкий Футбольный Союз. Эта дата считается днём Рождения немецкого футбола. В 1903 году прошёл первый чемпионат страны.
Свой первый матч сборная Германии провела в 1908 году (поражение 3:5 от Швейцарии). В той игре ворота сборной защищал Фриц Баумгартен, для которого тот поединок так и остался единственным матчем за главную национальную команду.
Первым голкипером, твёрдо занимавшим место в воротах сборной Германии на протяжении нескольких лет, был Адольф Вернер (Adolf Werner). В период с 1909 по 1912 год Вернер провёл за сборную 13 игр, в которых пропустил 41 мяч. Отмечу, что в те годы национальная команда проводила от силы 4-5 матчей в году, так что показатель Вернера не так уж и плох. Что касается обилия пропущенных мячей – так ведь в первые десятилетия 20 века немцы были середняками европейского футбола, частенько проигрывая с разгромным счётом англичанам, австрийцам. Так в своём дебютном матче Англия – Германия вратарь Вернер пропустил девять голов (счёт встречи 9:0)! Та игра прошла на университетском стадионе Оксфорда.
Кроме того, в кайзеровской Германии футбол долгое время считался абсолютным непотребством. В стране, где царил культ дисциплины и порядка, где главным элементом государственности была армия, для физического воспитания народа превыше всего ценились гимнастика и бег. Гимнастика была всюду, и неудивительно, что до сих пор в аббревиатурах названий многих спортивных клубов страны присутствует буква «Т» (Turnen – гимнастика, гимнастический), Например, TSV «Munchen 1860», где TSV – Turnensportverein (гимнастическое спортивное общество).
О футболе тогда отзывались примерно так: «Абсолютно недопустимой с нравственной точки зрения является игра, в которой участвуют 22 едва одетых человека, бегающие по грязи толпой, сломя голову, за кожаным мячом». Во многих городах Германии полицейские арестовывали участников футбольных баталий. Свою личную неприязнь к футболу выражал сам Кайзер Вильгельм II. К тому же не забывайте, что футбол – английское изобретение, с Британских островов он распространялся по миру. А Германия в начале 20 века была с Британской Империей, мягко говоря, не в ладах.
Любопытный случай. Автор первого забитого мяча в истории сборной Германии (1908-й год) 18-летний ученик реальной школы Франкфурта-на-Майне Фритц Беккер за неделю до своего голевого почина три часа просидел в карцере. Таким было наказание за то, что он во дворе школы гонял мяч с приятелями.
Ярким свидетельством отношения к футболу в начале 20-го века служит статья известного педагога из Штуттгарта по фамилии Планк. В газете «Bild» от 27 января 2000 года приведены выдержки из заметки почти столетней давности: «Футбол - это ничто иное, как лодырничанье! Это псевдоспорт британцев, которому нет места в Германии!».
Но вернёмся к Адольфу Вернеру. К достижениям Вернера следует отнести первый сухой матч в истории сборной Германии. Впрочем, та игра стала рекордной по многим другим показателям - на Олимпийских Играх 1912 года в Стокгольме немцы со счётом 16:0 разнесли в щепки сборную Российской Империи. Это по сей день самая крупная победа в истории сборной Германии, ещё один рекорд – 10 голов в том матче забил форвард Фукс. Впрочем, уже в следующем матче немцы уступили 1:3 Венгрии и выбыли из турнирной борьбы. Встреча против венгров стала для Адольфа Вернера последней в форме сборной Германии.
Вратаря Вернера отличала неуёмная храбрость – бросался в ноги нападающим, очертя голову (а в те времена на поле царило куда более жестокое действо, чем сейчас, и голкипера частенько продолжали пинать ногами уже и после того, как он брал мяч в руки). Впоследствии Вернер дожил до преклонных лет и умер в 1975 году в возрасте 88 лет.
Начавшаяся Мировая война поломала обычный ход жизни, исковеркала миллионы судеб, прервала развитие футбола. В период с 1914 по 1920 годы сборная Германии не провела не одного матча. Обескровленной, голодной, бунтующей стране было не до футбола. Но во многом благодаря Игре люди стали возвращаться к привычной жизни. С 1919 года играют клубы, а в 1920 возобновила свои матчи сборная страны.
И новая Германия заполучила нового героя. На долгих десять лет, пусть и с небольшим перерывом, основным голкипером сборной и любимцем болельщиков по всей стране стал величайший вратарь довоенной Германии, лучший голкипер Европы 20-х годов, самый популярный немецкий футболист на долгие годы – Хайнрих Штульфаут, или просто «Хайнер», как его называли любители футбола.
Хайнрих Штульфаут (Heinrich Stuhlfauth) – фигура колоссального масштаба. Он добился фантастических успехов на клубном уровне, десять лет был основным вратарём сборной Германии, стал настоящим новатором во вратарском ремесле, наконец, был сам по себе очень неординарной личностью.
Хайнрих Штульфаут родился 11 января 1896 года в Нюрнберге.
Поначалу в детстве Хайнрих мечтал стать велосипедистом. Однако против этого категорически возражали родители – они опасались, что сын, гоняя на велосипеде посадит лёгкие и заболеет чахоткой. Тогда Хайнрих сделал выбор в пользу футбола. Причём тренировки он посещал по вечерам после учёбы (сначала школа, потом учился на электромонтёра) и тайком от родителей – строгий отец категорически возражал против спорта, считая, что главное – учёба и получение профессии.
В 14 лет всё также без ведома родителей Штульфаут стал членом нюрнбергского клуба «Франкония» (FC ”Franken”). В этой команде Штульфаут начинал свою карьеру левым инсайдом. Однажды перед матчем с принципиальным соперником – клубом «Пфайль» (FC ”Pfeil”) - вратарь «Франконии» получил травму, и руководители команды велели Штульфауту встать в ворота. «Ты у нас самый высокий, так что иди в ворота», - резюмировал тренер. Пришлось Штульфауту (рост - 184 см) подчиниться воле наставника.
Любопытно, но вскоре Штульфаут перешёл как раз в «Пфайль», где продолжал играть в поле во второй команде клуба. Лишь в 1914 году, когда основной голкипер «Пфайля» ушёл на фронт, Хайнрих вновь вернулся в ворота. Его отменная игра за «Пфайль» привлекла внимание сильнейшего клуба региона – «Нюрнберга». После этого и родители признали футбольный талант сына. В 1916 году Штульфаут переходит в «Нюрнберг», где почти сразу стал основным вратарём – предыдущий страж ворот, яркий голкипер Вешенфельдер погиб на войне. Дебют Хайнриха превзошёл все ожидания.
Однако, в конце 1916 года Штульфаута призвали в армию. И тут ему здорово помог его талант. Тогдашний президент «Нюрнберга» доктор Нойбергер был помимо прочего главой нюрнбергского гарнизона, и он добился, чтобы Штульфаут на фронт не попал –вплоть до окончания войны Хайнрих играл в футбол, был вратарём команды Третьего Армейского Корпуса.
По сей день Хайнер считается величайшим игроком в истории Клуба (именно так – Клуб (Der Club) – сокращённо называют в Германии «Нюрнберг»). С 1916 по 1933 Штульфаут сыграл за «Нюрнберг» 606 игр. Он пять раз приводил Клуб к победе в чемпионате Германии – в 1920, 1921, 1924, 1925 и 1927 годах.
Думаю, вам известно, что до образования бундеслиги в 1963 году, чемпионат Германии проводился по зональному принципу: сперва разыгрывался чемпионат зон (их количество периодически менялось), а затем несколько лучших команд разных зон играли друг против друга на вылет. Штульфаут считался непревзойдённым мастером игр на выбывание. Достаточно сказать, что за все свои пять победных финальных поединков Штульфаут не пропустил ни одного гола!!! Для тех времён, когда результативность в футболе была несравнимо выше нынешней, это был просто фантастический показатель.
Штульфаут был участником одного из самых скандальных матчей в истории немецкого футбола. В 1922 году в переигровке финала чемпионата Германии «Нюрнберг» встречался с «Гамбургом». Первая игра была прервана в дополнительное время при счёте 2:2, так как наступила темнота, а искусственного освещения на стадионах ещё не было. Ганзейцы весь матч имели преимущество, но никак не могли забить. Нюрнбержцы действовали очень жёстко, порой грубо, на поле вспыхивали конфликты. Судья удалил с поля двух игроков «Нюрнберга». Вскоре ещё один футболист Клуба покинул поле из-за травмы, а затем ещё один! Таким образом, в составе красно-чёрных осталось лишь семеро футболистов. По тоглашним правилам судья прервал встречу. Немецкий Футбольный Союз присудил победу «Гамбургу». Потом чиновники потребовали, чтобы гамбуржцы отказалсиь от титула. Северяне отказались, и НФС аннулировало результаты турнира.
Так по сей день в анналах футбольной статистики напротив надписи «чемпион Германии 1922 года» стоит надпись – «не определён». Зато лучший игрок был определён сразу. Им стал Хайнрих Штульфаут.
[/url]
Автор выражает признательность автору этого сайта Томасу Хольцеру
С начала 20-х годов слава Штульфаута стала стремительно распространяться по Германии и всей Европе. Звездой международного уровня Штульфаут стал в 1921 году после матче в Праге со «Спартой».
Пражане были в те годы одной из сильнейших клубных команд Европы. Ни один немецкий клуб доселе не смог сыграть со «Спартой» даже вничью. «Нюрнберг» сыграл вничью 0:0. «Дьявол в воротах», «Он всё предвидит!», - лейтмотив пражских газет после матча.
«Нюрнберг» был одним из первых немецких клубов, которому было разрешено совершать зарубежные турне. Мастерство блестящего голкипера по достоинству оценили многих стран. В течение долгих десяти лет не прекращались споры, кто лучший голкипер мира – великий испанец Замора или грандиозный немец Штульфаут?
Много копий было сломано в этом споре. Главным козырем Штульфаута была его манера игры. Штульфаут – вратарь-новатор. Он первым стал действовать по всей штрафной площадке, отменно играл на выходах, смело шёл на перехват мяча. Ни один вратарь до Штульфаута не выходил так далеко из ворот. Именно великий голкипер «Нюрнберга» ввёл во вратарский арсенал игру ногами за пределами штрафной. Сам Штульфаут говорил по этому поводу следующее: «Я начинал карьеру нападающим, так почему не использовать свои навыки, играя в воротах? Голкипер должен не стоять, а играть в воротах! Моё игровое мышление подсказывало, что своими выходами я могу помочь защитникам и даже начинать атаки своей команды». Вот ещё один пассаж вратаря: «Я нёсся навстречу мячу 30-40 метров, дабы выбить его подальше и сорвать атаку соперника. Советую каждому вратарю поигрывать в поле за вторые-третьи команды своего клуба».
Знаменитый форвард сборной Австрии 20-х годов Карл Канхойзер отмечал: «Заморе я нередко забивал по 3 гола. Штульфауту я был рад забить один! Стоило мне оказаться на ударной позиции у его ворот, он, как чёрт, мчался на меня, закрывая всё пространство!». Ещё одним важнейшим качеством Штульфаута была его абсолютная невозмутимость. «Он не знал, что такое нервозность. Во время игр он сконцентрирован, как индийский йог», отмечали журналисты.
Штульфаут был профессором в воротах. Расчётливым, собранным, надёжным. Он отменно выбирал позицию, не был вратарём-позёром. Он играл эффективно, а не эффектно. Зрители крайне редко видели в его исполнении показушные полёты, прыжки и прочую мишуру. Штульфаут читал ситуацию, активно перемещался в рамке, делал несколько шагов и намертво брал мяч. Штульфаут в совершенстве умел парировать удары соперника с близкого расстояния ногами. «Зачем падать и стараться поймать мяч руками, теряя при этом мгновения, когда можно просто выставить ногу?». Штульфаут был достаточно высок для вратаря своего времени (ещё раз напомню - 184 см) и широкоплеч. «Его мощная, статная фигура в воротах придавала нам уверенности», вспоминал игрок «Нюрнберга» Карл Ригель. Он не боялся идти в борьбу с нападающими, смело бросаться в ноги. Тот же Ригель отмечал, что «Хайнер всегда терпел».
Неотъемлемыми атрибутами вратаря Штульфаута были его серый пулловер и крепко одетая на голову кепка. Эти элементы одежды Хайнера были предметом многочисленных анекдотов и язвительных колкостей. Играл Штульфаут без перчаток.
Любимец города Нюрнберга был весьма колоритной личностью и вне футбольного поля. Он содержал свой ресторан, посетить который почитали за честь самые известные люди Германии. Несмотря на многочисленные визиты актёров, политиков, музыкантов, сам Штульфаут своими самыми дорогими гостями считал простых горожан и великого британского форварда Дикси Дина, пару раз заезжавшего к своему приятелю-сопернику. Ресторан Штульфаута славился своими великолепными винами.
Штульфаут был заядлым мотоциклистом. Его серый мотоцикл марки «Виктория» знал весь город. Кроме того, Штульфаут был одним из самых высокооплачиваемых рекламных актёров в Германии! Главным объектом рекламы были ... мотоциклы фирмы «Виктория»! Также звёздный голкипер рекламировал автомобили, одежду и множество других товаров. Любовь Штульфаута к родному городу не знала границ. «Он бился за честь своей малой Родины, как зверь, и очень переживал любой проигрыш, даже в товарищеском матче. Ведь тем самым мы подводили горожан», вспоминал ещё один партнёр Штульфаута, знаменитый защитник Кальб. У нынешних фанов «Нюрнберга» есть баннер со словами Хайнера Штульфаута: «Это честь играть для этого города, играть за этот клуб, играть ради жителей Нюрнберга». Для своего города он был Богом.
Неоднозначной была карьера Штульфаута в сборной. В своём дебютном матче он пропустил четыре гола от швейцарцев, игра закончилась со счётом 1:4. Тем не менее Штульфаут стал полноправным основным вратарём сборной. С 1920 по 1930 годы Штульфаут провёл за сборную 21 матч, что было по тем временам приличным показателем. К тому же в Германии в 20-х годах были и другие неплохие голкиперы. Не раз Штульфаут допускал ошибки, играя за сборную. Прежде всего, на выходах. Строгий, педантичный первый тренер сборной Германии Отто Нерц (возглавил команду в 1926 году) относился к манере игре Штульфаута критично и не раз пробовал в команде других вратарей.
Как бы то ни было, в течение 10 лет Штульфаут был непререкаемым авторитетом. Именно его портрет красовался на афишах предстоящих матчей сборной, «на Штульфаута» шёл на стадионы народ. Ему не суждено было сыграть на чемпионате мира, ведь Германия начала участвовать в них только с 1934 года. В основном он играл в товарищеских матчах.
Единственным крупным турниром, в котором довелось участвовать Штульфауту, были Олимпийские Игры 1928 года в Амстердаме. В первом матче немцы со счётом 4:0 обыграли грозную в те годы Швейцарию. Уже в следующем поединке, в ¼ финала Германии предстояло встретиться с великолепной сборной Уругвая, действующими Олимпийскими чемпионами, будущими чемпионами мира. Тот матч и по сей день любят вспоминать, когда нужно описать жёсткий, грубый матч со слабым арбитром. Страсти на поле накалились с первых минут игры, и египетский рефери Мохамед выпустил нити игры. Когда судья спохватился было поздно. На 37-й минуте с поля был удалён партнёр Штульфаута по «Нюрнбергу» Кальб. Южноамериканцы не толь превосходно обращались с мячом, но и были мастерами всяких неспортивных уловок и провокаций. До удаления Кальба Германия держалась, но в конце первого тайма и Штульфаут был бессилен – соперник забил два гола. Вторая половина также ознаменовалась постоянными стычками и обоюдной грубостью. Немцы отквитали один гол, затем поле из-за травмы покинул один из их игроков, и соперник дожал Германию – 1:4. Под занавес матча за драку были удалены форвард немцев Хоффманн и уругвайский защитник Насацци, весь матч лупивший почём зря форвардов сборной Германии. Уругвай в итоге стал Олимпийским чемпионом. Через два года «небесно-голубые» выиграют чемпионат мира.
Свой последний матч за сборную Германии Штульфаут провёл 2 марта 1930 года. В тот день Германия принимала итальянцев и уступила 0:2. Оба гола были забиты из-за грубейших ошибок Штульфаута на выходе, когда он выбегал за пределы штрафной и промахивался мимо мяча. Пресса тут же стала трубить о «закате Штульфаута». Любопытно, что за год до этого матча пресса вознесла вратаря в ранг национального героя после победы сборной над Италией в Турине (2:1). «Герой Турина» - высокие слова годичной давности превратились в пыль. Любопытный факт – с матча в Турине 1929 года велась первая в немецкой истории прямая радиотрансляция. Фамилия «Штульфаут» звучала в эфире постоянно.
Интересно, что спустя 61 год, в 1990-м немецкие журналисты достали из сундуков истории это «звание». В полуфинале чемпионата мира 1990 года сборная ФРГ в серии пенальти одолела Англию, Бодо Иллгнер отбил удар Стюарта Пирса, а Крис Уоддл пробил выше ворот. Иллгнер стал новым «героем Турина» (Held von Turin).
В общем, в 1930-м Штульфаут вынужден закончить карьеру в сборной. 34 года, травмы, разногласия с тренером национальной команды, строгим педантом Отто Нерцем. К тому же в Германии подросло новое блестящее поколение голкиперов. Хайнер ещё три года поиграл за «Нюрнберг» и повесил бутсы на гвоздь.
В дальнейшем Штульфаут занимался свои рестораном, рекламировал товары, работал в «Нюрнберге» тренером молодёжи. В частности, именно Штульфаут одним из первых разглядел талант никому не известного молодого нападающего молодёжной команды клуба Макса Морлока, ставшего впоследствии выдающимся игроком. В 1954 году Морлок стал чемпионом мира в составе сборной ФРГ.
В 1956 году журнал «Kicker» провёл опрос с целью определить самого популярного немецкого футболиста всех времён. Первое место занял Хайнрих Штульфаут. И это несмотря на то, что двумя годами ранее сборная ФРГ выиграла чемпионат мира! Воистину – великое видится на расстоянии! В 2000 году множество изданий проводили опросы, приуроченные к стлетию Немецкого Футбольного Союза. Штульфаут непременно попадал в первую пятёрку лучших вратарей в истории немецкого футбола. В январе 1966 году Штульфаут стал Почётным гражданином Нюрнберга.
Умер Хайнрих Штульфаут 12 сентября 1966 года от инфаркта. Его именем названа улица в одном из районов Нюрнберга. Рядом с «Франкен-Штадионом», колыбелью «Нюрнберга» находится Stuhlfauth-Stuben (Штульфаут-Штубен) - небольшой гаштетт и музей.
Хайнрих Штульфаут – лучший футболист «Нюрнберга» всех времён.
Хайнрих Штульфаут – первый великий немецкий футболист.
Рассказ о немецких вратарях того времени был бы неполным без упоминания имени Теодора «Тедди» Лорманна (Theodor Lohrmann). В 20-е годы этот отличный голкипер был в тени своего друга Штульфаута, являлся вторым вратарём сборной Германии. Лорманну довелось сыграть всего три матча за национальную команду, однако Тедди великолепно выступал за один из сильнейших клубов Германии той поры – «Гройтер Фюрт».
Лорманн родился 7 сентября 1898 года в Мангейме. Первые шаги в спорте делал в знаменитом маннгеймском клубе «Вальдхоф». Лорманн был не только футболистом. Он блестяще играл в гандбол и регби, был отличным пловцом и ватерполистом. В 1920 году Лорманн переходит из «Вальдхофа» в «Гройтер Фюрт». По манере игры Лорманн и Штульфаут были похожи тем, что Лорманн также отлично действовал на выходах и читал игру. Он был высок (190 см), худощав и очень прыгуч, обладал молниеносной реакцией. Лорманн в отличие от Штульфаута нередко играл на публику.
В составе «Фюрта» Лорманн не добился больших успехов. Свои победы в чемпионате «Гройтер Фюрт» одержит в 1926 и 1929 годах, когда Тедди в клубе уже не будет. Однако своей прекрасной игрой Лормании заслужил колоссальную любовь болельщиков, он неоднократно выступал за сборную Южной Германии (в каждом регионе страны были такие сборные команды).
В 1923 году Лорманн переходит из «Фюрта» в мощнейший в те годы «Венский Любительский Спортивный Клуб», ставший впоследствии называться «Аустрией». В «Аустрии» Лорманн становится чемпионом Австрии по футболу и гандболу (также играет в воротах), призёром чемпионата по водному поло (также вратарём).
Всю свою карьеру отличный вратарь Лорманн находился в тени великого Штульфаута. По окончании карьеры Лорманн работал тренером. В частности, тренировал «Цюрих», трудился в «Рот-Вайссе» из Оберхаузена.
Теодор Лорманн умер 2 сентября 1971 года.
Ещё одним сильным вратарём в 20-е годы был Георг Эртль (Georg Ertl). В 1925-1926 годах он совершил, казалось невозможное – вытеснил Штульфаута из состава сборной! Эртль провёл за сборную семь матчей. Его очень уважал тренер Отто Нерц. Эртль в отличие от Штульфаута почти не выходил из ворот, зато отменно играл на линии.
Такова история немецкого вратарского искусства в первые 30 лет двадцатого века. Замечательные голкиперы того времени задали планку для будущих поколений. И уже в 30-е годы болельщики в Германии восторгались игрой целой плеяды замечательных стражей ворот – Виллибальда Кресса, Фритца Бухло, Ханса Якоба, Ханса Клодта, Хельмута Яна…
Свой первый матч сборная Германии провела в 1908 году (поражение 3:5 от Швейцарии). В той игре ворота сборной защищал Фриц Баумгартен, для которого тот поединок так и остался единственным матчем за главную национальную команду.
Первым голкипером, твёрдо занимавшим место в воротах сборной Германии на протяжении нескольких лет, был Адольф Вернер (Adolf Werner). В период с 1909 по 1912 год Вернер провёл за сборную 13 игр, в которых пропустил 41 мяч. Отмечу, что в те годы национальная команда проводила от силы 4-5 матчей в году, так что показатель Вернера не так уж и плох. Что касается обилия пропущенных мячей – так ведь в первые десятилетия 20 века немцы были середняками европейского футбола, частенько проигрывая с разгромным счётом англичанам, австрийцам. Так в своём дебютном матче Англия – Германия вратарь Вернер пропустил девять голов (счёт встречи 9:0)! Та игра прошла на университетском стадионе Оксфорда.
Кроме того, в кайзеровской Германии футбол долгое время считался абсолютным непотребством. В стране, где царил культ дисциплины и порядка, где главным элементом государственности была армия, для физического воспитания народа превыше всего ценились гимнастика и бег. Гимнастика была всюду, и неудивительно, что до сих пор в аббревиатурах названий многих спортивных клубов страны присутствует буква «Т» (Turnen – гимнастика, гимнастический), Например, TSV «Munchen 1860», где TSV – Turnensportverein (гимнастическое спортивное общество).
О футболе тогда отзывались примерно так: «Абсолютно недопустимой с нравственной точки зрения является игра, в которой участвуют 22 едва одетых человека, бегающие по грязи толпой, сломя голову, за кожаным мячом». Во многих городах Германии полицейские арестовывали участников футбольных баталий. Свою личную неприязнь к футболу выражал сам Кайзер Вильгельм II. К тому же не забывайте, что футбол – английское изобретение, с Британских островов он распространялся по миру. А Германия в начале 20 века была с Британской Империей, мягко говоря, не в ладах.
Любопытный случай. Автор первого забитого мяча в истории сборной Германии (1908-й год) 18-летний ученик реальной школы Франкфурта-на-Майне Фритц Беккер за неделю до своего голевого почина три часа просидел в карцере. Таким было наказание за то, что он во дворе школы гонял мяч с приятелями.
Ярким свидетельством отношения к футболу в начале 20-го века служит статья известного педагога из Штуттгарта по фамилии Планк. В газете «Bild» от 27 января 2000 года приведены выдержки из заметки почти столетней давности: «Футбол - это ничто иное, как лодырничанье! Это псевдоспорт британцев, которому нет места в Германии!».
Но вернёмся к Адольфу Вернеру. К достижениям Вернера следует отнести первый сухой матч в истории сборной Германии. Впрочем, та игра стала рекордной по многим другим показателям - на Олимпийских Играх 1912 года в Стокгольме немцы со счётом 16:0 разнесли в щепки сборную Российской Империи. Это по сей день самая крупная победа в истории сборной Германии, ещё один рекорд – 10 голов в том матче забил форвард Фукс. Впрочем, уже в следующем матче немцы уступили 1:3 Венгрии и выбыли из турнирной борьбы. Встреча против венгров стала для Адольфа Вернера последней в форме сборной Германии.
Вратаря Вернера отличала неуёмная храбрость – бросался в ноги нападающим, очертя голову (а в те времена на поле царило куда более жестокое действо, чем сейчас, и голкипера частенько продолжали пинать ногами уже и после того, как он брал мяч в руки). Впоследствии Вернер дожил до преклонных лет и умер в 1975 году в возрасте 88 лет.
Начавшаяся Мировая война поломала обычный ход жизни, исковеркала миллионы судеб, прервала развитие футбола. В период с 1914 по 1920 годы сборная Германии не провела не одного матча. Обескровленной, голодной, бунтующей стране было не до футбола. Но во многом благодаря Игре люди стали возвращаться к привычной жизни. С 1919 года играют клубы, а в 1920 возобновила свои матчи сборная страны.
И новая Германия заполучила нового героя. На долгих десять лет, пусть и с небольшим перерывом, основным голкипером сборной и любимцем болельщиков по всей стране стал величайший вратарь довоенной Германии, лучший голкипер Европы 20-х годов, самый популярный немецкий футболист на долгие годы – Хайнрих Штульфаут, или просто «Хайнер», как его называли любители футбола.
Хайнрих Штульфаут (Heinrich Stuhlfauth) – фигура колоссального масштаба. Он добился фантастических успехов на клубном уровне, десять лет был основным вратарём сборной Германии, стал настоящим новатором во вратарском ремесле, наконец, был сам по себе очень неординарной личностью.
Хайнрих Штульфаут родился 11 января 1896 года в Нюрнберге.
Поначалу в детстве Хайнрих мечтал стать велосипедистом. Однако против этого категорически возражали родители – они опасались, что сын, гоняя на велосипеде посадит лёгкие и заболеет чахоткой. Тогда Хайнрих сделал выбор в пользу футбола. Причём тренировки он посещал по вечерам после учёбы (сначала школа, потом учился на электромонтёра) и тайком от родителей – строгий отец категорически возражал против спорта, считая, что главное – учёба и получение профессии.
В 14 лет всё также без ведома родителей Штульфаут стал членом нюрнбергского клуба «Франкония» (FC ”Franken”). В этой команде Штульфаут начинал свою карьеру левым инсайдом. Однажды перед матчем с принципиальным соперником – клубом «Пфайль» (FC ”Pfeil”) - вратарь «Франконии» получил травму, и руководители команды велели Штульфауту встать в ворота. «Ты у нас самый высокий, так что иди в ворота», - резюмировал тренер. Пришлось Штульфауту (рост - 184 см) подчиниться воле наставника.
Любопытно, но вскоре Штульфаут перешёл как раз в «Пфайль», где продолжал играть в поле во второй команде клуба. Лишь в 1914 году, когда основной голкипер «Пфайля» ушёл на фронт, Хайнрих вновь вернулся в ворота. Его отменная игра за «Пфайль» привлекла внимание сильнейшего клуба региона – «Нюрнберга». После этого и родители признали футбольный талант сына. В 1916 году Штульфаут переходит в «Нюрнберг», где почти сразу стал основным вратарём – предыдущий страж ворот, яркий голкипер Вешенфельдер погиб на войне. Дебют Хайнриха превзошёл все ожидания.
Однако, в конце 1916 года Штульфаута призвали в армию. И тут ему здорово помог его талант. Тогдашний президент «Нюрнберга» доктор Нойбергер был помимо прочего главой нюрнбергского гарнизона, и он добился, чтобы Штульфаут на фронт не попал –вплоть до окончания войны Хайнрих играл в футбол, был вратарём команды Третьего Армейского Корпуса.
По сей день Хайнер считается величайшим игроком в истории Клуба (именно так – Клуб (Der Club) – сокращённо называют в Германии «Нюрнберг»). С 1916 по 1933 Штульфаут сыграл за «Нюрнберг» 606 игр. Он пять раз приводил Клуб к победе в чемпионате Германии – в 1920, 1921, 1924, 1925 и 1927 годах.
Думаю, вам известно, что до образования бундеслиги в 1963 году, чемпионат Германии проводился по зональному принципу: сперва разыгрывался чемпионат зон (их количество периодически менялось), а затем несколько лучших команд разных зон играли друг против друга на вылет. Штульфаут считался непревзойдённым мастером игр на выбывание. Достаточно сказать, что за все свои пять победных финальных поединков Штульфаут не пропустил ни одного гола!!! Для тех времён, когда результативность в футболе была несравнимо выше нынешней, это был просто фантастический показатель.
Штульфаут был участником одного из самых скандальных матчей в истории немецкого футбола. В 1922 году в переигровке финала чемпионата Германии «Нюрнберг» встречался с «Гамбургом». Первая игра была прервана в дополнительное время при счёте 2:2, так как наступила темнота, а искусственного освещения на стадионах ещё не было. Ганзейцы весь матч имели преимущество, но никак не могли забить. Нюрнбержцы действовали очень жёстко, порой грубо, на поле вспыхивали конфликты. Судья удалил с поля двух игроков «Нюрнберга». Вскоре ещё один футболист Клуба покинул поле из-за травмы, а затем ещё один! Таким образом, в составе красно-чёрных осталось лишь семеро футболистов. По тоглашним правилам судья прервал встречу. Немецкий Футбольный Союз присудил победу «Гамбургу». Потом чиновники потребовали, чтобы гамбуржцы отказалсиь от титула. Северяне отказались, и НФС аннулировало результаты турнира.
Так по сей день в анналах футбольной статистики напротив надписи «чемпион Германии 1922 года» стоит надпись – «не определён». Зато лучший игрок был определён сразу. Им стал Хайнрих Штульфаут.
[/url]
Автор выражает признательность автору этого сайта Томасу Хольцеру
С начала 20-х годов слава Штульфаута стала стремительно распространяться по Германии и всей Европе. Звездой международного уровня Штульфаут стал в 1921 году после матче в Праге со «Спартой».
Пражане были в те годы одной из сильнейших клубных команд Европы. Ни один немецкий клуб доселе не смог сыграть со «Спартой» даже вничью. «Нюрнберг» сыграл вничью 0:0. «Дьявол в воротах», «Он всё предвидит!», - лейтмотив пражских газет после матча.
«Нюрнберг» был одним из первых немецких клубов, которому было разрешено совершать зарубежные турне. Мастерство блестящего голкипера по достоинству оценили многих стран. В течение долгих десяти лет не прекращались споры, кто лучший голкипер мира – великий испанец Замора или грандиозный немец Штульфаут?
Много копий было сломано в этом споре. Главным козырем Штульфаута была его манера игры. Штульфаут – вратарь-новатор. Он первым стал действовать по всей штрафной площадке, отменно играл на выходах, смело шёл на перехват мяча. Ни один вратарь до Штульфаута не выходил так далеко из ворот. Именно великий голкипер «Нюрнберга» ввёл во вратарский арсенал игру ногами за пределами штрафной. Сам Штульфаут говорил по этому поводу следующее: «Я начинал карьеру нападающим, так почему не использовать свои навыки, играя в воротах? Голкипер должен не стоять, а играть в воротах! Моё игровое мышление подсказывало, что своими выходами я могу помочь защитникам и даже начинать атаки своей команды». Вот ещё один пассаж вратаря: «Я нёсся навстречу мячу 30-40 метров, дабы выбить его подальше и сорвать атаку соперника. Советую каждому вратарю поигрывать в поле за вторые-третьи команды своего клуба».
Знаменитый форвард сборной Австрии 20-х годов Карл Канхойзер отмечал: «Заморе я нередко забивал по 3 гола. Штульфауту я был рад забить один! Стоило мне оказаться на ударной позиции у его ворот, он, как чёрт, мчался на меня, закрывая всё пространство!». Ещё одним важнейшим качеством Штульфаута была его абсолютная невозмутимость. «Он не знал, что такое нервозность. Во время игр он сконцентрирован, как индийский йог», отмечали журналисты.
Штульфаут был профессором в воротах. Расчётливым, собранным, надёжным. Он отменно выбирал позицию, не был вратарём-позёром. Он играл эффективно, а не эффектно. Зрители крайне редко видели в его исполнении показушные полёты, прыжки и прочую мишуру. Штульфаут читал ситуацию, активно перемещался в рамке, делал несколько шагов и намертво брал мяч. Штульфаут в совершенстве умел парировать удары соперника с близкого расстояния ногами. «Зачем падать и стараться поймать мяч руками, теряя при этом мгновения, когда можно просто выставить ногу?». Штульфаут был достаточно высок для вратаря своего времени (ещё раз напомню - 184 см) и широкоплеч. «Его мощная, статная фигура в воротах придавала нам уверенности», вспоминал игрок «Нюрнберга» Карл Ригель. Он не боялся идти в борьбу с нападающими, смело бросаться в ноги. Тот же Ригель отмечал, что «Хайнер всегда терпел».
Неотъемлемыми атрибутами вратаря Штульфаута были его серый пулловер и крепко одетая на голову кепка. Эти элементы одежды Хайнера были предметом многочисленных анекдотов и язвительных колкостей. Играл Штульфаут без перчаток.
Любимец города Нюрнберга был весьма колоритной личностью и вне футбольного поля. Он содержал свой ресторан, посетить который почитали за честь самые известные люди Германии. Несмотря на многочисленные визиты актёров, политиков, музыкантов, сам Штульфаут своими самыми дорогими гостями считал простых горожан и великого британского форварда Дикси Дина, пару раз заезжавшего к своему приятелю-сопернику. Ресторан Штульфаута славился своими великолепными винами.
Штульфаут был заядлым мотоциклистом. Его серый мотоцикл марки «Виктория» знал весь город. Кроме того, Штульфаут был одним из самых высокооплачиваемых рекламных актёров в Германии! Главным объектом рекламы были ... мотоциклы фирмы «Виктория»! Также звёздный голкипер рекламировал автомобили, одежду и множество других товаров. Любовь Штульфаута к родному городу не знала границ. «Он бился за честь своей малой Родины, как зверь, и очень переживал любой проигрыш, даже в товарищеском матче. Ведь тем самым мы подводили горожан», вспоминал ещё один партнёр Штульфаута, знаменитый защитник Кальб. У нынешних фанов «Нюрнберга» есть баннер со словами Хайнера Штульфаута: «Это честь играть для этого города, играть за этот клуб, играть ради жителей Нюрнберга». Для своего города он был Богом.
Неоднозначной была карьера Штульфаута в сборной. В своём дебютном матче он пропустил четыре гола от швейцарцев, игра закончилась со счётом 1:4. Тем не менее Штульфаут стал полноправным основным вратарём сборной. С 1920 по 1930 годы Штульфаут провёл за сборную 21 матч, что было по тем временам приличным показателем. К тому же в Германии в 20-х годах были и другие неплохие голкиперы. Не раз Штульфаут допускал ошибки, играя за сборную. Прежде всего, на выходах. Строгий, педантичный первый тренер сборной Германии Отто Нерц (возглавил команду в 1926 году) относился к манере игре Штульфаута критично и не раз пробовал в команде других вратарей.
Как бы то ни было, в течение 10 лет Штульфаут был непререкаемым авторитетом. Именно его портрет красовался на афишах предстоящих матчей сборной, «на Штульфаута» шёл на стадионы народ. Ему не суждено было сыграть на чемпионате мира, ведь Германия начала участвовать в них только с 1934 года. В основном он играл в товарищеских матчах.
Единственным крупным турниром, в котором довелось участвовать Штульфауту, были Олимпийские Игры 1928 года в Амстердаме. В первом матче немцы со счётом 4:0 обыграли грозную в те годы Швейцарию. Уже в следующем поединке, в ¼ финала Германии предстояло встретиться с великолепной сборной Уругвая, действующими Олимпийскими чемпионами, будущими чемпионами мира. Тот матч и по сей день любят вспоминать, когда нужно описать жёсткий, грубый матч со слабым арбитром. Страсти на поле накалились с первых минут игры, и египетский рефери Мохамед выпустил нити игры. Когда судья спохватился было поздно. На 37-й минуте с поля был удалён партнёр Штульфаута по «Нюрнбергу» Кальб. Южноамериканцы не толь превосходно обращались с мячом, но и были мастерами всяких неспортивных уловок и провокаций. До удаления Кальба Германия держалась, но в конце первого тайма и Штульфаут был бессилен – соперник забил два гола. Вторая половина также ознаменовалась постоянными стычками и обоюдной грубостью. Немцы отквитали один гол, затем поле из-за травмы покинул один из их игроков, и соперник дожал Германию – 1:4. Под занавес матча за драку были удалены форвард немцев Хоффманн и уругвайский защитник Насацци, весь матч лупивший почём зря форвардов сборной Германии. Уругвай в итоге стал Олимпийским чемпионом. Через два года «небесно-голубые» выиграют чемпионат мира.
Свой последний матч за сборную Германии Штульфаут провёл 2 марта 1930 года. В тот день Германия принимала итальянцев и уступила 0:2. Оба гола были забиты из-за грубейших ошибок Штульфаута на выходе, когда он выбегал за пределы штрафной и промахивался мимо мяча. Пресса тут же стала трубить о «закате Штульфаута». Любопытно, что за год до этого матча пресса вознесла вратаря в ранг национального героя после победы сборной над Италией в Турине (2:1). «Герой Турина» - высокие слова годичной давности превратились в пыль. Любопытный факт – с матча в Турине 1929 года велась первая в немецкой истории прямая радиотрансляция. Фамилия «Штульфаут» звучала в эфире постоянно.
Интересно, что спустя 61 год, в 1990-м немецкие журналисты достали из сундуков истории это «звание». В полуфинале чемпионата мира 1990 года сборная ФРГ в серии пенальти одолела Англию, Бодо Иллгнер отбил удар Стюарта Пирса, а Крис Уоддл пробил выше ворот. Иллгнер стал новым «героем Турина» (Held von Turin).
В общем, в 1930-м Штульфаут вынужден закончить карьеру в сборной. 34 года, травмы, разногласия с тренером национальной команды, строгим педантом Отто Нерцем. К тому же в Германии подросло новое блестящее поколение голкиперов. Хайнер ещё три года поиграл за «Нюрнберг» и повесил бутсы на гвоздь.
В дальнейшем Штульфаут занимался свои рестораном, рекламировал товары, работал в «Нюрнберге» тренером молодёжи. В частности, именно Штульфаут одним из первых разглядел талант никому не известного молодого нападающего молодёжной команды клуба Макса Морлока, ставшего впоследствии выдающимся игроком. В 1954 году Морлок стал чемпионом мира в составе сборной ФРГ.
В 1956 году журнал «Kicker» провёл опрос с целью определить самого популярного немецкого футболиста всех времён. Первое место занял Хайнрих Штульфаут. И это несмотря на то, что двумя годами ранее сборная ФРГ выиграла чемпионат мира! Воистину – великое видится на расстоянии! В 2000 году множество изданий проводили опросы, приуроченные к стлетию Немецкого Футбольного Союза. Штульфаут непременно попадал в первую пятёрку лучших вратарей в истории немецкого футбола. В январе 1966 году Штульфаут стал Почётным гражданином Нюрнберга.
Умер Хайнрих Штульфаут 12 сентября 1966 года от инфаркта. Его именем названа улица в одном из районов Нюрнберга. Рядом с «Франкен-Штадионом», колыбелью «Нюрнберга» находится Stuhlfauth-Stuben (Штульфаут-Штубен) - небольшой гаштетт и музей.
Хайнрих Штульфаут – лучший футболист «Нюрнберга» всех времён.
Хайнрих Штульфаут – первый великий немецкий футболист.
Рассказ о немецких вратарях того времени был бы неполным без упоминания имени Теодора «Тедди» Лорманна (Theodor Lohrmann). В 20-е годы этот отличный голкипер был в тени своего друга Штульфаута, являлся вторым вратарём сборной Германии. Лорманну довелось сыграть всего три матча за национальную команду, однако Тедди великолепно выступал за один из сильнейших клубов Германии той поры – «Гройтер Фюрт».
Лорманн родился 7 сентября 1898 года в Мангейме. Первые шаги в спорте делал в знаменитом маннгеймском клубе «Вальдхоф». Лорманн был не только футболистом. Он блестяще играл в гандбол и регби, был отличным пловцом и ватерполистом. В 1920 году Лорманн переходит из «Вальдхофа» в «Гройтер Фюрт». По манере игры Лорманн и Штульфаут были похожи тем, что Лорманн также отлично действовал на выходах и читал игру. Он был высок (190 см), худощав и очень прыгуч, обладал молниеносной реакцией. Лорманн в отличие от Штульфаута нередко играл на публику.
В составе «Фюрта» Лорманн не добился больших успехов. Свои победы в чемпионате «Гройтер Фюрт» одержит в 1926 и 1929 годах, когда Тедди в клубе уже не будет. Однако своей прекрасной игрой Лормании заслужил колоссальную любовь болельщиков, он неоднократно выступал за сборную Южной Германии (в каждом регионе страны были такие сборные команды).
В 1923 году Лорманн переходит из «Фюрта» в мощнейший в те годы «Венский Любительский Спортивный Клуб», ставший впоследствии называться «Аустрией». В «Аустрии» Лорманн становится чемпионом Австрии по футболу и гандболу (также играет в воротах), призёром чемпионата по водному поло (также вратарём).
Всю свою карьеру отличный вратарь Лорманн находился в тени великого Штульфаута. По окончании карьеры Лорманн работал тренером. В частности, тренировал «Цюрих», трудился в «Рот-Вайссе» из Оберхаузена.
Теодор Лорманн умер 2 сентября 1971 года.
Ещё одним сильным вратарём в 20-е годы был Георг Эртль (Georg Ertl). В 1925-1926 годах он совершил, казалось невозможное – вытеснил Штульфаута из состава сборной! Эртль провёл за сборную семь матчей. Его очень уважал тренер Отто Нерц. Эртль в отличие от Штульфаута почти не выходил из ворот, зато отменно играл на линии.
Такова история немецкого вратарского искусства в первые 30 лет двадцатого века. Замечательные голкиперы того времени задали планку для будущих поколений. И уже в 30-е годы болельщики в Германии восторгались игрой целой плеяды замечательных стражей ворот – Виллибальда Кресса, Фритца Бухло, Ханса Якоба, Ханса Клодта, Хельмута Яна…
Последнее редактирование:
SAXAR
Креативный модератор
Согласен,и всё же тема для тех кто хочет просто и спокойно почитать книги "о футболе" присутствуя на форуме.
SAXAR
Креативный модератор
Одиозная фигура немецкого футбола Штефан Эффенберг
У всех еще на слуху его успехи в Лиге чемпионов, когда Эффенберг в 2001 году вместе с «Баварией» выиграл самый престижный европейский клубный трофей, а также его изгнание из национальной сборной на мировом первенстве 1994 года. Вся Германия знает о разводе Штефана с женой Мартиной и его новой подруге Клаудии Штрунц.
Газеты и болельщики никогда не щадили Эффенберга. В своей недавно изданной книге он впервые берет слово и предстает перед читателем оригинальным и чувствительным собеседником. Отрывки из этого бестселлера, раскупаемого в Германии рекордными тиражами, можно почитать ниже по тексту.
20 МЕТРОВ В СЕКУНДУ
Я родился 2 августа 1968 года в Эппендорфской больнице и весил 3700 грамм. Но потом стал резко худеть, и мой вес составил всего 2000 грамм. «У вашего сына опасный вирус, - сказал врач моей маме. – Я не могу вам ничего обещать. Мы должны набраться терпения и ждать». Целых три недели я пролежал в Эппендорфе, и только после выздоровления родители забрали меня домой.
Моя большая мечта стать профессиональным футболистом могла закончиться, толком не начавшись. Мне было три года, когда я со своей мамой, бабушкой и братом Франком пошел на кладбище. Понятно, что нам с братом было достаточно скучно там. Где-то у забора мы нашли огромный камень, на котором решили устроить настоящее родео. Однако, как только я сел на него, камень стал медленно наклоняться вправо, и через секунду я был уже под ним. Брат закричал от страха, мама услышала его крик и бросилась нам на помощь. Ей стоило немало сил, чтобы поднять камень и освободить меня.
К счастью, в этот момент на кладбище приехал отец. Он был шокирован, увидев меня лежащего на земле: из-за ужасной боли я плакал, не переставая. Выяснилось, что у меня сломано бедро, и я снова угодил в больницу. Это было настоящим мучением: мне вкрутили в ногу несколько винтов. Наконец перед Рождеством настал день, когда меня собирались выписать. Услышав радостное сообщение, я рванул к лифту и за 2,5 секунды пробежал около 50 метров. Моя мама, разговаривающая в этот момент с врачом, была несказанно удивлена: ведь только что доктор в течение получаса объяснял ей, что выздоровление сына будет идти очень медленно.
АВТОГРАФ САМОМУ СЕБЕ
Впервые я дотронулся до мяча в пять с половиной лет в гамбургской «Виктории». Мой отец Дитер также играл там. Он мог действовать на любой позиции и даже поиграл в оберлиге (сегодняшний четвертый дивизион. - прим. А.П.). Нельзя сказать, что я самого начала с усердием играл в футбол. Когда мне было шесть, мама заметила, как я в середине матча, уже не обращая внимания на мяч, принимался строить куличики из песка. «Футбол – это подвижный вид спорта, - говорила она тогда мне. – Тут ты должен немного побегать».
Однако в это время я охотнее играл на гитаре, нежели бегал по полю. На Рождество 1973 года мне подарили детскую гитару. Для меня это было самое большое счастье – но никак не для родителей, брата и сестры. Целый день я бренчал на ней, и наступил момент, когда отец потерял терпение. Он взял инструмент и разбил его о мою задницу. На этом, собственно говоря, завершилась моя музыкальная карьера. Кто знает, возможно, сегодня я был бы конкурентом Дитеру Болену.
Спорт всегда оставался на первом месте в нашей семье. Мама и сестры играли в гандбол, отец же, как я уже говорил, играл в футбол. В шестом классе моя учительница госпожа Хартвиг спросила, кем мы хотим стать. Многие отвечали «Я хочу быть полицейским» или «Я хочу быть пожарником». Когда госпожа Хартвиг посмотрела на меня, я сказал: «Я хочу быть футболистом». Уже много лет спустя госпожа Хартвиг написала мне письмо и поздравила с успехом: «Дорогой Штефан, ты был прав. Я желаю тебе большого-большого счастья». Так что моим первым фанатом была моя учительница. И это я не забуду никогда.
Каждый мальчик, играющий в футбол, болеет за какой-нибудь клуб бундеслиги. Хоть я и родился в Гамбурге, симпатизировал вовсе не «Гамбургу», как многие думали, а мюнхенской «Баварии». Каким же было мое счастье, когда мама однажды принесла домой футболку «Баварии» с номером 11! Именно под этим номером у мюнхенцев играл тогда Карл-Хайнц Румменигге. Я сразу же нацепил ее и попросил Франка сфотографировать меня, а после этого лично расписался на фотографии. Эта был мой первый автограф: его я дал самому себе.
ПОМИДОРЫ В ГЛАЗАХ У БЕРТИ ФОГТСА
Чем старше я становился, тем интенсивнее тренировался. В 13 лет я начал бегать в лесу. Кроме того, во второй половине дня самостоятельно занимался с мячом на улице. В то время как многие в моем возрасте стали увлекаться девочками и интересоваться дискотеками, я играл в футбол. В 15 лет вместе со своей командой мы поехали на юношеские сборы в Дуйсбург (ежегодные сборы, организуемые Немецким футбольным союзом, где собираются 200 лучших молодых футболистов Германии. После таких сборов несколько человек включают в юношескую сборную. - прим. А. П.). В последний день тренеры отобрали 20 человек, но меня среди них не оказалось. Я был на грани срыва. Ведь я хотел играть на больших стадионах и мелькать на телевизионных экранах. К следующему сбору в Дуйсбурге я готовился еще тщательнее. Однако и на этот раз меня не вызвали в сборную. Я был опустошен. На свой третий сбор в 1986 году я готовился как никогда: это был последний шанс. Совершенно неожиданно для многих «Гамбург» победил в финале «Нидеррайн» - 3:2. После турнира наш тренер Гюнтер Гроткопп созвал всех, чтобы сообщить имена тех, кто будет вызван в сборную страны. Пять человек значились в списке: так много никогда еще не было. Наконец-то, думал я, наконец-то, я буду в составе. Однако моего имени тренер так и не произнес, и Берти Фогтс, отвечавший тогда за вызов в юниорскую сборную, не внес меня в свой список.
Несмотря на победу в юношеском чемпионате страны, мир для меня перестал существовать. Я был действительно хорош, возможно, на пике своей формы. Куда же смотрел Фогтс? Что у него были помидоры в глазах? Моя мечта стать профессиональным футболистом никак не осуществлялась. В Гамбурге перед 124 болельщиками меня уж точно никто не заметит. Я сделал три неудачные попытки в Дуйсбурге. Подобных оплеух я больше не получал ни разу в жизни.
ПЯТЬ ДНЕЙ, КОТОРЫЕ РЕШИЛИ ЖИЗНЬ
Спустя неделю мама позвала меня к телефону: «Штефан, спускайся вниз. С тобой кто-то хочет поговорить». «Это Вольф Вернер из менхенгладбахской «Боруссии», - услышал я в трубку. – Помощник Юппа Хейнкеса. Штефан, мы видели тебя в Дуйсбурге и восхищены твоей игрой. На следующей неделе хотим пригласить тебя на пробные тренировки».
Я не верил своим ушам. Наряду с «Баварией» «Боруссия» была моим любимым клубом. Безумие! Моя мечта сбылась. Сказать, что я был в приподнятом настроении, было бы неправильным. Неужели завтра я увижу Фронцека, Кампса, Брунса, Хохштеттера - лучших игроков из Менхенгладбаха! Уже рано утром я стоял в раздевалке профессионалов. Еще не все были в сборе, и я боялся занять чье-нибудь место. Эвальд Линен помог мне: «Садись здесь, это кресло никому не принадлежит».
Я полностью выкладывался на тренировках. В то время как другие игроки, приехавшие на просмотр, после занятий отправлялись в город пить пиво, я оставался в отеле. В эти пять дней решалась моя жизнь. Все футболисты «Боруссии» хорошо отнеслись ко мне. Михаэль Фронцек, звезда тогдашнего состава и левый защитник национальной сборной, на второй день даже подбросил меня на машине к стадиону.
Момент истины наступил в пятницу. Менеджер клуба Хельмут Грасхофф, главный тренер Юпп Хейнкес и его помощник Вольф Вернер удобно уселись в своих креслах. Они по очереди вызывали новичков. С подкошенными коленями и влажными руками я последним вошел к ним в комнату. Первым взял слово Юпп Хейнкес: «Мы тобой очень довольны. Ты показал отличный результат за эти пять дней. Мы хотели бы предложить тебе профессиональный контракт».
Я еле устоял на месте. Профессиональный договор! Я – профессиональный футболист! Итак, начало положено. Мы заключили соглашение на четыре года. Первый из них я должен был отыграть за А-югенд (молодежную команду клуба. – прим. А.П.) и получить по контракту 5 тысяч марок, а затем как полноценный профессионал имел право на 3 тысячи марок в месяц и годовую премию в размере 25 тысяч.
МЕНХЕНГЛАДБАХСКАЯ «ШЕСТЕРКА»
Однако на смену радости быстро пришло чувство одиночества: уехав в Менхенгладбах, я стал скучать по дому. Мне было всего 17 лет. Даже тогда, когда я в клубном автобусе ехал с командой на игры, то едва сдерживал слезы. Заметив это, Юпп Хейнкес однажды по-отечески обнял меня и ободряюще потрепал по шее: «Давай, парень, думай только о том, чего ты можешь достигнуть здесь».
В 1987 году Хейнкес перешел в «Баварию», а нашим тренером стал Вольф Вернер. Осенью того же года я впервые был включен в состав команды. Перед игрой с испанским «Эспаньолом» в Кубке кубков тренер подошел ко мне и сказал: «Завтра собирай вещи - ты летишь в Барселону».
Я чувствовал себя абсолютно счастливым. Эта была плата за мой труд на тренировках. К сожалению, тот матч мы проиграли и выбыли из борьбы. А 21 ноября 1987 года я дебютировал в бундеслиге. «Боруссия» играла против «Кайзерслаутерна». Мы вели 1:0, когда Вернел крикнул мне: «Штефан, переодевайся - ты сейчас выйдешь на поле». Мы победили 1:0, а газета «Rheinische Post» написала: «Эффенберг использовал свой шанс. Теперь он может играть с самого начала». Уже в следующем матче с «Бохумом» я оказался в стартовом составе. У меня была футболка с номером 6, и играл я на месте центрального полузащитника. Моя мечта была осуществлена: я стал профессиональным игроком бундеслиги.
В данной главе футболист рассказывает о своей службе в бундесвере. После армии Эффенберг перебирается в мюнхенскую «Баварию», что вызывает ненависть у болельщиков менхенгладбахской «Боруссии». Уже в «Баварии» Эффе приобретает и первых врагов...
Свадьба и бундесвер
В 1989 года я познакомился с Мартиной. Первый раз мы встретились на дискотеке. Позже она пригласила меня на завтрак в ее новую квартиру. Я позвонил в дверь, но никто мне так и не открыл. «Что это? – думал я. Что за розыгрыш?» Уже позднее выяснилось, что Мартина срочно заменила свою заболевшую коллегу на работе. Мы увиделись только на следующий день. И с того самого момента я был уверен, что Мартина и есть моя женщина. 29.12.1989 года мы расписались. Сегодня я думаю, что та наша свадьба была самым верным моим поступком, который я мог бы тогда совершить.
С 1.4.88 по 30.6.89 я должен был проходить военную службу в Эссен- Купфердрее. Сначала я получил повестку, в которой стояло, что я в 18 часов должен пребыть в расположении части.
Как только я приехал в часть, сразу же начался театр. Не прошло и трех секунд, как какой-то фельдфебель подбежал ко мне и крикнул: «Кому принадлежит эта машина? Этот белый Опель Кадетт?».
«Это мой автомобиль», - спокойно ответил я.
«Вы что, с ума сошли? Эта военная часть, а не парковка», - орал он на меня. Тут я сразу же понял, что бундесвер не мой мир. Никогда в жизни.
Я пожаловался своему тренеру: «Тренер, я не могу больше вставать в пять утра и спать с 95 солдатами в одной комнате. Лучше я пять лет прослужу в альтернативной армии, чем год в бундесвере». Девять игр за неделю в бундеслиге было для меня сыграть легче, чем прожить один день в казарме. Некоторым младшим офицерам доставляло удовольствие мучить меня. Однажды мы должны были не только маршировать, но и ползать на четвереньках по лесу. Довольно бессмысленное занятие. Я, как и все, прополз 9 метров и остановился. Офицер сразу же крикнул мне: «Эй, Эффенберг, кто сказал останавливаться?! Теперь ползи обратно до дерева».
Да, классно, думал я, этот тип хочет показать свою силу. Я полз и полз, сорок, пятьдесят метров. Таких людей, которым в удовольствие поиздеваться над солдатами, я постоянно встречал в бундесвере.
В один прекрасный день я больше не мог терпеть и на машине самовольно покинул часть. Три человека хотели перекрыть уже дорогу, но мне в тот момент было все равно. Даже если завтра скажут, что я больше не профессиональный игрок, то я все равно не буду участвовать в этом театре.
Вольф Вернер уговорил меня закончить все-таки службу. В наказание за самовольный уход из части я должен был в свой выходной стирать белье. Вскоре моя служба закончилась. Спустя несколько лет я получил из бундесвера повестку с вызовом на повышение квалификации. Я разорвал ее в клочья и выкинул в мусорную корзину. К тому времени я был уже женат и имел дочь и сына. Это и был мой последний контакт с немецкой армией.
Иуда из Бёкельберга
В 1990 году последовали первые предложения от менеджера «Баварии» Ули Хенесса. Я очень гордился собой. «Штефан, мы хотим заключить с тобой контракт, - говорил мне лучший менеджер бундеслиги. – Ты тот человек, который нам нужен».
Одновременно Хенесс понимал, что у меня действующий контракт с «Боруссией». Он посоветовал мне каждый второй день подходить к менеджеру клуба Хельмуту Грассхофу и жаловаться на то, что я недоволен своим положением в команде и хотел бы продолжить свою карьеру в другом клубе. После того как я примерно 10 раз поплакался перед Грассхофом, он не выдержал и сказал: «Мальчик, ты действуешь мне на нервы».
За 4,5 миллиона марок «Боруссия» согласилась продать меня. Я был вне себя от радости, понимая, что «Бавария» станет следующим карьерным прыжком. Одновременно я сразу же предстал перед менхенгладбахскими болельщиками предателем и на стадионах часто видел плакаты с надписью «Иуда из Бекельберга». Для меня же было ясно одно: я должен идти своей дорогой и гнуть свою линию.
Договор с «Баварией» был заключен на четыре года. Я получал 10 000 марок ежемесячной зарплаты и премии после победных игр. В итоге за год я мог рассчитывать на сумму около 500 000 марок грязными в год. Кроме того, теперь у меня была хорошая возможность быть призванным в национальную сборную. Это и было моей самой заветной мечтой.
Мой «друг» Клаус Аугенталер
08.07.1990 стал моим первым днем пребывания в великой «Баварии». Именно в этот вечер Германия играла в финале на мировом первенстве с аргентинцами. Я и Мартина не смотрели игру, а находились в отеле «Шератон». Когда же мы вышли из гостиницы, то около нас буквально все гремело и орало: машины не переставали сигналить, прохожие подходили друг к другу и поздравляли всех. Германия стала чемпионом мира. Энди Бреме с одиннадцатиметрового забил единственный гол в этом матче. Половина игроков той сборной входила тогда в состав «Баварии».
Я не испытывал ни малейшего страха перед звездами своей команды. На первых же тренировках мне удалось показать хороший результат. В это время у меня было две цели: стать основным игроком «Баварии» и принадлежать к 15 избранным футболистам сборной.
Что касается самого сезона, то «Бавария» начала его очень вяло. В Кубке Германии мы умудрились проиграть любительскому «Вайнхайму» 0:1. Ожидания тренера Хейнкеса, менеджера Хенесса не оправдались. Проблема заключалась в том, что многие игроки «Баварии» стали чемпионами мира: Ройтер, Колер, Тон, Пфлюглер, Аугенталер…. Они сыграли в лучшем турнире мира, выглядели уставшими и были опустошены. Таким образом, неудачи были просто-напросто запрограммированы.
Клаус Аугенталер стал в Италии чемпионом мира. В Мюнхене он был живущей легендой, наконец, ему удалось поиграть с такими знаменитыми игроками как Брайтнер, Мюллер и Майер. Однако, после мирового первенства в «Баварии» всё чаще стали говорить о том, что Аугенталер, как либеро, был слишком медлительным. Штефан Ройтер явно превосходил его. Сам же Ройтер, который на два года позже, чем «Ауге», пришел в команду, ничего никому не говорил и тихо ждал своего часа.
Однажды вечером без тренера мы встретились в келлере (подвал частного дома – прим. А. П. ), для того чтобы обсудить все наши проблемы. Каждый мог говорить все, что думает. Я был тогда уже основным игроком и имел моральное право высказывать свое мнение.
Когда Аугенталер спросил меня: «А что думаешь ты, Штефан?», - наступило гробовое молчание. Все напряженно смотрели на меня. «Ясное дело, - сказал я. – Штефан Ройтер лучше тебя».
Для Аугенталера, которому тогда было 33 года и чья карьера подходила к концу, мой комментарий был похож на удар ниже пояса. Ему так нагло и уверенно еще никто не говорил. А тут 22-летний пацан, не достигший в своей жизни ровным счетом ничего! Но, sorry, он спрашивал моего мнения. И по сей день, если кто-то спрашивает меня, я всегда говорю только то, что думаю.
После этой «вечерни» стало очевидным, что я и Аугенталер никогда не станем друзьями. Но уважение, с моей стороны, всегда остается. Кроме того, я нажил себе и других врагов среди ветеранов команды: Пфлюглер, Ауманн, Тон, Дорфнер, Швабль. «Что, собственно говоря, хочет эта задница?», - слышал я шептания коллег. На тренировках особенно чувствовалось, что я не на их стороне. Мой особенный друг – Клаус Аугенталер в конце сезона распространил еще и слух, что я яко бы на одной из тренировок в Нюрнберге пригрозил Хейнкесу намылить ему морду. Откровенная ложь!» Да, мои отношения с Хейнкесом не всегда были идеальными, и мы многократно «посылали» друг друга, но до драк не доходило никогда. Не знаю, чего хотел добиться Аугенталер. Газеты, конечно же, с удовольствием подхватили эту новость. Представить Штефана Эффенберга плохим мальчиком было и есть самым милым делом у газетчиков
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своих проблемах с журналистами, переезде во Флоренцию и знакомстве с датчанином Брайном Лаудрупом.
СМИ И БОЛЕЛЬЩИКИ
В это время я совершил сразу же несколько ошибок, связанные со СМИ. Мне было всего 20 лет, поэтому я болтал без умолку все, о чем думаю. Мне даже не приходило в голову на следующее утро прочитать интервью. Там же, порой, стояло столько несуразицы. Так, например, в Кикере крупными буквами на титульном листе высвечивался яркий заголовок «Другие клубы слишком тупы, чтобы стать чемпионом». Да, возможно, я это и говлрил, но в другом контексте. Газеты же с такой лихвой подхватили и раскрутили эти неосторожные с моей стороны слова, что вскоре мой имидж стал резко отрицательным. Так, на одной из товарищеских игр в Нюрнберге против сборной Уэльса я еще при разминки был освистан болельщиками. Hoppla, думал я, что произошло? Этого не может быть! Ты здесь играешь за Германию, ломаешь свои кости за национальную сборную, а люди освистывают тебя! «Бавария» и я частенько встречались свистами, нас откровенно ненавидели. Я же стал самым ненавистным игроком бундеслиги. Мне стоило немало сил преодолеть это. К счастью, меня всегда поддерживала семья: супруга Мартина, дочь Настассья и сын Этьенн.
В сезоне 1990/91 года в Кубке чемпионов мы проиграли белградской «Црвене Звезде», а в бундеслиги пропустили на первое место «Кайзерслаутерн». В команде начались проблемы и мне стало ясно, что я должен уйти из клуба. С моим тогдашним другом Брайном Лаудрупом мы чувствовали себя изолированными от остальной команды. После поражений все наскакивали друг на друга. Однако, Ули Хенесс не хотел меня отпускать. Уже намного позднее я узнал от Хейнкеса, что в то время мной заинтересовался мадридский «Реал» и предлагал «Баварии» около 10 миллионов марок отступных.
Еще во время отпуска я надеялся, что уйду из команды. Но мне это не удалось, и очередной сезон я начал в составе «Баварии». Все было, как я и предполагал. Мы побеждали в одной игре и проигрывали следующие две. Итогом всего стало увольнение Юппа Хейнкеса осенью 1991 года. Это был тяжелый удар для меня, так как наши отношения всегда были чем-то особенным. Я во многом благодарен этому специалисту. Именно он стал моим открывателем и покровителем. Уже позднее Ули Хенесс признался мне, что, уволив Хейнкеса, он совершил тогда большую ошибку.
После этого Юпп перебрался в Испанию (сейчас Хейнкес тренирует немецкий «Шальке 04 – прим. А. П. ). Но каждый раз, когда нам удается где-либо пересечься, мы приветствуем друг друга, как старые друзья. Он – настоящий человек.
ЕДИНСТВЕННАЯ ОШИБКА УЛИ ХЕНЕССА
После увольнения Юппа Хейнкеса новым тренером «Баварии» стал Серен Лерби. Прекрасный футболист, без вопросов, но как тренер - пустое место. У него не было никакого плана, и он, конечно, совершенно не понимал, что делать с нашей разобранной командой. В это время я впервые был отстранен от игр. Пфлюглер и Ко. снова распространил про меня какой-то мерзкий слух. В итоге два матча я должен был провести на трибуне. «Бавария» же уступила в Ростоке «Ганзе» 1:2. После игры некоторые футболисты подошли к тренеру и буквально потребовали вернуть меня в команду. Следующую игру против «Фортуны» в Дюссельдорфе я был уже на поле, и мы выиграли 3:1. Для меня это было самое настоящее удовлетворение. Я всем показал!
Я был единственным, кто отваживался открыто спорить с Францом Беккенбауэром. Будучи тогда президентом «Баварии» и одновременно комментатором канала Premiere Франц после нашего разгрома «Кайзерслаутерну» 0:4, позволил себе в эфире унизительно отозваться о Лаудрупе и Волфарте. Тогда же я через газету спросил Беккенбауэра, имеет ли он право, как президент «Баварии», публично унижать футболистов своей команды? После этой статьи я получил полное признание среди игроков, одновременно настроив против себя все руководство мюнхенцев.
Вскоре тренер Лерби был отправлен в отставку, и в команду пришел Эрик Риббек. Этот человек был абсолютным джентльменом, всегда одевался со вкусом и был причесан, как будто бы только что вернулся из парикмахерской. Он всегда выглядел загоревшим и отдохнувшим. И он был очень хорошим тренером.
Но и он не мог меня удержать в Германии. Я стал игроком национальной сборной, но в Мюнхене так пока ничего и не достигнул. Я очень хотел покинуть клуб. Ули Хенесс сразу же почувствовал перемены в моем настроении. Ули, безусловно, лучший менеджер в бундеслиге. Прежде всего потому, что он учится на собственных ошибках. Ситуация, схожая с увольнением Хейнкеса и приглашением странного тренера Лерби, его всему научила, и больше таких оплошностей он не совершал.
РОЖДЕНИЕ НОВОГО МЕНЕДЖЕРА
Прошло какое-то время и мной заинтересовалась итальянская «Флоренция». Мой агент – Норберт Пфлиггер, вместо того, чтобы уладить отношение с итальянцами, постоянно отсутствовал на переговорах, присылая вместо себя своего странноватого адвоката. И причина всему этому была лишь одна: его сердце билось для другого футболиста – чемпиона мира Лотара Маттеуса. И в самый ответственный момент переговоров он находился у больничной койки своего Лотара, проходившего курс реабилитации после операции на колено в американском Колорадо. Переговоры развивались достаточно успешно. Оставалось решить лишь вопрос о переезде. Наш адвокат шепнул нам на ухо, что итальянцы никогда в жизни не согласятся оплатить стоимость переезда. Тут к нашему общему удивлению Мартина взяла слово и в мгновения ока договорилась с боссами «Флоренции» о том, что они берут на себя все затраты, связанные с переездом, кроме того выделяют мне личный автомобиль и оплачивают ежемесячно аренду квартиры. Великолепно! – думал я. Ай, да Мартина. Я подписал контракт на 4 года на 750 тыс. марок «чистыми». Во второй свой сезон я должен был получать уже 850 тыс., на третий - миллион, и на четвертый год – 1,2 миллиона. Это было настоящим безумием, думал тогда я.
Я восхищался Мартиной. «С этого момента ты регулируешь все мои дела», - сразу же произнес я. Агенты в Германии кассирует примерно 15-20% от общей трансферной суммы, и Пфлиппи должен был за эти деньги усерднее работать. Я разорвал с ним соглашение. После меня с Норбертом перестали сотрудничать сразу четыре игрока, среди них был и Оливер Кан.
Конечно, не всем нравилось, что моим агентом стала супруга. Особенно это чувствовалось в мужском футбольном мире, где права женщин всегда ущемлялись. Хотя если вспомнить Габи Шустер (жена нынешнего тренера донецкого «Шахтера» Бернда Шустера - Прим. А. П. ) и Ангелу Хесслер (бывшая супруга Томаса Хесслера – Прим. А. П. ), доказавшие, что они также могут быть жесткими партнерами и умеют первоклассно представлять своих супругов.
ПОЦЕЛУЙ В ЗАДНИЦУ ОТ БРАЙНА ЛАУДРУПА
Итак, я переехал в Италию. Предсезонка была настоящим адом для меня. Почти восемь недель при жаре 45 градусов в тени. Я думал, что не выживу. Хотя вскоре мне удалось привыкнуть.
Что касается первого сезона, то мы стартовали сенсационно и завершили первый круг на втором месте после суперкоманды «Милан».
Еще в Мюнхене Брайн Лаудруп был абсолютно моим лучшим другом. Мы общались семьями, и он был для меня, как младший брат. Скажу больше. Если бы он был женщиной, то я скорее всего женился бы на нем.
Как только я прибыл во Флоренцию, боссы итальянского клуба спросили меня насчет Брайна. «Ясное дело, - без паузы ответил я. – Тотчас покупайте его». О, как круто, думал я. Мы будем играть снова вместе. Через несколько дней все формальности с переходом Лаудрупа были решены.
Первое время мы жили в гостинице Villa La Massa. Брайн решил на несколько дней улететь в Данию. Перед отлетом он запарковал свой новенький «Мерседес», который купил как раз после победы датчан на чемпионате Европы против нас.
Пока он отсутствовал, я решил покататься на его авто. Мы были близкими друзьями и мне не составляло труда взять у портье ключи. Прокатавшись всю ночь на пролет, я в целости и сохранности поставил машину на место. Когда же Брайн вернулся из Дании, я сказал ему, что немного поколесил на его кабриолете. Тут все и началось. Он сразу же изменился в лице и стал орать на меня. «Как ты смог взять мою машину?» - недоумевал он.
Эй, Брайн, - думал я. Что за ересь ты несешь? Я же не трахнул твою жену, дружище, а всего лишь прокатился на машине. У тебя что, потеря сознания или?
Он продолжал орать, как будто я насрал ему в кабрио или врезался в фонарный столб.
Поцелуй меня в задницу, думал я. Что это все означает, черт побери? Если бы он взял мой Феррари, я бы и глазом не моргнул.
В течение 15 минут наша дружба прекратилась. Никакой общей комнаты на сборах, ничего совместного. Во Флоренции я ни разу не был у него дома, и семьями мы так и не сходили вместе поужинать.
Спустя год Лаудруп перешел в «Милан», а потом в «Глазго Рейнджерс». С того времени мы всего два раза разговаривали по телефону и больше никогда не виделись. Собственно говоря, жаль. Но, вероятно, мы никогда и не были близкими друзьями, как я думал раньше
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своих итальянских приключениях, знакомством с нынешним тренером «Челси» Клаудио Раньери.
У всех еще на слуху его успехи в Лиге чемпионов, когда Эффенберг в 2001 году вместе с «Баварией» выиграл самый престижный европейский клубный трофей, а также его изгнание из национальной сборной на мировом первенстве 1994 года. Вся Германия знает о разводе Штефана с женой Мартиной и его новой подруге Клаудии Штрунц.
Газеты и болельщики никогда не щадили Эффенберга. В своей недавно изданной книге он впервые берет слово и предстает перед читателем оригинальным и чувствительным собеседником. Отрывки из этого бестселлера, раскупаемого в Германии рекордными тиражами, можно почитать ниже по тексту.
20 МЕТРОВ В СЕКУНДУ
Я родился 2 августа 1968 года в Эппендорфской больнице и весил 3700 грамм. Но потом стал резко худеть, и мой вес составил всего 2000 грамм. «У вашего сына опасный вирус, - сказал врач моей маме. – Я не могу вам ничего обещать. Мы должны набраться терпения и ждать». Целых три недели я пролежал в Эппендорфе, и только после выздоровления родители забрали меня домой.
Моя большая мечта стать профессиональным футболистом могла закончиться, толком не начавшись. Мне было три года, когда я со своей мамой, бабушкой и братом Франком пошел на кладбище. Понятно, что нам с братом было достаточно скучно там. Где-то у забора мы нашли огромный камень, на котором решили устроить настоящее родео. Однако, как только я сел на него, камень стал медленно наклоняться вправо, и через секунду я был уже под ним. Брат закричал от страха, мама услышала его крик и бросилась нам на помощь. Ей стоило немало сил, чтобы поднять камень и освободить меня.
К счастью, в этот момент на кладбище приехал отец. Он был шокирован, увидев меня лежащего на земле: из-за ужасной боли я плакал, не переставая. Выяснилось, что у меня сломано бедро, и я снова угодил в больницу. Это было настоящим мучением: мне вкрутили в ногу несколько винтов. Наконец перед Рождеством настал день, когда меня собирались выписать. Услышав радостное сообщение, я рванул к лифту и за 2,5 секунды пробежал около 50 метров. Моя мама, разговаривающая в этот момент с врачом, была несказанно удивлена: ведь только что доктор в течение получаса объяснял ей, что выздоровление сына будет идти очень медленно.
АВТОГРАФ САМОМУ СЕБЕ
Впервые я дотронулся до мяча в пять с половиной лет в гамбургской «Виктории». Мой отец Дитер также играл там. Он мог действовать на любой позиции и даже поиграл в оберлиге (сегодняшний четвертый дивизион. - прим. А.П.). Нельзя сказать, что я самого начала с усердием играл в футбол. Когда мне было шесть, мама заметила, как я в середине матча, уже не обращая внимания на мяч, принимался строить куличики из песка. «Футбол – это подвижный вид спорта, - говорила она тогда мне. – Тут ты должен немного побегать».
Однако в это время я охотнее играл на гитаре, нежели бегал по полю. На Рождество 1973 года мне подарили детскую гитару. Для меня это было самое большое счастье – но никак не для родителей, брата и сестры. Целый день я бренчал на ней, и наступил момент, когда отец потерял терпение. Он взял инструмент и разбил его о мою задницу. На этом, собственно говоря, завершилась моя музыкальная карьера. Кто знает, возможно, сегодня я был бы конкурентом Дитеру Болену.
Спорт всегда оставался на первом месте в нашей семье. Мама и сестры играли в гандбол, отец же, как я уже говорил, играл в футбол. В шестом классе моя учительница госпожа Хартвиг спросила, кем мы хотим стать. Многие отвечали «Я хочу быть полицейским» или «Я хочу быть пожарником». Когда госпожа Хартвиг посмотрела на меня, я сказал: «Я хочу быть футболистом». Уже много лет спустя госпожа Хартвиг написала мне письмо и поздравила с успехом: «Дорогой Штефан, ты был прав. Я желаю тебе большого-большого счастья». Так что моим первым фанатом была моя учительница. И это я не забуду никогда.
Каждый мальчик, играющий в футбол, болеет за какой-нибудь клуб бундеслиги. Хоть я и родился в Гамбурге, симпатизировал вовсе не «Гамбургу», как многие думали, а мюнхенской «Баварии». Каким же было мое счастье, когда мама однажды принесла домой футболку «Баварии» с номером 11! Именно под этим номером у мюнхенцев играл тогда Карл-Хайнц Румменигге. Я сразу же нацепил ее и попросил Франка сфотографировать меня, а после этого лично расписался на фотографии. Эта был мой первый автограф: его я дал самому себе.
ПОМИДОРЫ В ГЛАЗАХ У БЕРТИ ФОГТСА
Чем старше я становился, тем интенсивнее тренировался. В 13 лет я начал бегать в лесу. Кроме того, во второй половине дня самостоятельно занимался с мячом на улице. В то время как многие в моем возрасте стали увлекаться девочками и интересоваться дискотеками, я играл в футбол. В 15 лет вместе со своей командой мы поехали на юношеские сборы в Дуйсбург (ежегодные сборы, организуемые Немецким футбольным союзом, где собираются 200 лучших молодых футболистов Германии. После таких сборов несколько человек включают в юношескую сборную. - прим. А. П.). В последний день тренеры отобрали 20 человек, но меня среди них не оказалось. Я был на грани срыва. Ведь я хотел играть на больших стадионах и мелькать на телевизионных экранах. К следующему сбору в Дуйсбурге я готовился еще тщательнее. Однако и на этот раз меня не вызвали в сборную. Я был опустошен. На свой третий сбор в 1986 году я готовился как никогда: это был последний шанс. Совершенно неожиданно для многих «Гамбург» победил в финале «Нидеррайн» - 3:2. После турнира наш тренер Гюнтер Гроткопп созвал всех, чтобы сообщить имена тех, кто будет вызван в сборную страны. Пять человек значились в списке: так много никогда еще не было. Наконец-то, думал я, наконец-то, я буду в составе. Однако моего имени тренер так и не произнес, и Берти Фогтс, отвечавший тогда за вызов в юниорскую сборную, не внес меня в свой список.
Несмотря на победу в юношеском чемпионате страны, мир для меня перестал существовать. Я был действительно хорош, возможно, на пике своей формы. Куда же смотрел Фогтс? Что у него были помидоры в глазах? Моя мечта стать профессиональным футболистом никак не осуществлялась. В Гамбурге перед 124 болельщиками меня уж точно никто не заметит. Я сделал три неудачные попытки в Дуйсбурге. Подобных оплеух я больше не получал ни разу в жизни.
ПЯТЬ ДНЕЙ, КОТОРЫЕ РЕШИЛИ ЖИЗНЬ
Спустя неделю мама позвала меня к телефону: «Штефан, спускайся вниз. С тобой кто-то хочет поговорить». «Это Вольф Вернер из менхенгладбахской «Боруссии», - услышал я в трубку. – Помощник Юппа Хейнкеса. Штефан, мы видели тебя в Дуйсбурге и восхищены твоей игрой. На следующей неделе хотим пригласить тебя на пробные тренировки».
Я не верил своим ушам. Наряду с «Баварией» «Боруссия» была моим любимым клубом. Безумие! Моя мечта сбылась. Сказать, что я был в приподнятом настроении, было бы неправильным. Неужели завтра я увижу Фронцека, Кампса, Брунса, Хохштеттера - лучших игроков из Менхенгладбаха! Уже рано утром я стоял в раздевалке профессионалов. Еще не все были в сборе, и я боялся занять чье-нибудь место. Эвальд Линен помог мне: «Садись здесь, это кресло никому не принадлежит».
Я полностью выкладывался на тренировках. В то время как другие игроки, приехавшие на просмотр, после занятий отправлялись в город пить пиво, я оставался в отеле. В эти пять дней решалась моя жизнь. Все футболисты «Боруссии» хорошо отнеслись ко мне. Михаэль Фронцек, звезда тогдашнего состава и левый защитник национальной сборной, на второй день даже подбросил меня на машине к стадиону.
Момент истины наступил в пятницу. Менеджер клуба Хельмут Грасхофф, главный тренер Юпп Хейнкес и его помощник Вольф Вернер удобно уселись в своих креслах. Они по очереди вызывали новичков. С подкошенными коленями и влажными руками я последним вошел к ним в комнату. Первым взял слово Юпп Хейнкес: «Мы тобой очень довольны. Ты показал отличный результат за эти пять дней. Мы хотели бы предложить тебе профессиональный контракт».
Я еле устоял на месте. Профессиональный договор! Я – профессиональный футболист! Итак, начало положено. Мы заключили соглашение на четыре года. Первый из них я должен был отыграть за А-югенд (молодежную команду клуба. – прим. А.П.) и получить по контракту 5 тысяч марок, а затем как полноценный профессионал имел право на 3 тысячи марок в месяц и годовую премию в размере 25 тысяч.
МЕНХЕНГЛАДБАХСКАЯ «ШЕСТЕРКА»
Однако на смену радости быстро пришло чувство одиночества: уехав в Менхенгладбах, я стал скучать по дому. Мне было всего 17 лет. Даже тогда, когда я в клубном автобусе ехал с командой на игры, то едва сдерживал слезы. Заметив это, Юпп Хейнкес однажды по-отечески обнял меня и ободряюще потрепал по шее: «Давай, парень, думай только о том, чего ты можешь достигнуть здесь».
В 1987 году Хейнкес перешел в «Баварию», а нашим тренером стал Вольф Вернер. Осенью того же года я впервые был включен в состав команды. Перед игрой с испанским «Эспаньолом» в Кубке кубков тренер подошел ко мне и сказал: «Завтра собирай вещи - ты летишь в Барселону».
Я чувствовал себя абсолютно счастливым. Эта была плата за мой труд на тренировках. К сожалению, тот матч мы проиграли и выбыли из борьбы. А 21 ноября 1987 года я дебютировал в бундеслиге. «Боруссия» играла против «Кайзерслаутерна». Мы вели 1:0, когда Вернел крикнул мне: «Штефан, переодевайся - ты сейчас выйдешь на поле». Мы победили 1:0, а газета «Rheinische Post» написала: «Эффенберг использовал свой шанс. Теперь он может играть с самого начала». Уже в следующем матче с «Бохумом» я оказался в стартовом составе. У меня была футболка с номером 6, и играл я на месте центрального полузащитника. Моя мечта была осуществлена: я стал профессиональным игроком бундеслиги.
В данной главе футболист рассказывает о своей службе в бундесвере. После армии Эффенберг перебирается в мюнхенскую «Баварию», что вызывает ненависть у болельщиков менхенгладбахской «Боруссии». Уже в «Баварии» Эффе приобретает и первых врагов...
Свадьба и бундесвер
В 1989 года я познакомился с Мартиной. Первый раз мы встретились на дискотеке. Позже она пригласила меня на завтрак в ее новую квартиру. Я позвонил в дверь, но никто мне так и не открыл. «Что это? – думал я. Что за розыгрыш?» Уже позднее выяснилось, что Мартина срочно заменила свою заболевшую коллегу на работе. Мы увиделись только на следующий день. И с того самого момента я был уверен, что Мартина и есть моя женщина. 29.12.1989 года мы расписались. Сегодня я думаю, что та наша свадьба была самым верным моим поступком, который я мог бы тогда совершить.
С 1.4.88 по 30.6.89 я должен был проходить военную службу в Эссен- Купфердрее. Сначала я получил повестку, в которой стояло, что я в 18 часов должен пребыть в расположении части.
Как только я приехал в часть, сразу же начался театр. Не прошло и трех секунд, как какой-то фельдфебель подбежал ко мне и крикнул: «Кому принадлежит эта машина? Этот белый Опель Кадетт?».
«Это мой автомобиль», - спокойно ответил я.
«Вы что, с ума сошли? Эта военная часть, а не парковка», - орал он на меня. Тут я сразу же понял, что бундесвер не мой мир. Никогда в жизни.
Я пожаловался своему тренеру: «Тренер, я не могу больше вставать в пять утра и спать с 95 солдатами в одной комнате. Лучше я пять лет прослужу в альтернативной армии, чем год в бундесвере». Девять игр за неделю в бундеслиге было для меня сыграть легче, чем прожить один день в казарме. Некоторым младшим офицерам доставляло удовольствие мучить меня. Однажды мы должны были не только маршировать, но и ползать на четвереньках по лесу. Довольно бессмысленное занятие. Я, как и все, прополз 9 метров и остановился. Офицер сразу же крикнул мне: «Эй, Эффенберг, кто сказал останавливаться?! Теперь ползи обратно до дерева».
Да, классно, думал я, этот тип хочет показать свою силу. Я полз и полз, сорок, пятьдесят метров. Таких людей, которым в удовольствие поиздеваться над солдатами, я постоянно встречал в бундесвере.
В один прекрасный день я больше не мог терпеть и на машине самовольно покинул часть. Три человека хотели перекрыть уже дорогу, но мне в тот момент было все равно. Даже если завтра скажут, что я больше не профессиональный игрок, то я все равно не буду участвовать в этом театре.
Вольф Вернер уговорил меня закончить все-таки службу. В наказание за самовольный уход из части я должен был в свой выходной стирать белье. Вскоре моя служба закончилась. Спустя несколько лет я получил из бундесвера повестку с вызовом на повышение квалификации. Я разорвал ее в клочья и выкинул в мусорную корзину. К тому времени я был уже женат и имел дочь и сына. Это и был мой последний контакт с немецкой армией.
Иуда из Бёкельберга
В 1990 году последовали первые предложения от менеджера «Баварии» Ули Хенесса. Я очень гордился собой. «Штефан, мы хотим заключить с тобой контракт, - говорил мне лучший менеджер бундеслиги. – Ты тот человек, который нам нужен».
Одновременно Хенесс понимал, что у меня действующий контракт с «Боруссией». Он посоветовал мне каждый второй день подходить к менеджеру клуба Хельмуту Грассхофу и жаловаться на то, что я недоволен своим положением в команде и хотел бы продолжить свою карьеру в другом клубе. После того как я примерно 10 раз поплакался перед Грассхофом, он не выдержал и сказал: «Мальчик, ты действуешь мне на нервы».
За 4,5 миллиона марок «Боруссия» согласилась продать меня. Я был вне себя от радости, понимая, что «Бавария» станет следующим карьерным прыжком. Одновременно я сразу же предстал перед менхенгладбахскими болельщиками предателем и на стадионах часто видел плакаты с надписью «Иуда из Бекельберга». Для меня же было ясно одно: я должен идти своей дорогой и гнуть свою линию.
Договор с «Баварией» был заключен на четыре года. Я получал 10 000 марок ежемесячной зарплаты и премии после победных игр. В итоге за год я мог рассчитывать на сумму около 500 000 марок грязными в год. Кроме того, теперь у меня была хорошая возможность быть призванным в национальную сборную. Это и было моей самой заветной мечтой.
Мой «друг» Клаус Аугенталер
08.07.1990 стал моим первым днем пребывания в великой «Баварии». Именно в этот вечер Германия играла в финале на мировом первенстве с аргентинцами. Я и Мартина не смотрели игру, а находились в отеле «Шератон». Когда же мы вышли из гостиницы, то около нас буквально все гремело и орало: машины не переставали сигналить, прохожие подходили друг к другу и поздравляли всех. Германия стала чемпионом мира. Энди Бреме с одиннадцатиметрового забил единственный гол в этом матче. Половина игроков той сборной входила тогда в состав «Баварии».
Я не испытывал ни малейшего страха перед звездами своей команды. На первых же тренировках мне удалось показать хороший результат. В это время у меня было две цели: стать основным игроком «Баварии» и принадлежать к 15 избранным футболистам сборной.
Что касается самого сезона, то «Бавария» начала его очень вяло. В Кубке Германии мы умудрились проиграть любительскому «Вайнхайму» 0:1. Ожидания тренера Хейнкеса, менеджера Хенесса не оправдались. Проблема заключалась в том, что многие игроки «Баварии» стали чемпионами мира: Ройтер, Колер, Тон, Пфлюглер, Аугенталер…. Они сыграли в лучшем турнире мира, выглядели уставшими и были опустошены. Таким образом, неудачи были просто-напросто запрограммированы.
Клаус Аугенталер стал в Италии чемпионом мира. В Мюнхене он был живущей легендой, наконец, ему удалось поиграть с такими знаменитыми игроками как Брайтнер, Мюллер и Майер. Однако, после мирового первенства в «Баварии» всё чаще стали говорить о том, что Аугенталер, как либеро, был слишком медлительным. Штефан Ройтер явно превосходил его. Сам же Ройтер, который на два года позже, чем «Ауге», пришел в команду, ничего никому не говорил и тихо ждал своего часа.
Однажды вечером без тренера мы встретились в келлере (подвал частного дома – прим. А. П. ), для того чтобы обсудить все наши проблемы. Каждый мог говорить все, что думает. Я был тогда уже основным игроком и имел моральное право высказывать свое мнение.
Когда Аугенталер спросил меня: «А что думаешь ты, Штефан?», - наступило гробовое молчание. Все напряженно смотрели на меня. «Ясное дело, - сказал я. – Штефан Ройтер лучше тебя».
Для Аугенталера, которому тогда было 33 года и чья карьера подходила к концу, мой комментарий был похож на удар ниже пояса. Ему так нагло и уверенно еще никто не говорил. А тут 22-летний пацан, не достигший в своей жизни ровным счетом ничего! Но, sorry, он спрашивал моего мнения. И по сей день, если кто-то спрашивает меня, я всегда говорю только то, что думаю.
После этой «вечерни» стало очевидным, что я и Аугенталер никогда не станем друзьями. Но уважение, с моей стороны, всегда остается. Кроме того, я нажил себе и других врагов среди ветеранов команды: Пфлюглер, Ауманн, Тон, Дорфнер, Швабль. «Что, собственно говоря, хочет эта задница?», - слышал я шептания коллег. На тренировках особенно чувствовалось, что я не на их стороне. Мой особенный друг – Клаус Аугенталер в конце сезона распространил еще и слух, что я яко бы на одной из тренировок в Нюрнберге пригрозил Хейнкесу намылить ему морду. Откровенная ложь!» Да, мои отношения с Хейнкесом не всегда были идеальными, и мы многократно «посылали» друг друга, но до драк не доходило никогда. Не знаю, чего хотел добиться Аугенталер. Газеты, конечно же, с удовольствием подхватили эту новость. Представить Штефана Эффенберга плохим мальчиком было и есть самым милым делом у газетчиков
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своих проблемах с журналистами, переезде во Флоренцию и знакомстве с датчанином Брайном Лаудрупом.
СМИ И БОЛЕЛЬЩИКИ
В это время я совершил сразу же несколько ошибок, связанные со СМИ. Мне было всего 20 лет, поэтому я болтал без умолку все, о чем думаю. Мне даже не приходило в голову на следующее утро прочитать интервью. Там же, порой, стояло столько несуразицы. Так, например, в Кикере крупными буквами на титульном листе высвечивался яркий заголовок «Другие клубы слишком тупы, чтобы стать чемпионом». Да, возможно, я это и говлрил, но в другом контексте. Газеты же с такой лихвой подхватили и раскрутили эти неосторожные с моей стороны слова, что вскоре мой имидж стал резко отрицательным. Так, на одной из товарищеских игр в Нюрнберге против сборной Уэльса я еще при разминки был освистан болельщиками. Hoppla, думал я, что произошло? Этого не может быть! Ты здесь играешь за Германию, ломаешь свои кости за национальную сборную, а люди освистывают тебя! «Бавария» и я частенько встречались свистами, нас откровенно ненавидели. Я же стал самым ненавистным игроком бундеслиги. Мне стоило немало сил преодолеть это. К счастью, меня всегда поддерживала семья: супруга Мартина, дочь Настассья и сын Этьенн.
В сезоне 1990/91 года в Кубке чемпионов мы проиграли белградской «Црвене Звезде», а в бундеслиги пропустили на первое место «Кайзерслаутерн». В команде начались проблемы и мне стало ясно, что я должен уйти из клуба. С моим тогдашним другом Брайном Лаудрупом мы чувствовали себя изолированными от остальной команды. После поражений все наскакивали друг на друга. Однако, Ули Хенесс не хотел меня отпускать. Уже намного позднее я узнал от Хейнкеса, что в то время мной заинтересовался мадридский «Реал» и предлагал «Баварии» около 10 миллионов марок отступных.
Еще во время отпуска я надеялся, что уйду из команды. Но мне это не удалось, и очередной сезон я начал в составе «Баварии». Все было, как я и предполагал. Мы побеждали в одной игре и проигрывали следующие две. Итогом всего стало увольнение Юппа Хейнкеса осенью 1991 года. Это был тяжелый удар для меня, так как наши отношения всегда были чем-то особенным. Я во многом благодарен этому специалисту. Именно он стал моим открывателем и покровителем. Уже позднее Ули Хенесс признался мне, что, уволив Хейнкеса, он совершил тогда большую ошибку.
После этого Юпп перебрался в Испанию (сейчас Хейнкес тренирует немецкий «Шальке 04 – прим. А. П. ). Но каждый раз, когда нам удается где-либо пересечься, мы приветствуем друг друга, как старые друзья. Он – настоящий человек.
ЕДИНСТВЕННАЯ ОШИБКА УЛИ ХЕНЕССА
После увольнения Юппа Хейнкеса новым тренером «Баварии» стал Серен Лерби. Прекрасный футболист, без вопросов, но как тренер - пустое место. У него не было никакого плана, и он, конечно, совершенно не понимал, что делать с нашей разобранной командой. В это время я впервые был отстранен от игр. Пфлюглер и Ко. снова распространил про меня какой-то мерзкий слух. В итоге два матча я должен был провести на трибуне. «Бавария» же уступила в Ростоке «Ганзе» 1:2. После игры некоторые футболисты подошли к тренеру и буквально потребовали вернуть меня в команду. Следующую игру против «Фортуны» в Дюссельдорфе я был уже на поле, и мы выиграли 3:1. Для меня это было самое настоящее удовлетворение. Я всем показал!
Я был единственным, кто отваживался открыто спорить с Францом Беккенбауэром. Будучи тогда президентом «Баварии» и одновременно комментатором канала Premiere Франц после нашего разгрома «Кайзерслаутерну» 0:4, позволил себе в эфире унизительно отозваться о Лаудрупе и Волфарте. Тогда же я через газету спросил Беккенбауэра, имеет ли он право, как президент «Баварии», публично унижать футболистов своей команды? После этой статьи я получил полное признание среди игроков, одновременно настроив против себя все руководство мюнхенцев.
Вскоре тренер Лерби был отправлен в отставку, и в команду пришел Эрик Риббек. Этот человек был абсолютным джентльменом, всегда одевался со вкусом и был причесан, как будто бы только что вернулся из парикмахерской. Он всегда выглядел загоревшим и отдохнувшим. И он был очень хорошим тренером.
Но и он не мог меня удержать в Германии. Я стал игроком национальной сборной, но в Мюнхене так пока ничего и не достигнул. Я очень хотел покинуть клуб. Ули Хенесс сразу же почувствовал перемены в моем настроении. Ули, безусловно, лучший менеджер в бундеслиге. Прежде всего потому, что он учится на собственных ошибках. Ситуация, схожая с увольнением Хейнкеса и приглашением странного тренера Лерби, его всему научила, и больше таких оплошностей он не совершал.
РОЖДЕНИЕ НОВОГО МЕНЕДЖЕРА
Прошло какое-то время и мной заинтересовалась итальянская «Флоренция». Мой агент – Норберт Пфлиггер, вместо того, чтобы уладить отношение с итальянцами, постоянно отсутствовал на переговорах, присылая вместо себя своего странноватого адвоката. И причина всему этому была лишь одна: его сердце билось для другого футболиста – чемпиона мира Лотара Маттеуса. И в самый ответственный момент переговоров он находился у больничной койки своего Лотара, проходившего курс реабилитации после операции на колено в американском Колорадо. Переговоры развивались достаточно успешно. Оставалось решить лишь вопрос о переезде. Наш адвокат шепнул нам на ухо, что итальянцы никогда в жизни не согласятся оплатить стоимость переезда. Тут к нашему общему удивлению Мартина взяла слово и в мгновения ока договорилась с боссами «Флоренции» о том, что они берут на себя все затраты, связанные с переездом, кроме того выделяют мне личный автомобиль и оплачивают ежемесячно аренду квартиры. Великолепно! – думал я. Ай, да Мартина. Я подписал контракт на 4 года на 750 тыс. марок «чистыми». Во второй свой сезон я должен был получать уже 850 тыс., на третий - миллион, и на четвертый год – 1,2 миллиона. Это было настоящим безумием, думал тогда я.
Я восхищался Мартиной. «С этого момента ты регулируешь все мои дела», - сразу же произнес я. Агенты в Германии кассирует примерно 15-20% от общей трансферной суммы, и Пфлиппи должен был за эти деньги усерднее работать. Я разорвал с ним соглашение. После меня с Норбертом перестали сотрудничать сразу четыре игрока, среди них был и Оливер Кан.
Конечно, не всем нравилось, что моим агентом стала супруга. Особенно это чувствовалось в мужском футбольном мире, где права женщин всегда ущемлялись. Хотя если вспомнить Габи Шустер (жена нынешнего тренера донецкого «Шахтера» Бернда Шустера - Прим. А. П. ) и Ангелу Хесслер (бывшая супруга Томаса Хесслера – Прим. А. П. ), доказавшие, что они также могут быть жесткими партнерами и умеют первоклассно представлять своих супругов.
ПОЦЕЛУЙ В ЗАДНИЦУ ОТ БРАЙНА ЛАУДРУПА
Итак, я переехал в Италию. Предсезонка была настоящим адом для меня. Почти восемь недель при жаре 45 градусов в тени. Я думал, что не выживу. Хотя вскоре мне удалось привыкнуть.
Что касается первого сезона, то мы стартовали сенсационно и завершили первый круг на втором месте после суперкоманды «Милан».
Еще в Мюнхене Брайн Лаудруп был абсолютно моим лучшим другом. Мы общались семьями, и он был для меня, как младший брат. Скажу больше. Если бы он был женщиной, то я скорее всего женился бы на нем.
Как только я прибыл во Флоренцию, боссы итальянского клуба спросили меня насчет Брайна. «Ясное дело, - без паузы ответил я. – Тотчас покупайте его». О, как круто, думал я. Мы будем играть снова вместе. Через несколько дней все формальности с переходом Лаудрупа были решены.
Первое время мы жили в гостинице Villa La Massa. Брайн решил на несколько дней улететь в Данию. Перед отлетом он запарковал свой новенький «Мерседес», который купил как раз после победы датчан на чемпионате Европы против нас.
Пока он отсутствовал, я решил покататься на его авто. Мы были близкими друзьями и мне не составляло труда взять у портье ключи. Прокатавшись всю ночь на пролет, я в целости и сохранности поставил машину на место. Когда же Брайн вернулся из Дании, я сказал ему, что немного поколесил на его кабриолете. Тут все и началось. Он сразу же изменился в лице и стал орать на меня. «Как ты смог взять мою машину?» - недоумевал он.
Эй, Брайн, - думал я. Что за ересь ты несешь? Я же не трахнул твою жену, дружище, а всего лишь прокатился на машине. У тебя что, потеря сознания или?
Он продолжал орать, как будто я насрал ему в кабрио или врезался в фонарный столб.
Поцелуй меня в задницу, думал я. Что это все означает, черт побери? Если бы он взял мой Феррари, я бы и глазом не моргнул.
В течение 15 минут наша дружба прекратилась. Никакой общей комнаты на сборах, ничего совместного. Во Флоренции я ни разу не был у него дома, и семьями мы так и не сходили вместе поужинать.
Спустя год Лаудруп перешел в «Милан», а потом в «Глазго Рейнджерс». С того времени мы всего два раза разговаривали по телефону и больше никогда не виделись. Собственно говоря, жаль. Но, вероятно, мы никогда и не были близкими друзьями, как я думал раньше
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своих итальянских приключениях, знакомством с нынешним тренером «Челси» Клаудио Раньери.
Последнее редактирование:
SAXAR
Креативный модератор
Штефан Эффенберг (часть-2)
УВОЛЬНЕНИЕ ПО-ИТАЛЬЯНСКИ
На футбольном поле все шло, как и прежде великолепно. Мечта идиота сбылась, думал я. С «Флоренцией» я бы связал отношения на семь, нет, на десять лет. Нашему тренеру Джиджи Радике было наверняка 70 лет. Он легко нашел общий язык с футболистами. На совместных обедах перед игрой у нас не запрещалось выпить стакан вина. Я как немец перед игрой не позволял себе пить алкоголь, но итальянцы делали это охотно. И что интересно, многим это действительно помогало.
Незадолго до Рождества мне позвонил капитан нашей команды Стефано Каробби и сообщил, что Джиджи уволен. Простите? – подумал я. Я перестал понимать по-итальянски? Когда же я понял, что это уже случившийся факт, я был безумно расстроен и ни о каком Рождестве уже не могло идти и речи.
Уже позднее выяснилось, что 20-летний сын нашего тренера развлекался с женой вице-президента команды Витторио Чекки Гори. Правда, она действительно была что надо и работала раньше моделью. Проблема же заключалась в том, что Гори был не только вице-президентом, но и сыном всемогущего Марио Чекки Гори, президента и владельца «Флоренции». Его слово было абсолютным законом для каждого работника во «Флоренции». И теперь выяснилось, что сын тренера так обидел его невестку. Это был смертельный грех. После увольнения Радике мы спустились на дно таблицы и в конце года вылетели в серию B. А легионеры, такие как я, Лаудруп и Батистута стали злейшими врагами наших фанатов. Дошло до того, что без охраны полиции мы не могли передвигаться по городу.
Такая ситуация напрягала не только меня, но и всю семью. Как игрок национальной сборной, я не собирался ночью в окружении полиции пробираться домой и во время чемпионата разъезжать по итальянским деревням и играть в присутствии 7340 зрителей.
СТРАННАЯ ТАКТИКА КЛАУДИО РАНЬЕРИ
Однако события развивались не так, как я предполагал. Пришедший в команду после вылета из серии А Клаудио Раньери хотел во что бы то ни стало оставить меня в коллективе.
Всего хорошего, Штефан, сказал я себе, играть во второй лиге – очень «занимательно». К тому же у меня будет отличная возможность познакомиться со всеми маленькими городками Италии.
Команда стартовала замечательно. Однако с тренером Раньери с самого начала я не смог найти общий язык. У него были странные тренировочные методы. Он говорил только о тактике и столько много, как будто мы первый год играли в футбол. Мы начинали тренироваться в пять дня и в восемь все еще были заняты его тактическими «новшествами». Как-то раз, пробегая мимо него, я показал ему на часы и сказал, что не пора бы нам всем разойтись по домам. Раньери ничего не ответил, но посмотрел на меня, как на лютого врага.
Однажды, будучи уже капитаном «Флоренции» я задержался после Рождества в Германии. У меня были страшные зубные боли. Я своевременно сообщил об этом руководству и по приезде предоставил в клуб рентгеновские снимки. Раньери даже не хотел меня слушать. Он не верил ни единому моему слову. «Так не поступает капитан команды. Он всегда должен быть с ребятами», - все, что услышал я в ответ.
В этом году мы вернули себе путевку в серию А. В конце сезона я лечился от травмы. Раньери был рад, что не видел меня. И я тоже. Для себя я решил точно, что уйду из команды. Тут совершенно неожиданно ко мне подошли представители клуба и заявили, что хотят продлить со мной договор на дополнительные 4 года. Посоветовавшись со мной, Мартина выдвинула, казалось, неприемлемые условия. Но к нашему удивлению итальянцы были согласны на все. В итоге мы подписали предварительное соглашение на сумму 1,3 млн. марок «чистыми». Основной же договор должен был быть подписан после чемпионата мира.
Когда же закончилось мировое первенство, ситуацию кардинально изменилась. Предварительное соглашение уже никого не интересовало, «Флоренция» же купила Руи Кошту и шведского защитника Штефана Шварца. И все-таки предсезонку я начал в Италии.
ШОУ РОЛЬФА РЮССМАННА
В эти дни решалась моя судьба. Я не собирался губить себя в Италии. Вдруг мне позвонил агент Вольфганг Феге и предложил перейти в бременский «Вердер», руководимый тогда Отто Рехагелем. Я согласился обсудить этот вариант.
Вскоре ко мне прибыл тогдашний менеджер команды Вилли Лемке. И несмотря на то, что до этого я встречался в Швейцарии с Рехагелем и обсудил по сути все детали, менеджер начал буквально под лупой рассматривать каждую статью договора. Речь шла о трансферной сумме, о всяких мелочах. Лемке, прибывший во Флоренцию на день, понял, что не успеет обсудить все пункты соглашения и, купив спальное принадлежности, остался еще на один день. На следующий день наши переговоры не продвинулись ни на йоту. Вопросы без конца и края, проблемы с договором, трансфер и т.д. Через день он все-таки исчез, а мы договорились созвониться.
Вечером я позвонил Рольфу Рюссманну, менеджеру менхенгладбахской «Боруссии». Мы были хорошими друзьями и постоянно созванивались, как кстати и с Карстеном Янкером, Алексом Циклером или Джованне Элбером.
«Слушай, Рольф, - сказал я. – У тебя есть ровно 24 часа для того, чтобы вернуть меня обратно в «Боруссию».
Прошло всего 12 часов, и Рюссманн на частном самолете уже прилетел ко мне во Флоренцию. В течение вечера мы обсудили все детали договора, и в итоге «Боруссия» взяла меня на год в аренду с правом выкупа (7 млн. марок). Абсолютный риск! Но Рольф не боялся рисковать. В отличие от Лемке он тотчас принял на себя все ответственность и в результате добился того, что хотел. Рюссманн – настоящий менеджер! А Вилли Лемке? Сейчас он работает там, где собственно и должен – школьным сенатором в Бремене. Футбольный бизнес не для него.
Так я вернулся обратно в родной Менхенгладбах. Продажа абонементов сразу же возросла с 9 тысяч до 15. Также с рекордной скоростью раскупались клубные футболки. Еще в аэропорту Рюссманн неожиданно поставил передо мной велосипед. «Что это означает?», - не понимал я.
«Ты же говорил, что готов в Менхенгладбах идти даже пешком, - ответил менеджер. – Садись, с сегодняшнего дня начинается настоящее шоу».
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своем возвращении в Менхенгладбах и новой прическе, а также об очередном судебном процессе.
МИССИЯ ИЗ БЕКЕЛЬБЕРГА
Мое возвращение в Менхенгладбах вызвало необычайную эйфорию в городе. Продажа абонементов увеличилась с 9500 до 15000, также быстро раскупались и клубные футболки. Казалось, что все журналисты Германии находятся в эти дни в Менхенгладбахе. Это был настоящий PR «Боруссии». Неожиданно я стал «миссией из Бекельберга».
В чемпионате команда стартовала средне. Победы чередовались поражениями, однако, в конце сезоне мы стали пятыми. Грандиозный успех. Менхенгладбах ждал какого-либо трофея вот уже 16 лет. В этом сезоне «Боруссия» пробилась и в финал Кубка Германии. Нельзя сказать, что все в команде были друзьями, это бред, но мы были типами, которые знали, что хотели. Кроме того, у нас был тренер, понимающий язык игроков. Бернд Краусс чувствовал, какой темп нужен клубу.
24 июня 1995 года во время финальной игры мы были по-настоящему готовы к бою и легко переиграли находившийся тогда во второй бундеслиги «Вольфсбург» 3:0. Это была моя первая значимая победа. Я выиграл свой первый титул! Тем самым мы обеспечили себе место в международных кубках, впрочем также, как и «Бавария». Здесь есть одно «но». Мюнхенцы стали шестыми в чемпионате, но так как мы выиграли Кубок Германии, баварцы также благодаря только нам пробились в Кубок УЕФА. У всех было большое самоудовлетворение, каждый понимал, что он помог великой «Баварии».
Более 200 тыс. болельщиков вышли в этот день на улицу и громко отмечали успех команды. Такого я не видел больше негде. Это было настоящее безумие. Вместе со своим другом Йоргом Нойном я праздновал наш успех. Мы пили шампанское, курили сигары. Уже позже в гостинице все продолжилось в том же духе. Пиво и шампанское лилось рекой. Когда мы уселись у барной стойки, к нам подошел тип и сказал: «Эй, Эффенберг, какого хрена ты здесь делаешь?». Я не смог сдержать себя и готов был убить этого козла. И если бы не Йорг, не знаю, чем бы закончилось все это.
Уже во время сезона было очевидным, что клуб захочет удержать меня. Перед последней игрой на стадионе началась грандиозная акция пожертвований, для того чтобы помочь руководству команды оставить меня в «Боруссии». В конце концов Рольф Рюссманн договорился с «Флоренцией», и я заключил первоклассный контракт на четыре года, став одним из самых высокооплачиваемым игроков бундеслиги.
Конфликты постоянно преследовали меня. Уже в мой первый год разразился скандал. На дискотеке Alten Wartesaal около кельнского вокзала к нам подошел тип и начал оскорблять меня. «Эй, ты, слепой, - кричал он мне. – Ты, Эффенберг, пошел вон отсюда». Я не стал ожидать конца всей его грязной плеяды и вышвырнул этого мерзавца из здания дискотеки. На следующий день я из газет узнал, что он подал на меня в суд по поводу телесного повреждения. Конечно, эта история с жаждой муссировалась во всех немецких изданиях. Идиоты, какую чушь они несли! Все равно, где я появлялся, находился какой–то сумасшедший, пытавшийся оскорбить меня, а потом еще и подать иск в суд. Именно поэтому я всегда хожу только в VIP-ложи не потому, что я нахожу это классным. Здесь я могу посидеть в спокойствии, выпить и получить удовольствие.
ПРЕВРАЩЕНИЕ В ТИГРА
Томас Готтшальк (самый высокорейтинговый ведущий Германии – Прим. А. П. ) пригласил меня на свое Light Night Show на канал RTL. Он был большим знатоком футбола и болел за «Баварию».
«Спорим, что «Бавария» станет снова чемпионом Германии», - сказал он. «Ни в коем случае! В этом году ей не удастся это сделать», - уверенно парировал я. Баварцы с большим отрывом отставали от «Айнтрахта» и только безумный мог поставить на их чемпионство.
«О`кей, - начал Готтшальк. – Что ты сделаешь, если проиграешь?» «Не проиграю, в этом я уверен», - стоял на своем я. «Если ты проиграешь, ты пострижешь свои кудри под ноль (Готтшальк знаменит в Германии и своей шевелюрой – Прим. А. П.). Если же я проиграю, то я нарисую тигра на своих волосах».
Готтшальк тотчас согласился. И представляете, «Айнтрахт» умудрился в последних турах растерять весь очковый запас и проиграл «Баварии» чемпионство. У меня возникла проблема. Собственно говоря, я не горел желанием «косить» под тигра. Но спор есть спор.
Через неделю я снова был на шоу. Меня удивило то, что Готтшальк попросил приехать за 5 часов до начала представления. Оказалось, что модератор выписал из Англии парикмахера, совершенно сумасшедшего типа из Лондона, который должен был нарисовать на моем затылке тигра. И сделал он это великолепно.
Уже на следующий день я получил кличку «Эффе – тигр». Бернд Краусс, увидевший мой затылок, посоветовал избавиться от столь необычной «прически».
«Но я же не нарисовал там терьера», - защищался я.
«Не стоит беспокоить Берти Фогтса такой выходкой», - аргументировал Краусс.
Следующий матч мы выиграли 7:1 у «Бохума», я забил два гола и сделал одну результативную передачу. И вдруг мой «тигр» понравился Бернду Крауссу. Кроме того, «тигр- Эффе» стал и капитаном команды.
МАЙСКИЙ КОТ В ИСПОЛНЕНИИ ХЕЛЬМУТА КРУГА
Второй сезон мы провели потрясающе. Команда финишировала четвертой и вылетела из Кубка по несчастливой случайности в Роттердаме. Однако, именно в это время настроение в клубе стало меняться.
Уже во время сезона 1996/97 стало значительно хуже. В газетах появились заголовки о том, что «Эффенберг зарабатывает слишком много». Президент «Боруссии» Другальски постарался. Мне надоело, что все только и говорили о моих пяти миллионах, кстати, на самом деле, сумма была намного выше.
Бекельберг. «Боруссия» играет против «Фортуны» из Дюссельдорфа. Настоящее дерби. Полный стадион. Мы «летим» 0:1. Колоссальное напряжение. Где-то левым зрением я вижу руку судьи Хельмута Круга. Он бежит спиной ко мне, и вдруг я уже не могу избежать столкновения. В следующее мгновение Круг буквально рушится на землю. Он лежал на поле, как майский кот. Стадион взорвался, я тоже не мог в первый момент сдержать свой смех.
Shit, уже оправился я. Проблема. Круг же медленно поднялся на ноги и полез за карточкой. Красная.
«Большое спасибо, - только и мог выронить я. – Но за что?»
БИТЬ ПО РЕБРАМ – НЕ ДЕЛО ЭФФЕНБЕРГА
На третий год продолжились проблемы не только на футбольном поле. В декабре 1996 года я, Мартина и Уве Кампс были приглашены в частный дом на ужин. Когда мы уже сидели за столом, кто-то позвонил в дверь. Мы вышли на улицу, но никого не увидели.
Уже спустя несколько часов гости стали расходиться. На улице на паркинге мы увидели следующую картину: перед одной из наших машин лежал человек. Тип был чертовски пьян, думаю не меньше 4 промилль было в его крови. Его лицо было полностью в крови. Уже смотря на него, меня почти стошнило. Я осторожно потрогал его ногой, но он не отвечал.
И что мы теперь будем делать? Должны мы звонить в полицию, такси или скорую помощь?
Мы решили вызвать такси, но когда шофер увидел нашего «дружка», он лишь развел руками и отказался вести. «Ваш друг испачкает мне весь салон». Нам не оставалось ничего делать, как вызвать полицию. Когда полицейские увидели этого мужчину, у них искорежились лица. Было видно, что сегодняшний день был не их день. Они постелили специальный материал на сиденье и втащили мужчину на сиденье.
«Желаете ли вы подать на него в суд за ночное беспокойство?», - только и спросили они.
«Боже упаси, конечно, нет», - был наш ответ.
Несколько месяцев спустя во время тренировочных сборов мне позвонила Мартина и взволновано сказала: «От прокурора пришел счет на 390 тыс. марок». Не понял!? Я думал, что ослышался.
Да, тот пьяный мужчина подал жалобу на тебя за телесные повреждения. Сказать, что я был вне себя от гнева, было бы неправильно. Такого дерьма я еще не слышал в своей жизни.
Какая-то женщина показала на меня и утверждала, что я яко бы десять раз ударил ногой этого несчастного. Конечно, уже на следующий день вся история была красочно расписана в газетах. Через месяц я предстал в суде. Неужели Бог накажет меня за такое вранье, - думал тогда я.
«При всех обстоятельствах, - сказал я своему адвокату. – Я профессиональный футболист. Если бы я даже один раз ударил его по ребрам, то от них бы остались одни щепки».
Обвинявшая меня женщина так и не смогла в суде четко описать всю эту грязную историю. В итоге прокурор закрыл дело и признал меня невиновным. Но что стояло после этого в газетах? Ноль! Абсолютно ничего.
«Смотри, Мартина, завтра газеты напишут, что я изнасиловал кого-нибудь. И целый месяц до решения суда я буду перемещаться по местности с ярлыком насильника. Ну, и дерьмо все это!»
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своем «знакомстве» с полицейскими, катастрофе в Лиге чемпионов, а также признается в том, сколько стоил для него один из походов на дискотеку.
ИЗМЕНЧИВЫЕ ПОЛИТИКИ
В сезоне 1997/98 года «Бавария» сделала заметный шаг вперед. В команду пришел новый тренер – Оттмар Хитцфельд перешел из дортмундской «Боруссии». Кроме того в клуб пришли такие игроки как Салихамиджич, Йеремис, Линке, Али Даи и я. В Мюнхене многие были настроены против меня. Даже сам Эдмунд Штойбер, премьер-министр земли Бавария, подлил масло в огонь. Он считал, что «Штефан Эффенберг не нужен «Баварии». Первый раз я встретился со Штойбером на балконе на Мариенплатц, когда мы праздновали чемпионство.
«Господин Эффенберг, всего самого наилучшего. Вы многое сделали для Мюнхена».
«Вы быстро меняете свое мнение, господин Штойбер». Эдмунд так праздновал нашу победу, как будто сам вкалывал на поле. Несмотря на то, что в Мюнхене я был встречен не самым радужным образом, Хитцфельд с первого дня встал на мою защиту и однозначно дал понять, что он доверяет мне. Это помогло мне невероятно.
УВОЛЬНЕНИЕ ПО-ИТАЛЬЯНСКИ
На футбольном поле все шло, как и прежде великолепно. Мечта идиота сбылась, думал я. С «Флоренцией» я бы связал отношения на семь, нет, на десять лет. Нашему тренеру Джиджи Радике было наверняка 70 лет. Он легко нашел общий язык с футболистами. На совместных обедах перед игрой у нас не запрещалось выпить стакан вина. Я как немец перед игрой не позволял себе пить алкоголь, но итальянцы делали это охотно. И что интересно, многим это действительно помогало.
Незадолго до Рождества мне позвонил капитан нашей команды Стефано Каробби и сообщил, что Джиджи уволен. Простите? – подумал я. Я перестал понимать по-итальянски? Когда же я понял, что это уже случившийся факт, я был безумно расстроен и ни о каком Рождестве уже не могло идти и речи.
Уже позднее выяснилось, что 20-летний сын нашего тренера развлекался с женой вице-президента команды Витторио Чекки Гори. Правда, она действительно была что надо и работала раньше моделью. Проблема же заключалась в том, что Гори был не только вице-президентом, но и сыном всемогущего Марио Чекки Гори, президента и владельца «Флоренции». Его слово было абсолютным законом для каждого работника во «Флоренции». И теперь выяснилось, что сын тренера так обидел его невестку. Это был смертельный грех. После увольнения Радике мы спустились на дно таблицы и в конце года вылетели в серию B. А легионеры, такие как я, Лаудруп и Батистута стали злейшими врагами наших фанатов. Дошло до того, что без охраны полиции мы не могли передвигаться по городу.
Такая ситуация напрягала не только меня, но и всю семью. Как игрок национальной сборной, я не собирался ночью в окружении полиции пробираться домой и во время чемпионата разъезжать по итальянским деревням и играть в присутствии 7340 зрителей.
СТРАННАЯ ТАКТИКА КЛАУДИО РАНЬЕРИ
Однако события развивались не так, как я предполагал. Пришедший в команду после вылета из серии А Клаудио Раньери хотел во что бы то ни стало оставить меня в коллективе.
Всего хорошего, Штефан, сказал я себе, играть во второй лиге – очень «занимательно». К тому же у меня будет отличная возможность познакомиться со всеми маленькими городками Италии.
Команда стартовала замечательно. Однако с тренером Раньери с самого начала я не смог найти общий язык. У него были странные тренировочные методы. Он говорил только о тактике и столько много, как будто мы первый год играли в футбол. Мы начинали тренироваться в пять дня и в восемь все еще были заняты его тактическими «новшествами». Как-то раз, пробегая мимо него, я показал ему на часы и сказал, что не пора бы нам всем разойтись по домам. Раньери ничего не ответил, но посмотрел на меня, как на лютого врага.
Однажды, будучи уже капитаном «Флоренции» я задержался после Рождества в Германии. У меня были страшные зубные боли. Я своевременно сообщил об этом руководству и по приезде предоставил в клуб рентгеновские снимки. Раньери даже не хотел меня слушать. Он не верил ни единому моему слову. «Так не поступает капитан команды. Он всегда должен быть с ребятами», - все, что услышал я в ответ.
В этом году мы вернули себе путевку в серию А. В конце сезона я лечился от травмы. Раньери был рад, что не видел меня. И я тоже. Для себя я решил точно, что уйду из команды. Тут совершенно неожиданно ко мне подошли представители клуба и заявили, что хотят продлить со мной договор на дополнительные 4 года. Посоветовавшись со мной, Мартина выдвинула, казалось, неприемлемые условия. Но к нашему удивлению итальянцы были согласны на все. В итоге мы подписали предварительное соглашение на сумму 1,3 млн. марок «чистыми». Основной же договор должен был быть подписан после чемпионата мира.
Когда же закончилось мировое первенство, ситуацию кардинально изменилась. Предварительное соглашение уже никого не интересовало, «Флоренция» же купила Руи Кошту и шведского защитника Штефана Шварца. И все-таки предсезонку я начал в Италии.
ШОУ РОЛЬФА РЮССМАННА
В эти дни решалась моя судьба. Я не собирался губить себя в Италии. Вдруг мне позвонил агент Вольфганг Феге и предложил перейти в бременский «Вердер», руководимый тогда Отто Рехагелем. Я согласился обсудить этот вариант.
Вскоре ко мне прибыл тогдашний менеджер команды Вилли Лемке. И несмотря на то, что до этого я встречался в Швейцарии с Рехагелем и обсудил по сути все детали, менеджер начал буквально под лупой рассматривать каждую статью договора. Речь шла о трансферной сумме, о всяких мелочах. Лемке, прибывший во Флоренцию на день, понял, что не успеет обсудить все пункты соглашения и, купив спальное принадлежности, остался еще на один день. На следующий день наши переговоры не продвинулись ни на йоту. Вопросы без конца и края, проблемы с договором, трансфер и т.д. Через день он все-таки исчез, а мы договорились созвониться.
Вечером я позвонил Рольфу Рюссманну, менеджеру менхенгладбахской «Боруссии». Мы были хорошими друзьями и постоянно созванивались, как кстати и с Карстеном Янкером, Алексом Циклером или Джованне Элбером.
«Слушай, Рольф, - сказал я. – У тебя есть ровно 24 часа для того, чтобы вернуть меня обратно в «Боруссию».
Прошло всего 12 часов, и Рюссманн на частном самолете уже прилетел ко мне во Флоренцию. В течение вечера мы обсудили все детали договора, и в итоге «Боруссия» взяла меня на год в аренду с правом выкупа (7 млн. марок). Абсолютный риск! Но Рольф не боялся рисковать. В отличие от Лемке он тотчас принял на себя все ответственность и в результате добился того, что хотел. Рюссманн – настоящий менеджер! А Вилли Лемке? Сейчас он работает там, где собственно и должен – школьным сенатором в Бремене. Футбольный бизнес не для него.
Так я вернулся обратно в родной Менхенгладбах. Продажа абонементов сразу же возросла с 9 тысяч до 15. Также с рекордной скоростью раскупались клубные футболки. Еще в аэропорту Рюссманн неожиданно поставил передо мной велосипед. «Что это означает?», - не понимал я.
«Ты же говорил, что готов в Менхенгладбах идти даже пешком, - ответил менеджер. – Садись, с сегодняшнего дня начинается настоящее шоу».
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своем возвращении в Менхенгладбах и новой прическе, а также об очередном судебном процессе.
МИССИЯ ИЗ БЕКЕЛЬБЕРГА
Мое возвращение в Менхенгладбах вызвало необычайную эйфорию в городе. Продажа абонементов увеличилась с 9500 до 15000, также быстро раскупались и клубные футболки. Казалось, что все журналисты Германии находятся в эти дни в Менхенгладбахе. Это был настоящий PR «Боруссии». Неожиданно я стал «миссией из Бекельберга».
В чемпионате команда стартовала средне. Победы чередовались поражениями, однако, в конце сезоне мы стали пятыми. Грандиозный успех. Менхенгладбах ждал какого-либо трофея вот уже 16 лет. В этом сезоне «Боруссия» пробилась и в финал Кубка Германии. Нельзя сказать, что все в команде были друзьями, это бред, но мы были типами, которые знали, что хотели. Кроме того, у нас был тренер, понимающий язык игроков. Бернд Краусс чувствовал, какой темп нужен клубу.
24 июня 1995 года во время финальной игры мы были по-настоящему готовы к бою и легко переиграли находившийся тогда во второй бундеслиги «Вольфсбург» 3:0. Это была моя первая значимая победа. Я выиграл свой первый титул! Тем самым мы обеспечили себе место в международных кубках, впрочем также, как и «Бавария». Здесь есть одно «но». Мюнхенцы стали шестыми в чемпионате, но так как мы выиграли Кубок Германии, баварцы также благодаря только нам пробились в Кубок УЕФА. У всех было большое самоудовлетворение, каждый понимал, что он помог великой «Баварии».
Более 200 тыс. болельщиков вышли в этот день на улицу и громко отмечали успех команды. Такого я не видел больше негде. Это было настоящее безумие. Вместе со своим другом Йоргом Нойном я праздновал наш успех. Мы пили шампанское, курили сигары. Уже позже в гостинице все продолжилось в том же духе. Пиво и шампанское лилось рекой. Когда мы уселись у барной стойки, к нам подошел тип и сказал: «Эй, Эффенберг, какого хрена ты здесь делаешь?». Я не смог сдержать себя и готов был убить этого козла. И если бы не Йорг, не знаю, чем бы закончилось все это.
Уже во время сезона было очевидным, что клуб захочет удержать меня. Перед последней игрой на стадионе началась грандиозная акция пожертвований, для того чтобы помочь руководству команды оставить меня в «Боруссии». В конце концов Рольф Рюссманн договорился с «Флоренцией», и я заключил первоклассный контракт на четыре года, став одним из самых высокооплачиваемым игроков бундеслиги.
Конфликты постоянно преследовали меня. Уже в мой первый год разразился скандал. На дискотеке Alten Wartesaal около кельнского вокзала к нам подошел тип и начал оскорблять меня. «Эй, ты, слепой, - кричал он мне. – Ты, Эффенберг, пошел вон отсюда». Я не стал ожидать конца всей его грязной плеяды и вышвырнул этого мерзавца из здания дискотеки. На следующий день я из газет узнал, что он подал на меня в суд по поводу телесного повреждения. Конечно, эта история с жаждой муссировалась во всех немецких изданиях. Идиоты, какую чушь они несли! Все равно, где я появлялся, находился какой–то сумасшедший, пытавшийся оскорбить меня, а потом еще и подать иск в суд. Именно поэтому я всегда хожу только в VIP-ложи не потому, что я нахожу это классным. Здесь я могу посидеть в спокойствии, выпить и получить удовольствие.
ПРЕВРАЩЕНИЕ В ТИГРА
Томас Готтшальк (самый высокорейтинговый ведущий Германии – Прим. А. П. ) пригласил меня на свое Light Night Show на канал RTL. Он был большим знатоком футбола и болел за «Баварию».
«Спорим, что «Бавария» станет снова чемпионом Германии», - сказал он. «Ни в коем случае! В этом году ей не удастся это сделать», - уверенно парировал я. Баварцы с большим отрывом отставали от «Айнтрахта» и только безумный мог поставить на их чемпионство.
«О`кей, - начал Готтшальк. – Что ты сделаешь, если проиграешь?» «Не проиграю, в этом я уверен», - стоял на своем я. «Если ты проиграешь, ты пострижешь свои кудри под ноль (Готтшальк знаменит в Германии и своей шевелюрой – Прим. А. П.). Если же я проиграю, то я нарисую тигра на своих волосах».
Готтшальк тотчас согласился. И представляете, «Айнтрахт» умудрился в последних турах растерять весь очковый запас и проиграл «Баварии» чемпионство. У меня возникла проблема. Собственно говоря, я не горел желанием «косить» под тигра. Но спор есть спор.
Через неделю я снова был на шоу. Меня удивило то, что Готтшальк попросил приехать за 5 часов до начала представления. Оказалось, что модератор выписал из Англии парикмахера, совершенно сумасшедшего типа из Лондона, который должен был нарисовать на моем затылке тигра. И сделал он это великолепно.
Уже на следующий день я получил кличку «Эффе – тигр». Бернд Краусс, увидевший мой затылок, посоветовал избавиться от столь необычной «прически».
«Но я же не нарисовал там терьера», - защищался я.
«Не стоит беспокоить Берти Фогтса такой выходкой», - аргументировал Краусс.
Следующий матч мы выиграли 7:1 у «Бохума», я забил два гола и сделал одну результативную передачу. И вдруг мой «тигр» понравился Бернду Крауссу. Кроме того, «тигр- Эффе» стал и капитаном команды.
МАЙСКИЙ КОТ В ИСПОЛНЕНИИ ХЕЛЬМУТА КРУГА
Второй сезон мы провели потрясающе. Команда финишировала четвертой и вылетела из Кубка по несчастливой случайности в Роттердаме. Однако, именно в это время настроение в клубе стало меняться.
Уже во время сезона 1996/97 стало значительно хуже. В газетах появились заголовки о том, что «Эффенберг зарабатывает слишком много». Президент «Боруссии» Другальски постарался. Мне надоело, что все только и говорили о моих пяти миллионах, кстати, на самом деле, сумма была намного выше.
Бекельберг. «Боруссия» играет против «Фортуны» из Дюссельдорфа. Настоящее дерби. Полный стадион. Мы «летим» 0:1. Колоссальное напряжение. Где-то левым зрением я вижу руку судьи Хельмута Круга. Он бежит спиной ко мне, и вдруг я уже не могу избежать столкновения. В следующее мгновение Круг буквально рушится на землю. Он лежал на поле, как майский кот. Стадион взорвался, я тоже не мог в первый момент сдержать свой смех.
Shit, уже оправился я. Проблема. Круг же медленно поднялся на ноги и полез за карточкой. Красная.
«Большое спасибо, - только и мог выронить я. – Но за что?»
БИТЬ ПО РЕБРАМ – НЕ ДЕЛО ЭФФЕНБЕРГА
На третий год продолжились проблемы не только на футбольном поле. В декабре 1996 года я, Мартина и Уве Кампс были приглашены в частный дом на ужин. Когда мы уже сидели за столом, кто-то позвонил в дверь. Мы вышли на улицу, но никого не увидели.
Уже спустя несколько часов гости стали расходиться. На улице на паркинге мы увидели следующую картину: перед одной из наших машин лежал человек. Тип был чертовски пьян, думаю не меньше 4 промилль было в его крови. Его лицо было полностью в крови. Уже смотря на него, меня почти стошнило. Я осторожно потрогал его ногой, но он не отвечал.
И что мы теперь будем делать? Должны мы звонить в полицию, такси или скорую помощь?
Мы решили вызвать такси, но когда шофер увидел нашего «дружка», он лишь развел руками и отказался вести. «Ваш друг испачкает мне весь салон». Нам не оставалось ничего делать, как вызвать полицию. Когда полицейские увидели этого мужчину, у них искорежились лица. Было видно, что сегодняшний день был не их день. Они постелили специальный материал на сиденье и втащили мужчину на сиденье.
«Желаете ли вы подать на него в суд за ночное беспокойство?», - только и спросили они.
«Боже упаси, конечно, нет», - был наш ответ.
Несколько месяцев спустя во время тренировочных сборов мне позвонила Мартина и взволновано сказала: «От прокурора пришел счет на 390 тыс. марок». Не понял!? Я думал, что ослышался.
Да, тот пьяный мужчина подал жалобу на тебя за телесные повреждения. Сказать, что я был вне себя от гнева, было бы неправильно. Такого дерьма я еще не слышал в своей жизни.
Какая-то женщина показала на меня и утверждала, что я яко бы десять раз ударил ногой этого несчастного. Конечно, уже на следующий день вся история была красочно расписана в газетах. Через месяц я предстал в суде. Неужели Бог накажет меня за такое вранье, - думал тогда я.
«При всех обстоятельствах, - сказал я своему адвокату. – Я профессиональный футболист. Если бы я даже один раз ударил его по ребрам, то от них бы остались одни щепки».
Обвинявшая меня женщина так и не смогла в суде четко описать всю эту грязную историю. В итоге прокурор закрыл дело и признал меня невиновным. Но что стояло после этого в газетах? Ноль! Абсолютно ничего.
«Смотри, Мартина, завтра газеты напишут, что я изнасиловал кого-нибудь. И целый месяц до решения суда я буду перемещаться по местности с ярлыком насильника. Ну, и дерьмо все это!»
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своем «знакомстве» с полицейскими, катастрофе в Лиге чемпионов, а также признается в том, сколько стоил для него один из походов на дискотеку.
ИЗМЕНЧИВЫЕ ПОЛИТИКИ
В сезоне 1997/98 года «Бавария» сделала заметный шаг вперед. В команду пришел новый тренер – Оттмар Хитцфельд перешел из дортмундской «Боруссии». Кроме того в клуб пришли такие игроки как Салихамиджич, Йеремис, Линке, Али Даи и я. В Мюнхене многие были настроены против меня. Даже сам Эдмунд Штойбер, премьер-министр земли Бавария, подлил масло в огонь. Он считал, что «Штефан Эффенберг не нужен «Баварии». Первый раз я встретился со Штойбером на балконе на Мариенплатц, когда мы праздновали чемпионство.
«Господин Эффенберг, всего самого наилучшего. Вы многое сделали для Мюнхена».
«Вы быстро меняете свое мнение, господин Штойбер». Эдмунд так праздновал нашу победу, как будто сам вкалывал на поле. Несмотря на то, что в Мюнхене я был встречен не самым радужным образом, Хитцфельд с первого дня встал на мою защиту и однозначно дал понять, что он доверяет мне. Это помогло мне невероятно.
Последнее редактирование:
SAXAR
Креативный модератор
Штефан Эффенберг (часть-3)
ПОЛИЦЕЙСКИЕ НРАВЫ
В сентябре 1998 года вся команда ужинала в одном ресторане. Конечно, в этот вечер не обошлось без немецких колбасок и нефильтрованного пива. После этого я, Торстен Финк, Свен Шойер и еще несколько молодых футболистов решили продолжить «ужин» в одном из мюнхенских баров. Настроение полностью соответствовало выпитому, все было в порядке. Когда я садился в свою машину, я чувствовал себя хорошо и в состоянии был управлять автомобилем. Я ехал домой медленно и осторожно, соблюдая все правила дорожного движения. Когда я подъезжал к дому, то на углу увидел полицейскую машину. Оh shit, думал я, надеюсь они не остановят меня. Что, собственно говоря, делали полицейсике в три часа утра в тихом квартале, где последняя машина проехала разве что три часа назад? Все это выглядело так, как будто именно меня здесь и ждали.
Конечно, меня остановили. «Ваше водительское удостоверение и документы на машину, пожалуйста. Вы что-нибудь пили?»
«Да, - ответил я. Я выпил немного, два-три маленьких пива, но чувствую себя хорошо».
«Тогда мы сделаем тест на алкоголь».
Аппарат показал 0,89 промиль, что было не так плохо. Я уверен, что другие бы полицейские не устроили бы весь этот театр и спокойно отпустили бы меня со словами «будьте осторожны». Но не эти два спортивных друга. Казалось, им доставляло удовольствие издеваться надо мной. У меня было чувство, что они действительно ждали здесь именно меня.
Вторая проба показала 1,07, и «копы» решили взять еще анализ крови. Было уже почти пять часов утра. После всех процедур они наконец отпустили меня. На следующий день история быстро разошлась по городу. Полицейская служба постаралась на славу. После тренировки ко мне подошел наш пресс-атташе Маркус Хервиг. «Слушай, Штефан. Газеты завтра напишут о том, что ты попался пьяным за рулем с 1,07 промили. Поговори с тренером и объясни ему, пока он не узнает это от других людей».
Хорошо, я сразу же позвонил Хитцфельду. Он спокойно отреагировал. «1,07 промиль не так плохо», - сказал он. Несмотря на это я получил стандартный в «Баварии» штраф 10 тыс. марок. Подобная сумма платится в клубе за любое мелкое «преступление», даже если ты в туалете не смоешь после себя. Заплатив штраф, в клубе больше никого не волновала эта тема. В отличие от газет.
Газетчики продолжали спекулировать. Изо дня в день журналисты без устали строчили о моих промилях. Джоване Элбер и Марселиньо также лишались своих водительских прав, но никогда вокруг них не было столько шума.
КАТАСТРОФА В ФИНАЛЕ ЛИГИ ЧЕМПИОНОВ
«Бавария» удачно стартовала не только в чемпионате, но в Лиге чемпионов. В финале в Барселоне мы встретились с «Манчестер Юнайтедом». Наша команда вела 1:0 и оставались считанные минуты до конца игры. У «МЮ» и не было фактически шансов сравнять счет. На 90 минуте мы пропустили гол. Shit, думал я. Теперь снова придется дать газу. Всего через несколько секунд мы пропустили и второй мяч. 1:2 - эта была мегакатастрофа!
Я не понимал мир. Мы не заслужили поражения. Англичане побежали радостные к своим болельщикам, мы же лежали на траве. Многие плакали. Никто не мог сказать и слова. Я был опустошен. Мне было 31 год и я понимал, что, возможно, это был мой последний шанс выиграть Лигу. За две минуты «Бавария» потеряла все, на что работала целый сезон. Ту игру я никогда не смотрел потом на видео. Ни одного момента! И сегодня я не смогу этого сделать.
Вместе с запасным вратарем Бернандом Дреером мы должны были сдавать пробы на допинг. Шерингем из «МЮ», также ждавший контроль, был вне себя от радости. Я не мог смотреть на него и выпил залпом приготовленное мне пиво. Потом был банкет. На многих похоронах настроение было веселее, чем на этом «празднике».
Вскоре мы играли в финале Кубка Германии. Все решалось в серии одиннадцатиметровых. Я никогда не боялся бить пенальти и имел хорошую квоту. Но в этот раз я выстрелил так, как никогда больше не делал в жизни. Я пробил в полуметре от ворот. Следующим промахнулся Лотар Маттеус. И что же дальше? Главным виновником поражения стал я. О Маттеусе не говорил никто. Единственный, кто стопроцентно стоял на моей стороне, был Оттмар Хитцфельд. Еще на банкете после финала Кубка он позвал меня с Оливером Каном к себе и сказал, что я буду со следующего сезона капитаном команды, а Оливер моим помощником.
ПОХОД НА ДИСКОТЕКУ ЗА 147 ТЫС. МАРОК
Осенью 2000 года я праздновал Октоберфест. У меня была травма, поэтому на следующий день мне не надо было тренироваться. В субботу вместе с Мартиной, «Браззо» Салихамиджичем и другими друзьями мы поехали на дискотеку P1. Заранее мы заказали там уютный столик. Народу было, как всегда, много. За нашим же столом сидел мужчина, который после обильного принятия алкоголя не мог и пошевельнуться. Мой знакомый Роберт попросил его пересесть за другой столик, и мужчина любезно согласился это сделать.
Пока мы рассаживались по своим местам, подруга этого типа подбежала к нам. «Что вы тут делаете? - кричала она. – Оставьте моего друга в покое».
Мы не понимали, что она от нас хотела. В следующий момент она выплеснула мне в лицо полный стакан шампанского. Я буквально горел от ярости. Пока же я приходил в себя, она преспокойно вернулась к своей группе, и конфликт как будто бы был исчерпан.
Однако, уже через несколько минут с их столика пошли крики. «Эй, Эффенберг, мы все видели. Завтра ты все прочитаешь в газетах». Ко мне подошел мой друг Марко и посоветовал уйти на другую дискотеку. «Эти люди позвонили в полицию», - сказал он.
«Что? – недоумевал я. – Они позвонили в полицию?»
«Да, они сказали, что ты избил эту женщину».
Мы действительно ушли и продолжили праздновать в Maximilian. Все происшедшее я сразу же забыл.
В воскресенье мы собрались на обязательной встречи «Баварии», посвященной Октоберфесту. Маркус Хервиг отвел меня в сторону. «Штефан, что-нибудь случилось вчера в P1?», - спросил он меня. Он уже все знал. Мне пришло в голову, что у нашего пресс-атташе на любой дискотеке были три специальных человека, которые докладывали ему о том, кто из футболистов когда был, что пил и как себя вел. Удивительный человек, Маркус Хервиг.
Я все откровенно рассказал ему. Хервиг предложил подождать некоторое время и посмотреть, что из этого всего получится.
Уже вечером он позвонил мне. «Завтра вся эта история появится в газетах, возможно тебе придется написать несколько слов». Хорошо, я накатал ему целый отчет о проведенном вечере, и Хервиг передал все это в газеты. На следующее утро почти все издания вышли с заголовками «Эффенберг избил женщину».
Что случилось, думал я. Днем позвонил Хитцфельд. Он прочитал газеты. «Я не буду платить штраф, ни в коем случае. Я не виноват», - доложил я Оттмару. На собрании, в котором принимали участие вице-президент Шерер, Хитцфельд, Хенесс, я рассказал всю эту историю уже в третий раз. В конечном счете было решено все-таки оштрафовать меня на дежурные 10 тыс. и дело в клубе было бы закрыто.
Между тем та женщина подала в суд. Я подключил своего адвоката. Началась самая настоящая торговля между адвокатами. Я не хотел платить и марки. Однако мой адвокат сказал, что мои шансы ниже 50%. «У той женщины - много свидетелей». Жалоба со всеми судебными издержками составляла 400 тыс. марок. «Мы должны это решить вне суда», - настойчиво советовал мне адвокат. В это время у меня решался вопрос о получении Green Card в Америку. Я не хотел рисковать, однако не мог все еще смирится с такой несправедливостью. У меня тоже были свидетели. Я позвонил Салихамиджичу.
«Браззо, ты был в двум метрах от меня, неужели ты ничего не видел?»
«Мне жаль, но я ничего не видел».
«Я думал, мы друзья. Что же, черт возьми, произошло? Я не прошу тебя лгать за меня, я прошу рассказать правду».
«Штефан, я действительно ничего не видел, Sorry».
В конце концов я решил заплатить. Но для себя я понимал, за что плачу, так как Green Card была важнее для меня. Мой адвокат принял предложение другой стороны, которая вне суда обещала урегулировать все за 147 тыс. марок. Я подписывал своей собственной рукой счета, за которые не должен был платить и цента. 125 тыс. я перечислил всяким учреждениям и 22 тыс. той самой женщине. Это было самым дорогим надувательством в моей жизни
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своем знаменательном походе на командную Party в розовых штанах, а также «наркотических» галлюцинациях Ули Хенесса.
БАВАРСКИЙ СТУКАЧ
Празднование Рождества всегда было нечто особенным в «Баварии». Нужно спросить об этом Франца Беккенбауэра. Строгих одежд на этом мероприятии никогда не было, но все понимали, что ты не можешь прийти в нижнем белье. В 2000 году я пришел на такое празднество в бордовых кожаных штанах и черной кожаной куртке, особенно штаны были супердорогими. Шмотки выглядели хиповски. Патрик Андерссон явился в том же одеянии. Наша одежда никому не мешала, здесь был узкий круг: игроки, тренеры, жены, несколько официальных лиц клуба, друзья и спонсоры. Журналисты не были допущены к этому мероприятию. Встреча прошла в спокойной обстановке.
На следующий день я улетел в отпуск и не застал всей шумихи, развернувшейся по поводу моего вида на этом празднике. После мероприятия один журналист позвонил «стукачу» и спросил, не было ли чего любопытного и сенсационного на этой вечеринке. «Да, праздник был отличным, только Эффенберг… Он пришел в странных розовых штанах, которые бы я никогда в жизни не одел».
Эта была абсолютная чепуха. Но газеты все равно подхватили эту новость.
После того, как я вернулся из отпуска и узнал о всей шумихе, я был вне себя от ярости. Я пошел к редактору и попросил сообщить мне имя стукача. «Извини, этого я тебе не могу сказать. Защита информации». «Хорошо, но если ты в будущем попросишь меня дать тебе интервью, то извини…»
Этот шантаж подействовал. Он сразу же выдал мне имя. И это был старый хрыч, самый древний на празднование Рождества. Только потому, что ему не понравились мои розовые штаны, я попал на страницы газет, и весь Мюнхен знал об этой истории.
На том же вечере произошло и еще одно знаменательное событие. Ко мне подошел Франц Беккенбауэр и разрешил мне общаться с ним на «ты».
«Слушай, с сегодняшнего дня я для тебя просто Франц. Я хочу, чтобы мы перешли на «ты». Я вижу, что ты сделал для клуба». Такие слова были для меня полной неожиданностью и мне было очень приятно слышать такое.
«Спасибо, - ответил я. – За это ты через пять месяцев будешь держать Кубок Лиги чемпионов в своих руках».
ГАЛЛЮЦИНАЦИИ УЛИ ХЕНЕССА
Во время зимнего лагеря 2001 года в Испании Ули Хенесс вызвал меня в тренерскую комнату. «В полдевятого вечера мы с тобой хотим поговорить». Хорошо, думал я. Мы постоянно о чем-то разговариваем.
Когда вечером я вошел в комнату, я увидел Хитцфельда, Хенесса и… Мюллер-Вольфарта, нашего врача.
«Что случилось?», - не понимал я.
«Штефан, в Мюнхене ходят слухи. Неприятные слухи. Ты принимаешь наркотики».
Я не смог удержаться от смеха. Какой-то козел позвонил Ули и сообщил такую чушь. Я сразу же согласился отдать клочок волос на пробу. Дело с Кристофом Даумом немного сдвинула мозги Хенесса. У него стал развиваться комплекс преследования.
По приезде в Германию, «Мюлль» срезал с моей головы волосы. У меня не было ни единого волнения. Через два дня врач обещал мне сказать ответ. Между тем прошли недели. В один момент я вдруг вспомнил, что сдавал тест и позвонил Мюллеру-Вольфарту.
«Как дела с моими тестами. Нашли чего-нибудь?», - спросил я.
«Конечно, нет. Если бы что-то было, я бы тебе давно об этом сказал».
Кстати, подобной участи не избежал и Карстен Янкер. Но здесь была одна проблема. С его лысины представлялось невозможным срезать волосы. Поэтоиму Карстену пришлось изменить на время свою прическу. Люди думали, что Янкер меняет имидж. Я умирал от смеха. Конечно, он как и я был чист. Позднее после теста Янкер снова сбрил все под ноль.
КАК БЕККЕНБАУЭР ИСПОРТИЛ БАНКЕТ
В начале 2001 года мы удачно шли и в бундеслиге, и в Лиге Чемпионов. Даже несмотря на крупное поражение «Лиону» 0:3. Франц Беккенбауэр после той неудачи буквально промуштровал команду. Если не было результата, Франц забывал про все дружеские отношения и говорил все прямо и открыто. На банкете после игры он сказал, что мы не выполнили свою работу и играли как ветераны. У всех сразу же пропал аппетит, и почти вся команда после этих слов покинула зал. Такого Франц еще не переживал в своей жизни. Когда мы выходили из помещения, глаза Беккенбауэра от удивления стали совсем большими. После банкета мы собрались в моей гостиничной комнате: Элбер, Санта Крус, Писарро и Карстен Янкер. Мы проклинали Беккенбауэра за столь резкие слова. От нашего водителя, Руди Эгерера, который, к сожалению, недавно умер, мы получили несколько ящиков с нефильтрованным пивом. Оно, к слову, у нас всегда хранится в заначке на случай горьких поражений. Помню, мы прилично надрались, но обещали друг другу сделать все, чтобы выиграть Лигу. После того вечера я целую ночь бродил по отелю и распределял на каждом этаже по несколько бутылок, чтобы на утро никто не подумал, что Эффенберг «уговорил» несколько ящиков пива.
На следующей тренировке я попросил Хитцфельда дать мне поговорить с ребятами. Я сказал, что Франц был не прав, называя нас ветеранами. Мы сильная команда и в состоянии выиграть Лигу чемпионов.
ДВОЙНОЙ ТРИУМФ ЭФФЕНБЕРГА
Тепло от болельщиков, которое я получал в Менхенгладбахе или позже в Вольфсбурге, я никогда не ощущал в Мюнхене. Меня уважали, но не любили. Я никогда не понимал, почему. Зрители при любой моей неудачи начинали освистывать меня. Конечно, я не принадлежал к тем, кто после голов залезают на решетки перед фэнами и размахивают футболками. Я радуюсь забитому мячу со своими партнерами и тренером. В некоторых случаях Ули Хенесс специально просил меня после гола бежать к болельщикам – такие «просьбы» я никогда не выполнял.
После групповых турниров в Лиге чемпионов мы набрали неплохие обороты. По пути к финалу «Бавария» расквиталась с «Манчестер Юнайтедом», в полуфинале был повержен мадридский «Реал». И нам предстояло решающее сражение против «Валенсии».
Однако, до финала оставался еще один тур в бундеслиге. Мы опережали «Шальке 04» на три очка. В последней игре против «Гамбурга» нас устраивала даже ничья.
«Шальке 04» легко победил «Унтерхахинг» 5:2. В Гамбурге же до последних минут сохранялся устраивающий нас счет 0:0. За четыре минуты до финального свистка Барбарес головой забил нам гол. «Шальке» в тот момент становился чемпионом Германии.
Черт, думал я. На последних минутах мы потеряем чемпионство. Я не могу в это поверить.
Оли Кан дал всем ясно понять, что борьба продолжается. Вперед, мяч только вперед. Две, три атаки у нас еще оставались. Я длинным пасом отправил мяч в штрафную «Гамбурга». Никакой угрозы эта передача не представляла. Защитник хозяев спокойно принял мяч и откатил его назад вратарю Шойберу. И кипер взял мяч в руки. Маркус Мерк сразу же показал свободный удар в штрафной площади – всего несколько метров от ворот.
Спасибо, господин Шойбер, думал я. У нас появился шанс, последний. Кан сразу же рванул вперед. «Я ударю», - крикнул мне Оли. «Пьяно, - сказал я ему. – Будь спокоен». Я подозвал Патрика Андерссона. Своим ударом он мог убить лошадь. «Я откатываю тебе мяч, а ты бьешь с ходу». Патрик ударил, и, несмотря на то, что удар не совсем вышел, мяч чудесным образом оказался в сетке. Невероятно, как мяч прошел сквозь 36 ног и влетел в ворота.
«Шальке 04» был чемпионом всего несколько минут. Наша же радость была невероятной. Это было лучшее мое чемпионство, которое я выигрывал с «Баварией».
Теперь нам оставалось выиграть и финал Лиги чемпионов. Спустя уже три минуты мы проигрывали «Валенсии» 0:1. Борьба и только борьба. Мы бегали по полю словно машины и нам в конечном счете удалось сравнять счет. В этом матче все решали одиннадцатиметровые.
Хитцфельд определил бьющих. Перед своим ударом я впервые в жизни испытывал страх. К счастью, мне удалось реализовать пенальти, но а когда Кан вытащил решающий удар, мы все в безумии начали метаться по полю. Да, да, я выиграл свой чемпионат мира! Мы сделали это. Мы лучшая команда с абсолютно лучшим вратарем мира. Каждый внес свой вклад в эту победу. От тренера до массажиста, от вратаря до водителя автобуса.
Руммениге и Беккенбауэр вешались мне на шею. Мы достигли лучшего результата клуба за последние 25 лет. «Да, господин Беккенбауэр, - язвил на «вы» я. – Видите, ветераны еще что-то могут и выиграть».
Весь Мюнхен перевернулся с ног на голову. Мы праздновали свой двойной успех в ратуши на Мариенплац. После этого все игроки пошли на дискотеку Pascha. Мы не взяли с собой никого из «старших». Но наш тренер должен был бы быть там обязательно. Хитцфельд пришел - такие вещи он не пропускает. Мы закурили сигары и наслаждались нашим триумфом. Кубок стоял при этом на столе. Рано утром я принес его домой и поставил в спальню. Это было необыкновенное чувство держать в руках Кубок Лиги чемпионов.
КАК «БЕЗРАБОТНЫЕ» ИЗГНАЛИ ЭФФЕ ИЗ «БАВАРИИ»
После празднования все разъехались в отпуск. В новом сезоне я прекрасно осознавал, что нам будет очень сложно повторить прошлогодний успех. Во время подготовительного сезона я получил травму в столкновении с Антонио ди Сальво. У меня были невыносимые боли.
Восстановление длилось четыре месяца. Конечно, и без меня команда играла хорошо. Тотчас же возникли дискуссии, нужен ли команде Эффенберг. Когда я вернулся на поле, «Бавария» проиграла в Бремене 0:1. И тут начался настоящий обезьяний театр. Я давно уже знаю, что в футболе нет благодарности. Каждый игрок смотрит только на себя, и прошлые успехи быстро забываются.
Меня нервировало только поведение Румменигге. Killer-Kalle, как называли у нас босса футболисты, был известен тем, что свое мнение очень редко высказывал в глаза. Часто он рассказывал обо всем другим, что он думает о конкретном игроке. Совсем по-другому вел себя Хенесс. Ули всегда был открыт и говорил футболистам только правду. Румменигге же в одном из интервью сказал:
«Команда должна быть омоложена. Договор с Эффенбергом мы больше не продлим».
Возможно, была и другая причина. Себастьян Дайслер давил на «Баварию».
«Только, если Эффенберг уйдет из клуба, я подпишу контракт», - говорил он, очевидно, руководству клуба. Дайслер боялся проиграть мне и оказаться на скамейке запасных.
Весной ко мне пришли два человека из журнала Playboy и попросили дать интервью. Я согласился и договорился встретиться с ними в командном отеле «Баварии» «Лиммерхоф» в Унтерхахинге. Все было в порядке, после интервью они переслали мне по факсу весь текст, и я его проверил.
Номер Playboy вышел 16.04.2002. Я даже успел забыть об интервью. В первые два дня никто даже не обмолвился и словом о моем тексте. Позже же одна из газет вышла с заголовком «Эффе требует урезать социальную помощь безработным». Я никогда не требовал этого. Когда у меня брали интервью, мой брат Франк сам был безработным. В интервью же я только попытался объяснить, что есть проблема с безработными людьми, которые выступают на телевизионных шоу и при том на всю Германию рассказывают следующее: «Собственно говоря, мне неплохо живется на мою социальную помощь. Я подрабатываю еще в черную, поэтому все очень хорошо. У меня нет ни единого желания работать!». Я и имел в виду бороться с такими людьми. А газеты представили это так, как будто миллионер Эффенберг против четырех миллионов безработных.
«Бавария» отреагировала на эту историю. Оттмар Хитцфельд позвал меня в тренерскую комнату. «Штефан, - сказал он. – Мы приняли решение. Будет лучше, если ты пропустишь две следующие игры. Через несколько дней, когда все утихнет, тогда посмотрим».
«Это Ваше мнение? – только спросил я тренера. – Или так думают наши боссы?» Хитцфельд всегда был профессионалом дать витиеватый ответ, но мне было ясно, что это решение было не его. С саркастической улыбкой принял я это решение. «Что мне остается еще делать? Этим и закончилась моя карьера в Мюнхене».
Спустя несколько дней в мюнхенском аэропорту ко мне подошел Франц Беккенбауэр. Он также прочитал Playboy. «Ммм, это интервью, - промычал он. – Если его понимать в общем, то ты не сказал ничего плохого. Но ты не можешь этого говорить. Ты же знаешь, что газеты делают из таких цитат».
«Момент. Теперь не понимаю я. В принципе, я прав, но я не могу этого говорить. Что за логика?»
«Да, конечно, - снова сказал Франц. – Но ты же знаешь: если ты что-то и говоришь, то должен взвешивать каждое слово. Ты же знаешь правила игры».
Не только Беккенбауэр согласился с моими высказываниями в интервью. Я думаю, что миллионы людей в Германии согласятся со мной. Я не сказал ничего необычного, только то, что думаю. После того интервью я получал много писем от фанатов, безработных и предпринимателей, которые писали мне, что я своим заявлением попал в точку.
К сожалению, этот шум ускорил мое прощание с «Баварией». Конечно, я представлял себе совсем другой исход. Я получил часы и теплое рукопожатие. И это все! В этой ситуации мне необходима была поддержка вместо дистанции. Но все равно. «Бавария» - отличный клуб, и я горд, что провел четыре незабываемых года в стане мюнхенцев, завоевал все кубки, которые только мог выиграть клуб. Здесь я стал игроком с мировым именем. Я никогда не забуду эти четыре года
ПОЛИЦЕЙСКИЕ НРАВЫ
В сентябре 1998 года вся команда ужинала в одном ресторане. Конечно, в этот вечер не обошлось без немецких колбасок и нефильтрованного пива. После этого я, Торстен Финк, Свен Шойер и еще несколько молодых футболистов решили продолжить «ужин» в одном из мюнхенских баров. Настроение полностью соответствовало выпитому, все было в порядке. Когда я садился в свою машину, я чувствовал себя хорошо и в состоянии был управлять автомобилем. Я ехал домой медленно и осторожно, соблюдая все правила дорожного движения. Когда я подъезжал к дому, то на углу увидел полицейскую машину. Оh shit, думал я, надеюсь они не остановят меня. Что, собственно говоря, делали полицейсике в три часа утра в тихом квартале, где последняя машина проехала разве что три часа назад? Все это выглядело так, как будто именно меня здесь и ждали.
Конечно, меня остановили. «Ваше водительское удостоверение и документы на машину, пожалуйста. Вы что-нибудь пили?»
«Да, - ответил я. Я выпил немного, два-три маленьких пива, но чувствую себя хорошо».
«Тогда мы сделаем тест на алкоголь».
Аппарат показал 0,89 промиль, что было не так плохо. Я уверен, что другие бы полицейские не устроили бы весь этот театр и спокойно отпустили бы меня со словами «будьте осторожны». Но не эти два спортивных друга. Казалось, им доставляло удовольствие издеваться надо мной. У меня было чувство, что они действительно ждали здесь именно меня.
Вторая проба показала 1,07, и «копы» решили взять еще анализ крови. Было уже почти пять часов утра. После всех процедур они наконец отпустили меня. На следующий день история быстро разошлась по городу. Полицейская служба постаралась на славу. После тренировки ко мне подошел наш пресс-атташе Маркус Хервиг. «Слушай, Штефан. Газеты завтра напишут о том, что ты попался пьяным за рулем с 1,07 промили. Поговори с тренером и объясни ему, пока он не узнает это от других людей».
Хорошо, я сразу же позвонил Хитцфельду. Он спокойно отреагировал. «1,07 промиль не так плохо», - сказал он. Несмотря на это я получил стандартный в «Баварии» штраф 10 тыс. марок. Подобная сумма платится в клубе за любое мелкое «преступление», даже если ты в туалете не смоешь после себя. Заплатив штраф, в клубе больше никого не волновала эта тема. В отличие от газет.
Газетчики продолжали спекулировать. Изо дня в день журналисты без устали строчили о моих промилях. Джоване Элбер и Марселиньо также лишались своих водительских прав, но никогда вокруг них не было столько шума.
КАТАСТРОФА В ФИНАЛЕ ЛИГИ ЧЕМПИОНОВ
«Бавария» удачно стартовала не только в чемпионате, но в Лиге чемпионов. В финале в Барселоне мы встретились с «Манчестер Юнайтедом». Наша команда вела 1:0 и оставались считанные минуты до конца игры. У «МЮ» и не было фактически шансов сравнять счет. На 90 минуте мы пропустили гол. Shit, думал я. Теперь снова придется дать газу. Всего через несколько секунд мы пропустили и второй мяч. 1:2 - эта была мегакатастрофа!
Я не понимал мир. Мы не заслужили поражения. Англичане побежали радостные к своим болельщикам, мы же лежали на траве. Многие плакали. Никто не мог сказать и слова. Я был опустошен. Мне было 31 год и я понимал, что, возможно, это был мой последний шанс выиграть Лигу. За две минуты «Бавария» потеряла все, на что работала целый сезон. Ту игру я никогда не смотрел потом на видео. Ни одного момента! И сегодня я не смогу этого сделать.
Вместе с запасным вратарем Бернандом Дреером мы должны были сдавать пробы на допинг. Шерингем из «МЮ», также ждавший контроль, был вне себя от радости. Я не мог смотреть на него и выпил залпом приготовленное мне пиво. Потом был банкет. На многих похоронах настроение было веселее, чем на этом «празднике».
Вскоре мы играли в финале Кубка Германии. Все решалось в серии одиннадцатиметровых. Я никогда не боялся бить пенальти и имел хорошую квоту. Но в этот раз я выстрелил так, как никогда больше не делал в жизни. Я пробил в полуметре от ворот. Следующим промахнулся Лотар Маттеус. И что же дальше? Главным виновником поражения стал я. О Маттеусе не говорил никто. Единственный, кто стопроцентно стоял на моей стороне, был Оттмар Хитцфельд. Еще на банкете после финала Кубка он позвал меня с Оливером Каном к себе и сказал, что я буду со следующего сезона капитаном команды, а Оливер моим помощником.
ПОХОД НА ДИСКОТЕКУ ЗА 147 ТЫС. МАРОК
Осенью 2000 года я праздновал Октоберфест. У меня была травма, поэтому на следующий день мне не надо было тренироваться. В субботу вместе с Мартиной, «Браззо» Салихамиджичем и другими друзьями мы поехали на дискотеку P1. Заранее мы заказали там уютный столик. Народу было, как всегда, много. За нашим же столом сидел мужчина, который после обильного принятия алкоголя не мог и пошевельнуться. Мой знакомый Роберт попросил его пересесть за другой столик, и мужчина любезно согласился это сделать.
Пока мы рассаживались по своим местам, подруга этого типа подбежала к нам. «Что вы тут делаете? - кричала она. – Оставьте моего друга в покое».
Мы не понимали, что она от нас хотела. В следующий момент она выплеснула мне в лицо полный стакан шампанского. Я буквально горел от ярости. Пока же я приходил в себя, она преспокойно вернулась к своей группе, и конфликт как будто бы был исчерпан.
Однако, уже через несколько минут с их столика пошли крики. «Эй, Эффенберг, мы все видели. Завтра ты все прочитаешь в газетах». Ко мне подошел мой друг Марко и посоветовал уйти на другую дискотеку. «Эти люди позвонили в полицию», - сказал он.
«Что? – недоумевал я. – Они позвонили в полицию?»
«Да, они сказали, что ты избил эту женщину».
Мы действительно ушли и продолжили праздновать в Maximilian. Все происшедшее я сразу же забыл.
В воскресенье мы собрались на обязательной встречи «Баварии», посвященной Октоберфесту. Маркус Хервиг отвел меня в сторону. «Штефан, что-нибудь случилось вчера в P1?», - спросил он меня. Он уже все знал. Мне пришло в голову, что у нашего пресс-атташе на любой дискотеке были три специальных человека, которые докладывали ему о том, кто из футболистов когда был, что пил и как себя вел. Удивительный человек, Маркус Хервиг.
Я все откровенно рассказал ему. Хервиг предложил подождать некоторое время и посмотреть, что из этого всего получится.
Уже вечером он позвонил мне. «Завтра вся эта история появится в газетах, возможно тебе придется написать несколько слов». Хорошо, я накатал ему целый отчет о проведенном вечере, и Хервиг передал все это в газеты. На следующее утро почти все издания вышли с заголовками «Эффенберг избил женщину».
Что случилось, думал я. Днем позвонил Хитцфельд. Он прочитал газеты. «Я не буду платить штраф, ни в коем случае. Я не виноват», - доложил я Оттмару. На собрании, в котором принимали участие вице-президент Шерер, Хитцфельд, Хенесс, я рассказал всю эту историю уже в третий раз. В конечном счете было решено все-таки оштрафовать меня на дежурные 10 тыс. и дело в клубе было бы закрыто.
Между тем та женщина подала в суд. Я подключил своего адвоката. Началась самая настоящая торговля между адвокатами. Я не хотел платить и марки. Однако мой адвокат сказал, что мои шансы ниже 50%. «У той женщины - много свидетелей». Жалоба со всеми судебными издержками составляла 400 тыс. марок. «Мы должны это решить вне суда», - настойчиво советовал мне адвокат. В это время у меня решался вопрос о получении Green Card в Америку. Я не хотел рисковать, однако не мог все еще смирится с такой несправедливостью. У меня тоже были свидетели. Я позвонил Салихамиджичу.
«Браззо, ты был в двум метрах от меня, неужели ты ничего не видел?»
«Мне жаль, но я ничего не видел».
«Я думал, мы друзья. Что же, черт возьми, произошло? Я не прошу тебя лгать за меня, я прошу рассказать правду».
«Штефан, я действительно ничего не видел, Sorry».
В конце концов я решил заплатить. Но для себя я понимал, за что плачу, так как Green Card была важнее для меня. Мой адвокат принял предложение другой стороны, которая вне суда обещала урегулировать все за 147 тыс. марок. Я подписывал своей собственной рукой счета, за которые не должен был платить и цента. 125 тыс. я перечислил всяким учреждениям и 22 тыс. той самой женщине. Это было самым дорогим надувательством в моей жизни
В этой главе Штефан Эффенберг рассказывает о своем знаменательном походе на командную Party в розовых штанах, а также «наркотических» галлюцинациях Ули Хенесса.
БАВАРСКИЙ СТУКАЧ
Празднование Рождества всегда было нечто особенным в «Баварии». Нужно спросить об этом Франца Беккенбауэра. Строгих одежд на этом мероприятии никогда не было, но все понимали, что ты не можешь прийти в нижнем белье. В 2000 году я пришел на такое празднество в бордовых кожаных штанах и черной кожаной куртке, особенно штаны были супердорогими. Шмотки выглядели хиповски. Патрик Андерссон явился в том же одеянии. Наша одежда никому не мешала, здесь был узкий круг: игроки, тренеры, жены, несколько официальных лиц клуба, друзья и спонсоры. Журналисты не были допущены к этому мероприятию. Встреча прошла в спокойной обстановке.
На следующий день я улетел в отпуск и не застал всей шумихи, развернувшейся по поводу моего вида на этом празднике. После мероприятия один журналист позвонил «стукачу» и спросил, не было ли чего любопытного и сенсационного на этой вечеринке. «Да, праздник был отличным, только Эффенберг… Он пришел в странных розовых штанах, которые бы я никогда в жизни не одел».
Эта была абсолютная чепуха. Но газеты все равно подхватили эту новость.
После того, как я вернулся из отпуска и узнал о всей шумихе, я был вне себя от ярости. Я пошел к редактору и попросил сообщить мне имя стукача. «Извини, этого я тебе не могу сказать. Защита информации». «Хорошо, но если ты в будущем попросишь меня дать тебе интервью, то извини…»
Этот шантаж подействовал. Он сразу же выдал мне имя. И это был старый хрыч, самый древний на празднование Рождества. Только потому, что ему не понравились мои розовые штаны, я попал на страницы газет, и весь Мюнхен знал об этой истории.
На том же вечере произошло и еще одно знаменательное событие. Ко мне подошел Франц Беккенбауэр и разрешил мне общаться с ним на «ты».
«Слушай, с сегодняшнего дня я для тебя просто Франц. Я хочу, чтобы мы перешли на «ты». Я вижу, что ты сделал для клуба». Такие слова были для меня полной неожиданностью и мне было очень приятно слышать такое.
«Спасибо, - ответил я. – За это ты через пять месяцев будешь держать Кубок Лиги чемпионов в своих руках».
ГАЛЛЮЦИНАЦИИ УЛИ ХЕНЕССА
Во время зимнего лагеря 2001 года в Испании Ули Хенесс вызвал меня в тренерскую комнату. «В полдевятого вечера мы с тобой хотим поговорить». Хорошо, думал я. Мы постоянно о чем-то разговариваем.
Когда вечером я вошел в комнату, я увидел Хитцфельда, Хенесса и… Мюллер-Вольфарта, нашего врача.
«Что случилось?», - не понимал я.
«Штефан, в Мюнхене ходят слухи. Неприятные слухи. Ты принимаешь наркотики».
Я не смог удержаться от смеха. Какой-то козел позвонил Ули и сообщил такую чушь. Я сразу же согласился отдать клочок волос на пробу. Дело с Кристофом Даумом немного сдвинула мозги Хенесса. У него стал развиваться комплекс преследования.
По приезде в Германию, «Мюлль» срезал с моей головы волосы. У меня не было ни единого волнения. Через два дня врач обещал мне сказать ответ. Между тем прошли недели. В один момент я вдруг вспомнил, что сдавал тест и позвонил Мюллеру-Вольфарту.
«Как дела с моими тестами. Нашли чего-нибудь?», - спросил я.
«Конечно, нет. Если бы что-то было, я бы тебе давно об этом сказал».
Кстати, подобной участи не избежал и Карстен Янкер. Но здесь была одна проблема. С его лысины представлялось невозможным срезать волосы. Поэтоиму Карстену пришлось изменить на время свою прическу. Люди думали, что Янкер меняет имидж. Я умирал от смеха. Конечно, он как и я был чист. Позднее после теста Янкер снова сбрил все под ноль.
КАК БЕККЕНБАУЭР ИСПОРТИЛ БАНКЕТ
В начале 2001 года мы удачно шли и в бундеслиге, и в Лиге Чемпионов. Даже несмотря на крупное поражение «Лиону» 0:3. Франц Беккенбауэр после той неудачи буквально промуштровал команду. Если не было результата, Франц забывал про все дружеские отношения и говорил все прямо и открыто. На банкете после игры он сказал, что мы не выполнили свою работу и играли как ветераны. У всех сразу же пропал аппетит, и почти вся команда после этих слов покинула зал. Такого Франц еще не переживал в своей жизни. Когда мы выходили из помещения, глаза Беккенбауэра от удивления стали совсем большими. После банкета мы собрались в моей гостиничной комнате: Элбер, Санта Крус, Писарро и Карстен Янкер. Мы проклинали Беккенбауэра за столь резкие слова. От нашего водителя, Руди Эгерера, который, к сожалению, недавно умер, мы получили несколько ящиков с нефильтрованным пивом. Оно, к слову, у нас всегда хранится в заначке на случай горьких поражений. Помню, мы прилично надрались, но обещали друг другу сделать все, чтобы выиграть Лигу. После того вечера я целую ночь бродил по отелю и распределял на каждом этаже по несколько бутылок, чтобы на утро никто не подумал, что Эффенберг «уговорил» несколько ящиков пива.
На следующей тренировке я попросил Хитцфельда дать мне поговорить с ребятами. Я сказал, что Франц был не прав, называя нас ветеранами. Мы сильная команда и в состоянии выиграть Лигу чемпионов.
ДВОЙНОЙ ТРИУМФ ЭФФЕНБЕРГА
Тепло от болельщиков, которое я получал в Менхенгладбахе или позже в Вольфсбурге, я никогда не ощущал в Мюнхене. Меня уважали, но не любили. Я никогда не понимал, почему. Зрители при любой моей неудачи начинали освистывать меня. Конечно, я не принадлежал к тем, кто после голов залезают на решетки перед фэнами и размахивают футболками. Я радуюсь забитому мячу со своими партнерами и тренером. В некоторых случаях Ули Хенесс специально просил меня после гола бежать к болельщикам – такие «просьбы» я никогда не выполнял.
После групповых турниров в Лиге чемпионов мы набрали неплохие обороты. По пути к финалу «Бавария» расквиталась с «Манчестер Юнайтедом», в полуфинале был повержен мадридский «Реал». И нам предстояло решающее сражение против «Валенсии».
Однако, до финала оставался еще один тур в бундеслиге. Мы опережали «Шальке 04» на три очка. В последней игре против «Гамбурга» нас устраивала даже ничья.
«Шальке 04» легко победил «Унтерхахинг» 5:2. В Гамбурге же до последних минут сохранялся устраивающий нас счет 0:0. За четыре минуты до финального свистка Барбарес головой забил нам гол. «Шальке» в тот момент становился чемпионом Германии.
Черт, думал я. На последних минутах мы потеряем чемпионство. Я не могу в это поверить.
Оли Кан дал всем ясно понять, что борьба продолжается. Вперед, мяч только вперед. Две, три атаки у нас еще оставались. Я длинным пасом отправил мяч в штрафную «Гамбурга». Никакой угрозы эта передача не представляла. Защитник хозяев спокойно принял мяч и откатил его назад вратарю Шойберу. И кипер взял мяч в руки. Маркус Мерк сразу же показал свободный удар в штрафной площади – всего несколько метров от ворот.
Спасибо, господин Шойбер, думал я. У нас появился шанс, последний. Кан сразу же рванул вперед. «Я ударю», - крикнул мне Оли. «Пьяно, - сказал я ему. – Будь спокоен». Я подозвал Патрика Андерссона. Своим ударом он мог убить лошадь. «Я откатываю тебе мяч, а ты бьешь с ходу». Патрик ударил, и, несмотря на то, что удар не совсем вышел, мяч чудесным образом оказался в сетке. Невероятно, как мяч прошел сквозь 36 ног и влетел в ворота.
«Шальке 04» был чемпионом всего несколько минут. Наша же радость была невероятной. Это было лучшее мое чемпионство, которое я выигрывал с «Баварией».
Теперь нам оставалось выиграть и финал Лиги чемпионов. Спустя уже три минуты мы проигрывали «Валенсии» 0:1. Борьба и только борьба. Мы бегали по полю словно машины и нам в конечном счете удалось сравнять счет. В этом матче все решали одиннадцатиметровые.
Хитцфельд определил бьющих. Перед своим ударом я впервые в жизни испытывал страх. К счастью, мне удалось реализовать пенальти, но а когда Кан вытащил решающий удар, мы все в безумии начали метаться по полю. Да, да, я выиграл свой чемпионат мира! Мы сделали это. Мы лучшая команда с абсолютно лучшим вратарем мира. Каждый внес свой вклад в эту победу. От тренера до массажиста, от вратаря до водителя автобуса.
Руммениге и Беккенбауэр вешались мне на шею. Мы достигли лучшего результата клуба за последние 25 лет. «Да, господин Беккенбауэр, - язвил на «вы» я. – Видите, ветераны еще что-то могут и выиграть».
Весь Мюнхен перевернулся с ног на голову. Мы праздновали свой двойной успех в ратуши на Мариенплац. После этого все игроки пошли на дискотеку Pascha. Мы не взяли с собой никого из «старших». Но наш тренер должен был бы быть там обязательно. Хитцфельд пришел - такие вещи он не пропускает. Мы закурили сигары и наслаждались нашим триумфом. Кубок стоял при этом на столе. Рано утром я принес его домой и поставил в спальню. Это было необыкновенное чувство держать в руках Кубок Лиги чемпионов.
КАК «БЕЗРАБОТНЫЕ» ИЗГНАЛИ ЭФФЕ ИЗ «БАВАРИИ»
После празднования все разъехались в отпуск. В новом сезоне я прекрасно осознавал, что нам будет очень сложно повторить прошлогодний успех. Во время подготовительного сезона я получил травму в столкновении с Антонио ди Сальво. У меня были невыносимые боли.
Восстановление длилось четыре месяца. Конечно, и без меня команда играла хорошо. Тотчас же возникли дискуссии, нужен ли команде Эффенберг. Когда я вернулся на поле, «Бавария» проиграла в Бремене 0:1. И тут начался настоящий обезьяний театр. Я давно уже знаю, что в футболе нет благодарности. Каждый игрок смотрит только на себя, и прошлые успехи быстро забываются.
Меня нервировало только поведение Румменигге. Killer-Kalle, как называли у нас босса футболисты, был известен тем, что свое мнение очень редко высказывал в глаза. Часто он рассказывал обо всем другим, что он думает о конкретном игроке. Совсем по-другому вел себя Хенесс. Ули всегда был открыт и говорил футболистам только правду. Румменигге же в одном из интервью сказал:
«Команда должна быть омоложена. Договор с Эффенбергом мы больше не продлим».
Возможно, была и другая причина. Себастьян Дайслер давил на «Баварию».
«Только, если Эффенберг уйдет из клуба, я подпишу контракт», - говорил он, очевидно, руководству клуба. Дайслер боялся проиграть мне и оказаться на скамейке запасных.
Весной ко мне пришли два человека из журнала Playboy и попросили дать интервью. Я согласился и договорился встретиться с ними в командном отеле «Баварии» «Лиммерхоф» в Унтерхахинге. Все было в порядке, после интервью они переслали мне по факсу весь текст, и я его проверил.
Номер Playboy вышел 16.04.2002. Я даже успел забыть об интервью. В первые два дня никто даже не обмолвился и словом о моем тексте. Позже же одна из газет вышла с заголовком «Эффе требует урезать социальную помощь безработным». Я никогда не требовал этого. Когда у меня брали интервью, мой брат Франк сам был безработным. В интервью же я только попытался объяснить, что есть проблема с безработными людьми, которые выступают на телевизионных шоу и при том на всю Германию рассказывают следующее: «Собственно говоря, мне неплохо живется на мою социальную помощь. Я подрабатываю еще в черную, поэтому все очень хорошо. У меня нет ни единого желания работать!». Я и имел в виду бороться с такими людьми. А газеты представили это так, как будто миллионер Эффенберг против четырех миллионов безработных.
«Бавария» отреагировала на эту историю. Оттмар Хитцфельд позвал меня в тренерскую комнату. «Штефан, - сказал он. – Мы приняли решение. Будет лучше, если ты пропустишь две следующие игры. Через несколько дней, когда все утихнет, тогда посмотрим».
«Это Ваше мнение? – только спросил я тренера. – Или так думают наши боссы?» Хитцфельд всегда был профессионалом дать витиеватый ответ, но мне было ясно, что это решение было не его. С саркастической улыбкой принял я это решение. «Что мне остается еще делать? Этим и закончилась моя карьера в Мюнхене».
Спустя несколько дней в мюнхенском аэропорту ко мне подошел Франц Беккенбауэр. Он также прочитал Playboy. «Ммм, это интервью, - промычал он. – Если его понимать в общем, то ты не сказал ничего плохого. Но ты не можешь этого говорить. Ты же знаешь, что газеты делают из таких цитат».
«Момент. Теперь не понимаю я. В принципе, я прав, но я не могу этого говорить. Что за логика?»
«Да, конечно, - снова сказал Франц. – Но ты же знаешь: если ты что-то и говоришь, то должен взвешивать каждое слово. Ты же знаешь правила игры».
Не только Беккенбауэр согласился с моими высказываниями в интервью. Я думаю, что миллионы людей в Германии согласятся со мной. Я не сказал ничего необычного, только то, что думаю. После того интервью я получал много писем от фанатов, безработных и предпринимателей, которые писали мне, что я своим заявлением попал в точку.
К сожалению, этот шум ускорил мое прощание с «Баварией». Конечно, я представлял себе совсем другой исход. Я получил часы и теплое рукопожатие. И это все! В этой ситуации мне необходима была поддержка вместо дистанции. Но все равно. «Бавария» - отличный клуб, и я горд, что провел четыре незабываемых года в стане мюнхенцев, завоевал все кубки, которые только мог выиграть клуб. Здесь я стал игроком с мировым именем. Я никогда не забуду эти четыре года
Последнее редактирование:
SAXAR
Креативный модератор
Штефан Эффенберг (часть-4)
МОЙ ДРУГ ОТТМАР ХИТЦФЕЛЬД
Ни одному другому тренеру я не был благодарен так, как Оттмару Хитцфельду. Я не был новичком, когда пришел к нему. Но в «Баварии» мне удалось тем не менее многому научиться. Хитцфельд - особенный человек. Для меня было большим признанием, что этот человек назначил меня капитаном.
Хитцфельд в любой ситуации сохранял спокойствие. После поражение от «Шальке 04» 1:5, он ни на минуту не потерял самообладание. Его общение с футболистами было образцово-показательным, все равно принадлежит ли футболист к «основе» или нет. С Оливером Каном и со мной он беседовал больше всего. Мы трое блестяще гармонировали.
Мы давно перешли на «ты». Он был первым, кому я сказал, что я буду разводиться с Мартиной. «У меня есть другая женщина, которую я люблю», - и я рассказал ему о Клаудии.
Он сдержанно выслушал меня, без всяких охов и ахов. «Я рад за тебя, - сказал он спокойно. – И желаю тебе счастья. Если тебе нужна моя помощь, ты в любое время можешь позвонить мне».
Я не думаю, что у многих игроков были такие отношения с Хитцфельдом. Даже сегодня мы два-три раза в месяц созваниваемся и разговариваем не только о футболе. Мы болтаем о моих детях, о моей мечте уехать в Америку. Он рассказывает мне о своих личных делах. Я ни раз приглашал Оттмара в Америку сыграть в гольф. «Оттмар, я надеюсь, что после завершения моей карьеры ты приедешь ко мне во Флориду сыграть в гольф».
Оттмара Хитцфельда я считаю своим другом, также как и Кристиана Хохштетера (нынешний менеджер «Боруссии Мг» – Прим. А.П.), с которым играл еще в Менхенгладбахе. Я надеюсь, что Хитцфельд выберет правильное время уйти из «Баварии». Работа тренера связана с постоянным стрессом, который невозможно представить со стороны. Хитцфельд – максималист. Я надеюсь, что «Бавария» подготовит ему достойное прощание. В 2004 году истекает его контракт, 6 лет работы с «Баварией» - намного больше, чем многие другие тренеры. Победа в Лиге чемпионов и бундеслиге было бы прекрасной точкой в его баварской карьере. Я от всего сердца желаю ему громких побед и всего хорошего.
ЛОТАР – ГРОМКОГОВОРИТЕЛЬ
(Идет пустая страница – Прим. А. П.). Собственно говоря, о теме «Лотар Маттеус» я не хотел писать ничего. Поэтому Вы и увидели пустую страницу в этой главе. Но я никак не могу обойтись без своего «друга» Лотара и все-таки напишу о нем несколько строк.
Когда мы познакомились с Лотаром, он был уже чемпионом мира и показывал великолепный футбол. В Менхенгладбахе я, кстати, стал его приемником, играя на его месте. Когда меня призвали в сборную, я радовался встрече с таким игроком, как Лотар Маттеус. И по сей день у меня огромное уважение к Маттеусу, как к игроку.
Что же касается его человеческих качеств, то тут стоит немного рассказать поподробнее. Одни выходки в национальной сборной чего стоят. Лотар гарантировано был самым громким. Он считал себя абсолютным экспертом везде и всюду. Если Фритц Вестерманн, тогдашний повар сборной, накрывал чудесный стол, для всех игроков было само собой разумеющееся встать, взять тарелку и обслужить себя самому. Берти Фогтс и другие тренеры сборной, Заммер, Клинсманн, Хесслер, Илгнер проделывали это каждый раз во время еды. Но не Лотар. Его хватало только на крик: «Фритц, слушай, принеси мне еды!».
Эй, думал я, это называется шведский стол, а повар - это тебе не кельнер Лотара Маттеуса.
В Мюнхене давно было известно, что он имеет лучшие контакты с ведущими спортивными изданиями. Я не хочу утверждать, что Лотар всегда «сплавлял» внутрикомандную информацию, но некоторые детали иногда выходили за пределы клуба. Он всегда получал лучшие послематчевые оценки даже тогда, когда очень средне играл. Умираю со смеху! Вероятно, для него были суперважны эти оценки.
У нас в команде Лотар никогда не имел друзей. Он показывал хороший результат, играл великолепно на позиции либеро, отдавал точные пассы, но после игры у большинства игроков не было желания общаться с ним. Однажды на тренировке во время игры в «квадрат», Маттеус отказался встать в центр. Лизаразю первый отреагировал и дал по ушам несчастному Лотару. «Все, с меня хватит. Я иду в раздевалку», - такова была реакция Маттеуса. Хитцфельд вызвал меня после тренировки. «Теперь есть два выхода, - сказал тренер. Или Лизаразю не поедет на сборы и тем самым не будет играть в следующей игре, или он заплатит штраф».
«Лиза очень важен для нас», - не понимал я.
«Хорошо, тогда он заплатит штраф. Этим мы и закроем тему», - почти обрадовался Хитцфельд.
Когда Лотар покинул команду, для меня и многих других футболистов появилась особая мотивация выиграть Лигу чемпионов. Маттеус выиграл за свою карьеру все титулы – кроме Лиги чемпионов.
Он играл в том злополучном финале против «МЮ». До сих пор я не понимаю, почему Лотар на 80 минуте попросил замены. Мы вели 1:0 и должны были довести матч до победы. Как можно в такой момент уйти с поля? Я не представляю, какую боль я должен был бы испытывать, чтобы добровольно покинуть поле! Наверное, только при переломе ноги я бы все-таки попросил замены. Тем более в качестве либеро Маттеус не должен был бегать километровые дистанции. И с его-то опытом!
Я уверен, не уйди тогда Лотар с поля, мы бы выиграли Лигу. Он должен был, стиснув зубы, бороться до конца. Я же, проведя все время на поле, получил после этого матча по голове. О Лотаре никто не говорил.
И это был его не единственный поступок. Забить одиннадцатиметровый во втором круге не требует большого мастерства. Это может сделать любой футболист. А вот в финале или в решающий момент игры! В финале мирового первенства 1990 года в Италии Лотар был капитаном и исполнял все пенальти. Однако, в тот момент он послал пробивать Энди Бреме. Я не представляю, что Бреме подошел к Лотару и сказал: «Лотар, дай, пожалуйста, пробить мне».
ПРОЩАЙ, ЛОТАР
В мае 2000 года «Бавария» устроила для Лотара прощальный матч в Мюнхене. Приехал сам Диего Марадона. Было классное настроение, 45 000 зрителей на «Олимпийском» стадионе.
Часть доходов от этой игры Лотар обещал пожертвовать моему проекту Help me. Вместе с RTL и Мартиной я собирал деньги на строительство школ в Северном Таиланде.
«Штефан, - сказал мне Матеус перед игрой. Для своего проекта ты получишь деньги. 50 тыс. марок».
«Сильно, - думал я. На эти деньги я смогу купить автомобили для школы». Однако, после матча я не получил ни пфенинга. Лотар только постоянно обещал мне и просил каждый раз подождать. В конце концов мы вынуждены были купить автомобили на свои деньги, так как я уже дал обещание школам.
Со дня прощального матча прошло три года. На время выхода книги (17.03.2003) я так и не получил денег (летом нынешнего года Маттеус все-таки перечислил Эффенбергу обещанную сумму – Прим. А. П.). Я ко многому привык, но такое поведение стало для меня самым большим разочарованием в этом человеке. Вместо того, чтобы отблагодарить «Баварию», Маттеус затеял к тому же и судебные разбирательства с клубом. Команда перечислила ему за тот матч 3,9 млн. марок. А он в знак «благодарности» стал требовать еще.
И то, что сегодня Лотар тренирует не «Баварию», а всего лишь белградский «Партизан», это тоже о многом говорит. Для меня всегда было важно сохранить с прежним клубом хорошие отношения. Я в любой момент могу позвонить в «Баварию» и попросить два билета в VIP-ложу. Лотар же вместо того, что отблагодарить клуб, которому он обязан своей карьерой, стал судиться с ним. Это был его не лучший выход.
ПЕРВЫЕ ШАГИ В НАЦИОНАЛЬНОЙ КОМАНДЕ
Еще будучи юношей я всегда мечтал играть за национальную сборную. Свой первый шанс я получил относительно быстро. Юпп Хейнкесс сообщил мне, что Берти Фогтс включил меня в состав сборной. Наконец-то мне удалось попасть в сборную Германии, думал тогда я.
Свой первый матч за сборную я провел 5 июня 1991 года против команды Уэльса. Тогда мы выиграли 1:0. В повторной же игре в Нюрнберге я снова вышел на поле. Каково же было мое удивление, когда при каждом касании мяча болельщики освистывали меня. Постойте, не понимал я, я же играю за Германию.
После той игры мое настроение было ужасным. Штефан Ройтер, который родился в Нюрнберге, пытался было успокоить меня. Ему даже как-то неловко было за нюрнбергцов.
В 1992 году мы поехали на ЧЕ в Швецию. Это был первый для меня большой турнир в составе сборной. Однако, мое настроение резко изменилось, когда я увидел, в каких условиях нам предстоит играть. Маленький стадиончик, мало зрителей. В Германии при похожей обстановки проходят матчи в региональной лиге.
С горем пополам мы преодолели групповой турнир. Гол Хесслера со штрафного против России (1:1) спас нашу команду от фиаско. Тем не менее, к неожиданности многих, мы дошли до финала. У нас у всех было прекрасное настроение, и все только и говорили о победе. Однако, в финале мы уступили датчанам 0:2. Мой первый большой турнир я начал с поражения. Берти Фогтс обнял меня и сказал, что я еще выиграю большой турнир. «Через два года ЧМ в Америке», - произнес тогда бундестренер.
После ЧЕ я всегда входил в основной состав, но играл на непривычной и нелюбимой позиции правого защитника. Моими конкурентами в центре полузащиты были Заммер и Бухвальд.
АМЕРИКА
К ЧМ в США мы готовились в Канаде. Мотивация команды была огромная, но сказать, чтобы все шло гладко, было нельзя.
Перед отлетом в США Фогтс выступил с речью. «Я хотел бы, чтобы все усвоили принятые правила. У меня есть два билета без даты и фамилий обратно в Германию. И если кто-то провинится, то сразу же полетит обратно».
Да, классно, думал я. Суперречь! Возможно, на одном из этих билетов уже красуется фамилия «Эффенберг». Чиновники из НФС похоже совсем забыли, что имеют дело со взрослыми людьми. Смешно, когда состоявшемуся игроку бундеслиги говорят, что в 11 часов он должен идти спать или за три минуты успеть почистить зубы. Однажды с Бодо Иллгнером мы навещали своих жен, которые разместились в двадцати минутах от нашего отеля. Ровно в 22:50 мы вернулись в свою гостиницу. На пороге с недовольной гримасой нас встретил Фогтс. «Вам необходимо было покидать отель? И где вы, собственно говоря, вообще были?»
Когда мы сказали, что навещали своих жен, тренер посоветовал нам сконцентрироваться больше на игре, а не на семье.
Первую игру против сборной Боливии мы выиграли 1:0 – нормально для начала. Я играл правого защитника и поэтому был несколько разочарован. Но Фогтс неустанно повторял, что Эффенберг как раз подходит на эту позицию. Хорошо, думал я. Так тому и быть. Может в следующих играх Берти поставит меня в центр поля.
ADIUS, СБОРНАЯ
Нашу третью встречу мы проводили в Далласе против Южной Кореи. Конечно, наша сборная была явным фаворитом. Победа обеспечивала нам выход в 1/8 финала. Поведя быстро в счете 3:0, мы несколько успокоились и пропустили два гола. В 45-ти градусную жару нам было не так легко бороться против настырных корейцев. Немецкие фанаты не переставали оскорблять меня. Так как я играл у бровки, то слышал скандирование «Эффе raus!». Если бы я играл в центре… Что же случилось? Мы все боролись за одну цель, и игроки, и функционеры, и фанаты – стать чемпионами мира. Я не мог понять тогда этих свистов и провокаций. Мне пришло в голову даже попросить Фогтса заменить меня.
Беспокойства продолжались. После одного из моментов, когда фанаты снова выкрикнули какую-то гадость в мой адрес, я показал им средний палец. Это длилось буквально секунды две. Большинство людей на стадионе даже не заметили этого. У меня тоже не было никаких плохих предчувствий. На 75 минуте вместо меня на поле вышел Томас Хелмер. В конце концов мы сохранили преимущество и выиграли 3:2. После игры Заммер, Хесслер и Иллгнер пытались успокоить. Фогтс также попросил не отчаиваться. Впереди нам предстояло еще много игр. Так думали все.
Еще в Далласе президент НФС Эгидиус Браун подозвал к себе Фогтса и рассказал ему о моем «пальце». Предположительно, президенту все рассказал Румменигге. Еще ночью Фогтс вызвал меня и сказал, что ситуация не в мою пользу. Я пытался было оправдаться за свое поведение, но тренер ничего не хотел слушать о провокациях со стороны болельщиков. Я сразу же вспомнил о тех двух чистых билетах. Кстати, я так и не получил ни один из них. За билеты, в конечном счете, я заплатил из собственного кармана.
Я был шокирован. Моя мечта сыграть на ЧМ в Америке разрушилась. Я был готов. Бодо Иллгнер и Ике Хесслер говорили, что ничего не произойдет, а Руди Феллер обещал поговорить с тренером и не допустить моего «увольнения». Не знаю, сделал ли это Феллер. Я его никогда об этом не спрашивал.
На следующий день Браун прочитал мне целую мораль. Все сводилось к тому, что я немедленно должен покинуть расположение сборной. О`кей, сказал я, взял причитающие мне командировочные и собрался улетать.
Газетчики сразу же узнали о моем уходе. Ко мне подходили из Бильда, Киккера и других изданий взять эксклюзивное интервью. Мне предлагали деньги. Так корреспондент из Sportbild сказал, что заплатит за эксклюзив на 5 тыс. марок больше, чем предложит другое издание. В конечном счете, я подумал, что имею право высказать свое мнение. Я согласился дать интервью Sportbild, а полученные за «работу» 75 тыс. марок я спонсировал одному госпиталю в Гане, о котором мне рассказала монашка из Менхенгладбаха. Спустя несколько лет Самми Куффур подошел ко мне и сообщил, что в Гане выпущена почтовая марка с моим портретом. «В Гане ты настоящий герой, - сказал мне Куффур. - То, что ты перечислил деньги в больницу, знает каждый ребенок». Я был действительно горд. В Германии у меня имидж плохого мальчика, в Гане же я стал национальным героем.
В четвертьфинале Германия уступила болгарам 2:3 (Германия уступила болгарам 1:2 - опечатка в книге. А.П.). Это был конец. Если бы меня не выгнали, все могло бы быть по другому. Я помню, как Франц Беккенбауэр снял во время матча трусы и повернулся в сторону зрителей. И он не был за это наказан.
После ЧМ - 1998 года во Франции Фогтс уговорил меня вернуться в команду. Я сыграл два товарищеских матча на Мальте, после которых официально объявил о своем уходе из сборной.
РАЗВОД С МАРТИНОЙ И КЛАУДИЯ ШТРУНЦ
В начале 2002 года между мной и Мартиной образовалась трещина. Несмотря на то, что мы переселялись в наш новый дом во Флориде, я понимал, что не смогу больше жить с ней.
Я знал Клаудию Штрунц много лет. Мы дружили семьями. Когда Томас Штрунц закончил играть за «Баварию», они переехали в Кельн. Тем не менее мы часто созванивались по телефону.
Весной 2002 года Клаудия, работавшая тогда моделью, позвонила мне и предложила встретиться в Мюнхене, куда она прилетала. Мартина с детьми была в этот момент в США.
В воскресенье я встретил Клаудию в аэропорту. Мы были хорошими друзьями, не больше и не меньше. Но в тот момент произошел какой-то удар. В ее отношениях с Томасом также шло не все гладко. У Мартины же в Майами был любовник, и я знал об этом.
Клаудия поселилась в отеле Arabella Sheraton. Она пригласила меня на ужин в номер. Мы сидели на кровати, болтали, смеялись и ели суши. Уже тогда я понял, что не уйду из номера. И я впервые поцеловал Клаудию.
До среды мы встречались каждый день. Потом Клаудия улетела обратно в Кельн. Я был вне себя от волнения, я чувствовал свое счастье, я был по- настоящему влюблен.
После нашей домашней игры против «Вердера» вечером я сразу же полетел в Дюссельдорф, откуда меня забрала на машине Клаудия. Нам было ясно, что между нами происходит что-то серьезное, а не какая-то любовная афера. Мы забронировали отель, где и обсудили всю ситуацию. После этого у нас была прекрасная ночь.
Утром я улетел в Мюнхен на тренировку. Еще в аэропорту я написал СМС: «Это была чудесная ночь. Все было так прекрасно. Я все смотрю на твои фотографии. Ты прекрасна. Штефан.».
Свой телефон я включил после тренировки. Пришел СМС. «Срочно позвони мне. О нас все узнали».
Это известие стало для меня настоящим шоком. Я поехал сразу же на ближайшую бензоколонку и выпил немного спиртного, после чего позвонил Клаудии.
Оказалось, что пока Клаудия занималась детьми, Томас Штрунц прочитал СМС. Думаю, не надо описывать, что испытал в этот момент Томас. Он наорал на Клаудию, побил все стаканы и тарелки на кухне. Потом на колонке купил две банки лимонной водки и залпом оглушил их. Клаудия пыталась было его успокоить, но это было бесполезно.
Вскоре позвонил и мой телефон. Это был Томас. Он сразу же наорал на меня. «Ты, свинья, ты украл мою жену. Если ты еще раз позвонишь, то что-то случится». Он пригрозил даже рассказать все газетам.
«Томас, - сказал я ему. В этой игре пять детей, подумай об этом. Если ты думаешь, что надо сообщить газетам, так сделай это». Я был уверен, что он не сделает этого. В конце концов, у него на стороне тоже была женщина. Разговор длился четыре минуты. Больше я никогда не контактировал с ним. Клаудия же так и так развелась бы со Штрунцем, даже если бы не встретила меня.
Несколько недель о нашем союзе никто не знал. Но так длится долго не могло, и мы решили выйти на публику. В программе RTL- Exclusiv я подтвердил, что Клаудия Штрунц – моя девушка.
Мои родители по- разному отреагировали на эту новость. Дети же, и до этого хорошо знавшие Клаудию, с понимаем отнеслись к ситуации. Уже спустя несколько месяцев мои дети спокойно играли с детьми Клаудии. Я чувствовал, что у меня сошел камень с сердца.
24 декабря перед Рождеством я сообщил Мартине, что хочу развестись с ней. В мае 2003 года истекал годовой срок, и мы могли официально оформить развод. Мартина была согласно и попросила сделать это в Америке. Уже 3 января ко мне пришел шериф и передал все необходимые бумаги. Я был удивлен, значит Мартина еще до нашего разговора подала сама на развод.
12 лет я прожил с Мартиной, и это был потрясающий отрезок в моей жизни. Конечно, печально разводиться. Но мы сделали все, что наш разрыв не повлиял на детей. Я оба были уверены, что сделаем все ради наших детей. В феврале я подписал бумаги о разводе.
Клаудия – особенная женщина. Он эротична и красива. Кроме того, она прекрасная мать. Она любит праздники и с удовольствием проводит время у камина. Она – женщина моей мечты.
Однажды я сказал ей, что очень сожалею, что не познакомился с ней раньше. На что Клаудия ответила мне, что прекрасно то, что мы вообще когда-либо познакомились.
Клаудия также развелась с Томасом. Все происходило намного сложнее, чем мы предполагали. Может быть, мы распишемся с Клаудией. Свадьба – важный шаг и нам необходимо время. Но мечтать об этом не запрещено и сейчас.
МОЙ ДРУГ ОТТМАР ХИТЦФЕЛЬД
Ни одному другому тренеру я не был благодарен так, как Оттмару Хитцфельду. Я не был новичком, когда пришел к нему. Но в «Баварии» мне удалось тем не менее многому научиться. Хитцфельд - особенный человек. Для меня было большим признанием, что этот человек назначил меня капитаном.
Хитцфельд в любой ситуации сохранял спокойствие. После поражение от «Шальке 04» 1:5, он ни на минуту не потерял самообладание. Его общение с футболистами было образцово-показательным, все равно принадлежит ли футболист к «основе» или нет. С Оливером Каном и со мной он беседовал больше всего. Мы трое блестяще гармонировали.
Мы давно перешли на «ты». Он был первым, кому я сказал, что я буду разводиться с Мартиной. «У меня есть другая женщина, которую я люблю», - и я рассказал ему о Клаудии.
Он сдержанно выслушал меня, без всяких охов и ахов. «Я рад за тебя, - сказал он спокойно. – И желаю тебе счастья. Если тебе нужна моя помощь, ты в любое время можешь позвонить мне».
Я не думаю, что у многих игроков были такие отношения с Хитцфельдом. Даже сегодня мы два-три раза в месяц созваниваемся и разговариваем не только о футболе. Мы болтаем о моих детях, о моей мечте уехать в Америку. Он рассказывает мне о своих личных делах. Я ни раз приглашал Оттмара в Америку сыграть в гольф. «Оттмар, я надеюсь, что после завершения моей карьеры ты приедешь ко мне во Флориду сыграть в гольф».
Оттмара Хитцфельда я считаю своим другом, также как и Кристиана Хохштетера (нынешний менеджер «Боруссии Мг» – Прим. А.П.), с которым играл еще в Менхенгладбахе. Я надеюсь, что Хитцфельд выберет правильное время уйти из «Баварии». Работа тренера связана с постоянным стрессом, который невозможно представить со стороны. Хитцфельд – максималист. Я надеюсь, что «Бавария» подготовит ему достойное прощание. В 2004 году истекает его контракт, 6 лет работы с «Баварией» - намного больше, чем многие другие тренеры. Победа в Лиге чемпионов и бундеслиге было бы прекрасной точкой в его баварской карьере. Я от всего сердца желаю ему громких побед и всего хорошего.
ЛОТАР – ГРОМКОГОВОРИТЕЛЬ
(Идет пустая страница – Прим. А. П.). Собственно говоря, о теме «Лотар Маттеус» я не хотел писать ничего. Поэтому Вы и увидели пустую страницу в этой главе. Но я никак не могу обойтись без своего «друга» Лотара и все-таки напишу о нем несколько строк.
Когда мы познакомились с Лотаром, он был уже чемпионом мира и показывал великолепный футбол. В Менхенгладбахе я, кстати, стал его приемником, играя на его месте. Когда меня призвали в сборную, я радовался встрече с таким игроком, как Лотар Маттеус. И по сей день у меня огромное уважение к Маттеусу, как к игроку.
Что же касается его человеческих качеств, то тут стоит немного рассказать поподробнее. Одни выходки в национальной сборной чего стоят. Лотар гарантировано был самым громким. Он считал себя абсолютным экспертом везде и всюду. Если Фритц Вестерманн, тогдашний повар сборной, накрывал чудесный стол, для всех игроков было само собой разумеющееся встать, взять тарелку и обслужить себя самому. Берти Фогтс и другие тренеры сборной, Заммер, Клинсманн, Хесслер, Илгнер проделывали это каждый раз во время еды. Но не Лотар. Его хватало только на крик: «Фритц, слушай, принеси мне еды!».
Эй, думал я, это называется шведский стол, а повар - это тебе не кельнер Лотара Маттеуса.
В Мюнхене давно было известно, что он имеет лучшие контакты с ведущими спортивными изданиями. Я не хочу утверждать, что Лотар всегда «сплавлял» внутрикомандную информацию, но некоторые детали иногда выходили за пределы клуба. Он всегда получал лучшие послематчевые оценки даже тогда, когда очень средне играл. Умираю со смеху! Вероятно, для него были суперважны эти оценки.
У нас в команде Лотар никогда не имел друзей. Он показывал хороший результат, играл великолепно на позиции либеро, отдавал точные пассы, но после игры у большинства игроков не было желания общаться с ним. Однажды на тренировке во время игры в «квадрат», Маттеус отказался встать в центр. Лизаразю первый отреагировал и дал по ушам несчастному Лотару. «Все, с меня хватит. Я иду в раздевалку», - такова была реакция Маттеуса. Хитцфельд вызвал меня после тренировки. «Теперь есть два выхода, - сказал тренер. Или Лизаразю не поедет на сборы и тем самым не будет играть в следующей игре, или он заплатит штраф».
«Лиза очень важен для нас», - не понимал я.
«Хорошо, тогда он заплатит штраф. Этим мы и закроем тему», - почти обрадовался Хитцфельд.
Когда Лотар покинул команду, для меня и многих других футболистов появилась особая мотивация выиграть Лигу чемпионов. Маттеус выиграл за свою карьеру все титулы – кроме Лиги чемпионов.
Он играл в том злополучном финале против «МЮ». До сих пор я не понимаю, почему Лотар на 80 минуте попросил замены. Мы вели 1:0 и должны были довести матч до победы. Как можно в такой момент уйти с поля? Я не представляю, какую боль я должен был бы испытывать, чтобы добровольно покинуть поле! Наверное, только при переломе ноги я бы все-таки попросил замены. Тем более в качестве либеро Маттеус не должен был бегать километровые дистанции. И с его-то опытом!
Я уверен, не уйди тогда Лотар с поля, мы бы выиграли Лигу. Он должен был, стиснув зубы, бороться до конца. Я же, проведя все время на поле, получил после этого матча по голове. О Лотаре никто не говорил.
И это был его не единственный поступок. Забить одиннадцатиметровый во втором круге не требует большого мастерства. Это может сделать любой футболист. А вот в финале или в решающий момент игры! В финале мирового первенства 1990 года в Италии Лотар был капитаном и исполнял все пенальти. Однако, в тот момент он послал пробивать Энди Бреме. Я не представляю, что Бреме подошел к Лотару и сказал: «Лотар, дай, пожалуйста, пробить мне».
ПРОЩАЙ, ЛОТАР
В мае 2000 года «Бавария» устроила для Лотара прощальный матч в Мюнхене. Приехал сам Диего Марадона. Было классное настроение, 45 000 зрителей на «Олимпийском» стадионе.
Часть доходов от этой игры Лотар обещал пожертвовать моему проекту Help me. Вместе с RTL и Мартиной я собирал деньги на строительство школ в Северном Таиланде.
«Штефан, - сказал мне Матеус перед игрой. Для своего проекта ты получишь деньги. 50 тыс. марок».
«Сильно, - думал я. На эти деньги я смогу купить автомобили для школы». Однако, после матча я не получил ни пфенинга. Лотар только постоянно обещал мне и просил каждый раз подождать. В конце концов мы вынуждены были купить автомобили на свои деньги, так как я уже дал обещание школам.
Со дня прощального матча прошло три года. На время выхода книги (17.03.2003) я так и не получил денег (летом нынешнего года Маттеус все-таки перечислил Эффенбергу обещанную сумму – Прим. А. П.). Я ко многому привык, но такое поведение стало для меня самым большим разочарованием в этом человеке. Вместо того, чтобы отблагодарить «Баварию», Маттеус затеял к тому же и судебные разбирательства с клубом. Команда перечислила ему за тот матч 3,9 млн. марок. А он в знак «благодарности» стал требовать еще.
И то, что сегодня Лотар тренирует не «Баварию», а всего лишь белградский «Партизан», это тоже о многом говорит. Для меня всегда было важно сохранить с прежним клубом хорошие отношения. Я в любой момент могу позвонить в «Баварию» и попросить два билета в VIP-ложу. Лотар же вместо того, что отблагодарить клуб, которому он обязан своей карьерой, стал судиться с ним. Это был его не лучший выход.
ПЕРВЫЕ ШАГИ В НАЦИОНАЛЬНОЙ КОМАНДЕ
Еще будучи юношей я всегда мечтал играть за национальную сборную. Свой первый шанс я получил относительно быстро. Юпп Хейнкесс сообщил мне, что Берти Фогтс включил меня в состав сборной. Наконец-то мне удалось попасть в сборную Германии, думал тогда я.
Свой первый матч за сборную я провел 5 июня 1991 года против команды Уэльса. Тогда мы выиграли 1:0. В повторной же игре в Нюрнберге я снова вышел на поле. Каково же было мое удивление, когда при каждом касании мяча болельщики освистывали меня. Постойте, не понимал я, я же играю за Германию.
После той игры мое настроение было ужасным. Штефан Ройтер, который родился в Нюрнберге, пытался было успокоить меня. Ему даже как-то неловко было за нюрнбергцов.
В 1992 году мы поехали на ЧЕ в Швецию. Это был первый для меня большой турнир в составе сборной. Однако, мое настроение резко изменилось, когда я увидел, в каких условиях нам предстоит играть. Маленький стадиончик, мало зрителей. В Германии при похожей обстановки проходят матчи в региональной лиге.
С горем пополам мы преодолели групповой турнир. Гол Хесслера со штрафного против России (1:1) спас нашу команду от фиаско. Тем не менее, к неожиданности многих, мы дошли до финала. У нас у всех было прекрасное настроение, и все только и говорили о победе. Однако, в финале мы уступили датчанам 0:2. Мой первый большой турнир я начал с поражения. Берти Фогтс обнял меня и сказал, что я еще выиграю большой турнир. «Через два года ЧМ в Америке», - произнес тогда бундестренер.
После ЧЕ я всегда входил в основной состав, но играл на непривычной и нелюбимой позиции правого защитника. Моими конкурентами в центре полузащиты были Заммер и Бухвальд.
АМЕРИКА
К ЧМ в США мы готовились в Канаде. Мотивация команды была огромная, но сказать, чтобы все шло гладко, было нельзя.
Перед отлетом в США Фогтс выступил с речью. «Я хотел бы, чтобы все усвоили принятые правила. У меня есть два билета без даты и фамилий обратно в Германию. И если кто-то провинится, то сразу же полетит обратно».
Да, классно, думал я. Суперречь! Возможно, на одном из этих билетов уже красуется фамилия «Эффенберг». Чиновники из НФС похоже совсем забыли, что имеют дело со взрослыми людьми. Смешно, когда состоявшемуся игроку бундеслиги говорят, что в 11 часов он должен идти спать или за три минуты успеть почистить зубы. Однажды с Бодо Иллгнером мы навещали своих жен, которые разместились в двадцати минутах от нашего отеля. Ровно в 22:50 мы вернулись в свою гостиницу. На пороге с недовольной гримасой нас встретил Фогтс. «Вам необходимо было покидать отель? И где вы, собственно говоря, вообще были?»
Когда мы сказали, что навещали своих жен, тренер посоветовал нам сконцентрироваться больше на игре, а не на семье.
Первую игру против сборной Боливии мы выиграли 1:0 – нормально для начала. Я играл правого защитника и поэтому был несколько разочарован. Но Фогтс неустанно повторял, что Эффенберг как раз подходит на эту позицию. Хорошо, думал я. Так тому и быть. Может в следующих играх Берти поставит меня в центр поля.
ADIUS, СБОРНАЯ
Нашу третью встречу мы проводили в Далласе против Южной Кореи. Конечно, наша сборная была явным фаворитом. Победа обеспечивала нам выход в 1/8 финала. Поведя быстро в счете 3:0, мы несколько успокоились и пропустили два гола. В 45-ти градусную жару нам было не так легко бороться против настырных корейцев. Немецкие фанаты не переставали оскорблять меня. Так как я играл у бровки, то слышал скандирование «Эффе raus!». Если бы я играл в центре… Что же случилось? Мы все боролись за одну цель, и игроки, и функционеры, и фанаты – стать чемпионами мира. Я не мог понять тогда этих свистов и провокаций. Мне пришло в голову даже попросить Фогтса заменить меня.
Беспокойства продолжались. После одного из моментов, когда фанаты снова выкрикнули какую-то гадость в мой адрес, я показал им средний палец. Это длилось буквально секунды две. Большинство людей на стадионе даже не заметили этого. У меня тоже не было никаких плохих предчувствий. На 75 минуте вместо меня на поле вышел Томас Хелмер. В конце концов мы сохранили преимущество и выиграли 3:2. После игры Заммер, Хесслер и Иллгнер пытались успокоить. Фогтс также попросил не отчаиваться. Впереди нам предстояло еще много игр. Так думали все.
Еще в Далласе президент НФС Эгидиус Браун подозвал к себе Фогтса и рассказал ему о моем «пальце». Предположительно, президенту все рассказал Румменигге. Еще ночью Фогтс вызвал меня и сказал, что ситуация не в мою пользу. Я пытался было оправдаться за свое поведение, но тренер ничего не хотел слушать о провокациях со стороны болельщиков. Я сразу же вспомнил о тех двух чистых билетах. Кстати, я так и не получил ни один из них. За билеты, в конечном счете, я заплатил из собственного кармана.
Я был шокирован. Моя мечта сыграть на ЧМ в Америке разрушилась. Я был готов. Бодо Иллгнер и Ике Хесслер говорили, что ничего не произойдет, а Руди Феллер обещал поговорить с тренером и не допустить моего «увольнения». Не знаю, сделал ли это Феллер. Я его никогда об этом не спрашивал.
На следующий день Браун прочитал мне целую мораль. Все сводилось к тому, что я немедленно должен покинуть расположение сборной. О`кей, сказал я, взял причитающие мне командировочные и собрался улетать.
Газетчики сразу же узнали о моем уходе. Ко мне подходили из Бильда, Киккера и других изданий взять эксклюзивное интервью. Мне предлагали деньги. Так корреспондент из Sportbild сказал, что заплатит за эксклюзив на 5 тыс. марок больше, чем предложит другое издание. В конечном счете, я подумал, что имею право высказать свое мнение. Я согласился дать интервью Sportbild, а полученные за «работу» 75 тыс. марок я спонсировал одному госпиталю в Гане, о котором мне рассказала монашка из Менхенгладбаха. Спустя несколько лет Самми Куффур подошел ко мне и сообщил, что в Гане выпущена почтовая марка с моим портретом. «В Гане ты настоящий герой, - сказал мне Куффур. - То, что ты перечислил деньги в больницу, знает каждый ребенок». Я был действительно горд. В Германии у меня имидж плохого мальчика, в Гане же я стал национальным героем.
В четвертьфинале Германия уступила болгарам 2:3 (Германия уступила болгарам 1:2 - опечатка в книге. А.П.). Это был конец. Если бы меня не выгнали, все могло бы быть по другому. Я помню, как Франц Беккенбауэр снял во время матча трусы и повернулся в сторону зрителей. И он не был за это наказан.
После ЧМ - 1998 года во Франции Фогтс уговорил меня вернуться в команду. Я сыграл два товарищеских матча на Мальте, после которых официально объявил о своем уходе из сборной.
РАЗВОД С МАРТИНОЙ И КЛАУДИЯ ШТРУНЦ
В начале 2002 года между мной и Мартиной образовалась трещина. Несмотря на то, что мы переселялись в наш новый дом во Флориде, я понимал, что не смогу больше жить с ней.
Я знал Клаудию Штрунц много лет. Мы дружили семьями. Когда Томас Штрунц закончил играть за «Баварию», они переехали в Кельн. Тем не менее мы часто созванивались по телефону.
Весной 2002 года Клаудия, работавшая тогда моделью, позвонила мне и предложила встретиться в Мюнхене, куда она прилетала. Мартина с детьми была в этот момент в США.
В воскресенье я встретил Клаудию в аэропорту. Мы были хорошими друзьями, не больше и не меньше. Но в тот момент произошел какой-то удар. В ее отношениях с Томасом также шло не все гладко. У Мартины же в Майами был любовник, и я знал об этом.
Клаудия поселилась в отеле Arabella Sheraton. Она пригласила меня на ужин в номер. Мы сидели на кровати, болтали, смеялись и ели суши. Уже тогда я понял, что не уйду из номера. И я впервые поцеловал Клаудию.
До среды мы встречались каждый день. Потом Клаудия улетела обратно в Кельн. Я был вне себя от волнения, я чувствовал свое счастье, я был по- настоящему влюблен.
После нашей домашней игры против «Вердера» вечером я сразу же полетел в Дюссельдорф, откуда меня забрала на машине Клаудия. Нам было ясно, что между нами происходит что-то серьезное, а не какая-то любовная афера. Мы забронировали отель, где и обсудили всю ситуацию. После этого у нас была прекрасная ночь.
Утром я улетел в Мюнхен на тренировку. Еще в аэропорту я написал СМС: «Это была чудесная ночь. Все было так прекрасно. Я все смотрю на твои фотографии. Ты прекрасна. Штефан.».
Свой телефон я включил после тренировки. Пришел СМС. «Срочно позвони мне. О нас все узнали».
Это известие стало для меня настоящим шоком. Я поехал сразу же на ближайшую бензоколонку и выпил немного спиртного, после чего позвонил Клаудии.
Оказалось, что пока Клаудия занималась детьми, Томас Штрунц прочитал СМС. Думаю, не надо описывать, что испытал в этот момент Томас. Он наорал на Клаудию, побил все стаканы и тарелки на кухне. Потом на колонке купил две банки лимонной водки и залпом оглушил их. Клаудия пыталась было его успокоить, но это было бесполезно.
Вскоре позвонил и мой телефон. Это был Томас. Он сразу же наорал на меня. «Ты, свинья, ты украл мою жену. Если ты еще раз позвонишь, то что-то случится». Он пригрозил даже рассказать все газетам.
«Томас, - сказал я ему. В этой игре пять детей, подумай об этом. Если ты думаешь, что надо сообщить газетам, так сделай это». Я был уверен, что он не сделает этого. В конце концов, у него на стороне тоже была женщина. Разговор длился четыре минуты. Больше я никогда не контактировал с ним. Клаудия же так и так развелась бы со Штрунцем, даже если бы не встретила меня.
Несколько недель о нашем союзе никто не знал. Но так длится долго не могло, и мы решили выйти на публику. В программе RTL- Exclusiv я подтвердил, что Клаудия Штрунц – моя девушка.
Мои родители по- разному отреагировали на эту новость. Дети же, и до этого хорошо знавшие Клаудию, с понимаем отнеслись к ситуации. Уже спустя несколько месяцев мои дети спокойно играли с детьми Клаудии. Я чувствовал, что у меня сошел камень с сердца.
24 декабря перед Рождеством я сообщил Мартине, что хочу развестись с ней. В мае 2003 года истекал годовой срок, и мы могли официально оформить развод. Мартина была согласно и попросила сделать это в Америке. Уже 3 января ко мне пришел шериф и передал все необходимые бумаги. Я был удивлен, значит Мартина еще до нашего разговора подала сама на развод.
12 лет я прожил с Мартиной, и это был потрясающий отрезок в моей жизни. Конечно, печально разводиться. Но мы сделали все, что наш разрыв не повлиял на детей. Я оба были уверены, что сделаем все ради наших детей. В феврале я подписал бумаги о разводе.
Клаудия – особенная женщина. Он эротична и красива. Кроме того, она прекрасная мать. Она любит праздники и с удовольствием проводит время у камина. Она – женщина моей мечты.
Однажды я сказал ей, что очень сожалею, что не познакомился с ней раньше. На что Клаудия ответила мне, что прекрасно то, что мы вообще когда-либо познакомились.
Клаудия также развелась с Томасом. Все происходило намного сложнее, чем мы предполагали. Может быть, мы распишемся с Клаудией. Свадьба – важный шаг и нам необходимо время. Но мечтать об этом не запрещено и сейчас.
Последнее редактирование:
Сейчас пробежал глазами про Эффенберга. Достаточно интересно пишет.
Распечатал себе, потом на досуге почитаю
Кстати, для тех кто любит почитать что-нибудь про футбол.
Тут ссылка на книгу Петржелы
http://www.forumprosport.ru/showthread.php?t=310
Сам не читал еще, но по отзывам много интересного там пишет
Распечатал себе, потом на досуге почитаю
Кстати, для тех кто любит почитать что-нибудь про футбол.
Тут ссылка на книгу Петржелы
http://www.forumprosport.ru/showthread.php?t=310
Сам не читал еще, но по отзывам много интересного там пишет
SAXAR
Креативный модератор
Книга Оливера КАНа
часть-1
Предисловие
Собственно говоря, я уравновешенный и жизнерадостный человек. Причины моей вспыльчивости надо искать в профессии, которая меня порой провоцирует на сверхэмоциональные действия. Работа профессиональным футболистом и особенно вратарем постоянно требует решимости и одержимости.
Немногие могут себе представить, что значит быть первым номером в «Баварии» и национальной команде. Это достигается неимоверным трудом. Чувство, когда ты постоянно находишься под пристальным вниманием общественности. Любая ошибка сразу же выходит на поверхность и жестоко дискутируется в массах.
У меня нет вентиля для того, что скрыться на время от такого давления. Моя душа не может убежать от злости, я не могу еще более выкладываться на поле. Я лишь вратарь и в воротах. И полностью в игре, с суперконцентрацией и сильным напряжением.
Быть долгое время на вершине не так просто. Я удивляюсь тем спортсменам, которые смогли долгие годы быть первыми: Тайгер Вудс, Михаэль Шумахер, Пит Сампрас и Борис Беккер. У всех у них была и есть своя стратегия успеха.
В этой книге я попытаюсь описать, что означает для меня быть первым номером.
Мюнхен, апрель 2004. Оливер Кан.
Провокатор и эгоист
В два года я впервые взял в руки мяч. Сохранилась даже фотография, теперь уже ставшая символичной для меня. Мне кажется, на ней я как бы говорю: «Да, я и мяч – из этого что-то да получится».
Чем старше я становился, тем чаще смотрел по телевизору спорт. Теннис и футбол были моими фаворитами. Этими видами спорта в мою молодость увлекались многие.
В пять или шесть лет я пришел в «Карлсруэ». Там и началась моя футбольная карьера. В школе во время каждой перемены мы играли в футбол. Сегодня такое увидишь не часто, видимо, это связано с тем, что дети интересуются теперь другими вещами.
С моими дворовыми друзьями мы постоянно гоняли мяч. Мы хотели играть как Хорст Хрубеш или Манни Кальтц. Меня восхищал Тони Шумахер. Тогда он был вратарем национальной сборной, первый номер в Германии. Мне запомнился особенно его вспыльчивый темперамент.
Мой отец всегда интересовался футболом. В то время как я пошел в «Карлсруэ», он был тренером различных деревенских команд. Именно его фанатичное увлечение футболом передалось мне. Я стал наблюдать за полетом мяча.
Мое детство было прекрасным, я бы сказал бережным и сказочным. Это звучит банально, но я не знаю ни одного плохого или драматичного момента. И очень рад этому. У меня были и есть прекрасные родители, которые всегда все делали для меня. Они давали мне шанс и предоставляли свободу, освободив тем самым мой жизненный путь. Уже будучи мальчиком я был настоящим провокатором и эгоистом. Я никогда не давал переключать смотримый мною канал по телевизору. И родители спокойно обходились с этим. Они никогда не «ломали» меня, они делали все так, как будто я сам принимал все решения. Их методы я использую в воспитании моих двух детей.
В школе меня интересовали силовые игры. В классе образовывались группировки, которые во время перемен обсуждали слабости и преимущества того или иного противника. После же уроков у нас частенько возникали драки на улицах. Главное для меня было не проиграть.
На занятиях все было по-другому. У учителей были проблемы со мной. Я никогда не хотел признавать авторитетов. Если мне не нравился предмет и как его преподавали, то я терял к нему и к учителю всякий интерес.
После окончания средней школы началась моя профессиональная карьера игрока. Отец постоянно присутствовал на моих играх, что было очень важно для меня. Это происходит и сегодня, например, во время больших матчей - чемпионата мира в Японии и Южной Кореи. Я всегда слушаю его мнение, его советы.
Шизофреник с мячом
У каждого вратаря есть свое особенное шизофреническое отношение к мячу. С одной стороны, его любят, когда держат в руках, и он не пересекает линию ворот или не опускается в сетку. С другой стороны, вратарь проклинает мяч, если тот пересекает магическую линию и приземляется в воротах. Из-за этого развивается некие взаимоотношения с мячом, которые с одинаковой силой вызывают то любовь, то ненависть. Я иногда обнимаю мяч и буквально колыбелью его, словно маленького ребенка, в другие моменты я готов швырнуть его на трибуны. Если я поймал мяч, то чувствую невероятную эйфорию. Если же нет, то приходят совершенно противоположные чувства.
Некоторые зрители думают, что я говорю с мячом. Может быть. Если мне удается справиться со сложным ударом, я как бы говорю мячу «теперь ты у меня в руках, ты не сможешь вырваться из них». В такие моменты происходят неконтролируемые процессы. Мяч на секунды становится целью моей жизни. Ему только не хватает лица с глазами, ушами и ртом.
Мяч - моя жертва, за которой я слежу 90 минут и никогда не выпускаю из поля зрения. Даже тогда, когда игра проходит на другой половине поля. Я не могу позволить себе выключиться даже на мгновения. Поэтому неудивительно, что у нас с мячом особые отношения.
Самое ужасное происходит тогда, когда я долгое время не могу схватить свою жертву. Я просто не получаю мяч, так он находится на чужой половине поля. В таких ситуациях существует большая опасность совершить ошибку. Если противник забивает мне гол, я сразу же проворачиваю эту ситуацию еще раз. Что случилось? Что я мог бы изменить? Правда, не стоит об этом думать долго. Я должен снова сконцентрироваться на игре. Каждый пропущенный гол требует от меня ментальную силу, которая позволяет мне вернуться к игре. Великий вратарь тот, кто после допущенной ошибки играет так, как будто бы ничего не произошло
Почему Оливер Кан стал вратарем, почему его стали забрасывать бананами и что испытывает он после ошибок – все это во второй части эксклюзивного перевода книги немецкого голкипера.
Самое безумное решение в жизни
Самой большой моей ошибкой является нетерпение, даже несмотря на то, что я, как вратарь, наоборот, должен быть терпеливым. Мне хочется иметь все сразу, в то же самое мгновение, иначе я становлюсь просто невыносимым. В проигранном финале в Лиге чемпионов 1999 года в Барселоне, где мы уступили «Манчестер Юнатейду», у меня произошло помутнение. Я вдруг понял, что в мире не все идет по моему сценарию, и для достижения определенных целей нужно время.
С другой стороны я никогда бы не стал вратарем, если бы не был таким нетерпеливым. Почему я выбрал именно эту позицию, я до сих пор не понимаю. Например, у меня были все предпосылки стать полузащитником. Причина, возможна, в том, что мои бабушка и дедушка после первой тренировки в «Карлсруэ» подарили мне комплект вратарской формы: футболку, штаны, перчатки – все от Зеппа Майера.
Я сразу же нацепил на себя одежду и подумал, что в такой красивой форме нужно непременно встать в ворота. Помню даже, что ребята по команде и наш тренер с улыбкой смотрели на меня и даже немного подшучивали. В детстве я прекрасно играл в футбол, и многие были убеждены, что из меня получится профессиональный полузащитник. Но я встал тогда в ворота, и с тех пор меня ни разу в жизни не посещали мысли о смене амплуа.
Вообще, я свободолюбивый человек, и решение стать вратарем – самое тупое, которое я когда –либо принял в своей жизни. Вратарская работа имеет столько ограничений…
Хотя никто не будет отрицать, что именно «ворота» и решают все. Секунда невнимательности, и игра полностью меняется. Идет выигрышный матч, зрители уверены в победе своей команды – и вдруг происходят необъяснимые вещи. В первом матче 1/8 финала в феврале 2004 года на Олимпийском стадионе в Мюнхене против «Реала» я почувствовал похожее на своей шкуре. Еще никогда в жизни я не испытывал такую безысходность, как в тот момент, когда мяч после удара Роберто Карлоса за семь минут до окончания матча с каким-то непонятным движением перепрыгнул через мою правую руку и приземлился в ворота. Я не слышал тогда ни свиста, ни ликования, просто ничего не слышал. Царила чудовищная тишина. И все это случилось за какие-то мгновения футбольного матча. Тем и привлекателен футбол, а с ним и вратарская профессия.
Вратарь может влиять на исход матча – как в позитивном смысле, так и в негативном. Я убежден, что могу поддерживать свою команду. Однако, без защиты и полузащиты моя профессия не стоит и цента. Именно нам, вратарям, необходима удача. Так, например, в решающей встрече за победу в группе в Лиги чемпионов 2003 года против «Андерлехта» мы должны были побеждать. «Бавария» вела 1:0. На 90 минуте соперник сильно пробил издали. Благодаря моим отличным действиям мы не пропустили и в итоге вышли из группы.
Играя в футбол, я обнаружил, что мне нужно найти свой определенный ритм в матче. Поэтому в начале сезона у меня возникают проблемы. В повторной игре против англичан в сентябре 2001 года мы потерпели унизительное поражение. 5 голов пропустить на стадионе в Мюнхене! Эта встреча как раз и состоялась в начале сезона.
Дикая горилла
С самого начала вратарской деятельности я серьезно относился к своей работе, частенько даже сверхсерьезно. Харальд Шмидт (популярный немецкий ведущий юмористического телешоу „Harard Schmidt”– прим. А.П.) несколько лет назад в своем шоу шутливо сравнил меня с дикой гориллой. После этого в гостевых встречах меня стали обкидывать бананами.
Это был первый случай, когда я буквально взорвался. Тогда мне было не до смеха. Я думал, хорошо, Шмидт умеет шутить, но ему не надо каждую субботу выходить на переполненные стадионы. Правда, сегодня я понимаю эту ситуацию по-иному. Харальд Шмидт, которого я считаю образованным и интеллигентным человеком, конечно, немного переборщил. Здесь у нас есть даже что-то общее. Именно поэтому он симпатичен мне. Сегодня я уже привык к выходкам в мой адрес и стараюсь не обращать на это внимания. В ответ на хамство я пожимаю лишь плечами и говорю: «Ну и что?»
Скорость
В детстве я был увлечен своим мопедом. Я переконструировал ему выхлопную трубу, поменял всевозможные детали для того, чтобы он ездил быстрее, и я мог чувствовать силу ветра. Это совершенно нормальное явление. Мальчишек всегда привлекала быстрая езда. Меня даже однажды поймали полицейские. Они засекли мою скорость и сначала не поверили, что такой агрегат может так быстро передвигаться. Один из них внимательно присмотрелся на мой мопед и понял, в чем дело. Он сразу же вытащил некоторые части из «моего авто» и через десять минут вернул мопед обратно. Дальше пришлось толкать его по пешеходной зоне в направлении дома. Помню, тогда было очень хреново мне.
Скорость – большая для меня тема и в футболе. Так, скорость мяча за последние 20 лет увеличилась на 20-30 процентов. Для вратаря это существенная разница. Каждый вновь изобретенный мяч, как например Roteiro на чемпионате Европы 2004 года, имеет свои особенные свойства. Он быстрый, скользкий, не имеет швов и состоит только из искусственного материала. Иногда у меня даже ностальгия по старым кожаным мячам. Для вратарей любой новый мяч целое испытание. Он должен изучить его. Для нападающих эти мячи, конечно же, преимущество, так как после их ударов мяч летит гораздо быстрее. Для нас, вратарей, с каждым годом становится все сложнее уберечь свои ворота.
Агрессия и Оливер Кан - слова синонимы. Немецкий вратарь всю свою футбольную карьеру пытался понять, почему его эмоции проявляются столь резко на зеленом газоне. От «вул-Кана» пострадал не один футболист: Андриас Херцог, Штефан Шапиюза, Хайко Херрлих…
Разбой в отношении Энди Херцога
Я всегда хотел быть аутентичным. И пусть люди говорят, что Оливер Кан живет спортом и любит его, делает все для успеха и как любой человек вправе совершать ошибки.
В народе меня называют «титаном», «Кинг-Каном» или же «вул-Каном», но больше всего мне нравится кипер или просто вратарь.
Меня стилизовали под bad boy, такого имиджа я никогда не желал, он пришел ко мне сам по прошествию многих лет. Для того, чтобы достигнуть определенных целей, необходима некая грубость. Я провоцирую реакции, которые порой нельзя назвать хорошими. Но для общего успеха команды, для клуба они необходимы. Все началось с сезона 1995/96 года с Энди Херцогом, который тогда играл в «Баварии». Во время одной из игр в Штутгарте я схватил его за затылок и встряхнул его. Для СМИ это стало, конечно, большой темой. Я же только хотел сигнализировать Херцогу о том, что он проспал угловой. Мне хотелось встряхнуть тогда всю команду. Из своего опыта я знаю, что порой такие психологические меры могут поменять ход игры. После матча я подошел к Херцогу и попросил прощения. Мое поведение было слишком жестким, но в тот момент, когда все это произошло, совершенно оправданным. Энди принял извинения.
Иногда я чувствую эмоции людей на стадионе. Они освистывают меня, и я заправляюсь так называемой позитивной ненавистью. Это совершенно нормально, когда ты испытываешь ярость к фанатам противника. Как только я касаюсь поля, во мне происходит «клик», и в голове запускаются механизмы, которые ведут меня к совершенно другой реальности. Иногда у меня возникает ощущение, что во мне существуют две личности: спортсмен Оливер Кан и простой человек Оливер Кан. Между этими людьми есть некое несоответствие. Другие спортсмены переживают похожие ситуации. Поведение на поле нельзя сравнить с личной жизнью.
На моей любимой футболке стоит надпись «разбойник». Возможно, этим я хочу показать, что я совершенно не такой, каким представляет меня свет. Я не типичный разбойник, но для меня необходима свобода, свобода слова. Я не хочу соответствовать определенным стандартам, я не собираюсь смотреть на вещи так, как это принято.
Вратари не являются настоящими разбойниками. У них есть своя собственная часть поля, но она также принадлежит и команде. Тем не менее, я там хозяин. Я никогда бы не стал вратарем мирового класса, если у меня не было этих разбойнических качеств.
Есть футболисты, которые говорят, что забить гол – это своего рода лучше, чем оргазм. Я думаю, что если мне удалось поймать трудный мяч, я испытываю определенное сумасшествие. Об эрекции же на футбольном поле я не могу вспомнить. Правда, когда видишь, что некоторые футболисты обнимаются и целуются, можно подумать обо всем.
Банальность современного футбола
Конец игры провоцирует дополнительные эмоции. Мы играли 90 минут, за 90 минут отдали все на поле. Были красные карточки, желтые, неправильно засчитанные голы, ошибки арбитров. Неудивительно, что после игры ты весь кипишь. И тут подходят десятки журналистов с микрофонами и перемещают тебя в иную атмосферу. Я понимаю, они делают свою работу, но сразу же после игры очень сложно следить за своим языком. Так и случаются казусы, после которых тебе становится неловко.
Собственно говоря, мы не обязаны отвечать журналистам сразу же после матча. Люди, которые не интересуются футболом и которые иногда слышат наши штампы, могут подумать, что в футбол играют только идиоты.
Однажды одна актриса спросила меня, почему после матча я даю столь скудные интервью. Я ответил ей, что в таких ситуациях я все еще нахожусь в игре и не могу полностью сконцентрироваться на вопросах. В свою очередь я поинтересовался, неужели ей хотелось бы после трех часов Шекспира еще полчаса отвечать на вопросы журналистов?! Похоже, она поняла меня. Конечно, на вопросы журналистов можно давать риторические ответы. Как делал это в свое время канцлер Хельмут Шмидт: сначала затянуться сигареткой или трубкой, сделать искусственную паузу и только потом ответить. Но в такие эмоциональные фазы сделать это крайне сложно. Да и вообще, банальность является частью современного футбола.
Совсем другие эмоциональные чувства я испытал после игры с «Реалом» в феврале 2004 года. Моя ошибка, приведшая к голу, многим не понравилась. Давление испытывал я тогда колоссальное. В субботу во время следующей игры с «Вольфсбургом» после первой половины я шел в раздевалку и по пути в кабину увидел плакат, которые держал в руках маленький мальчик. На нем было написано «Оли, забудь «Реал». В этот момент я почувствовал настоящее счастье. Я сразу же вспомнил о своем детстве. Я почувствовал, что я не только одинокий боец, но и вратарь, который нужен зрителям. После встречи я нашел этого мальчика и подарил ему свои перчатки.
часть-1
Предисловие
Собственно говоря, я уравновешенный и жизнерадостный человек. Причины моей вспыльчивости надо искать в профессии, которая меня порой провоцирует на сверхэмоциональные действия. Работа профессиональным футболистом и особенно вратарем постоянно требует решимости и одержимости.
Немногие могут себе представить, что значит быть первым номером в «Баварии» и национальной команде. Это достигается неимоверным трудом. Чувство, когда ты постоянно находишься под пристальным вниманием общественности. Любая ошибка сразу же выходит на поверхность и жестоко дискутируется в массах.
У меня нет вентиля для того, что скрыться на время от такого давления. Моя душа не может убежать от злости, я не могу еще более выкладываться на поле. Я лишь вратарь и в воротах. И полностью в игре, с суперконцентрацией и сильным напряжением.
Быть долгое время на вершине не так просто. Я удивляюсь тем спортсменам, которые смогли долгие годы быть первыми: Тайгер Вудс, Михаэль Шумахер, Пит Сампрас и Борис Беккер. У всех у них была и есть своя стратегия успеха.
В этой книге я попытаюсь описать, что означает для меня быть первым номером.
Мюнхен, апрель 2004. Оливер Кан.
Провокатор и эгоист
В два года я впервые взял в руки мяч. Сохранилась даже фотография, теперь уже ставшая символичной для меня. Мне кажется, на ней я как бы говорю: «Да, я и мяч – из этого что-то да получится».
Чем старше я становился, тем чаще смотрел по телевизору спорт. Теннис и футбол были моими фаворитами. Этими видами спорта в мою молодость увлекались многие.
В пять или шесть лет я пришел в «Карлсруэ». Там и началась моя футбольная карьера. В школе во время каждой перемены мы играли в футбол. Сегодня такое увидишь не часто, видимо, это связано с тем, что дети интересуются теперь другими вещами.
С моими дворовыми друзьями мы постоянно гоняли мяч. Мы хотели играть как Хорст Хрубеш или Манни Кальтц. Меня восхищал Тони Шумахер. Тогда он был вратарем национальной сборной, первый номер в Германии. Мне запомнился особенно его вспыльчивый темперамент.
Мой отец всегда интересовался футболом. В то время как я пошел в «Карлсруэ», он был тренером различных деревенских команд. Именно его фанатичное увлечение футболом передалось мне. Я стал наблюдать за полетом мяча.
Мое детство было прекрасным, я бы сказал бережным и сказочным. Это звучит банально, но я не знаю ни одного плохого или драматичного момента. И очень рад этому. У меня были и есть прекрасные родители, которые всегда все делали для меня. Они давали мне шанс и предоставляли свободу, освободив тем самым мой жизненный путь. Уже будучи мальчиком я был настоящим провокатором и эгоистом. Я никогда не давал переключать смотримый мною канал по телевизору. И родители спокойно обходились с этим. Они никогда не «ломали» меня, они делали все так, как будто я сам принимал все решения. Их методы я использую в воспитании моих двух детей.
В школе меня интересовали силовые игры. В классе образовывались группировки, которые во время перемен обсуждали слабости и преимущества того или иного противника. После же уроков у нас частенько возникали драки на улицах. Главное для меня было не проиграть.
На занятиях все было по-другому. У учителей были проблемы со мной. Я никогда не хотел признавать авторитетов. Если мне не нравился предмет и как его преподавали, то я терял к нему и к учителю всякий интерес.
После окончания средней школы началась моя профессиональная карьера игрока. Отец постоянно присутствовал на моих играх, что было очень важно для меня. Это происходит и сегодня, например, во время больших матчей - чемпионата мира в Японии и Южной Кореи. Я всегда слушаю его мнение, его советы.
Шизофреник с мячом
У каждого вратаря есть свое особенное шизофреническое отношение к мячу. С одной стороны, его любят, когда держат в руках, и он не пересекает линию ворот или не опускается в сетку. С другой стороны, вратарь проклинает мяч, если тот пересекает магическую линию и приземляется в воротах. Из-за этого развивается некие взаимоотношения с мячом, которые с одинаковой силой вызывают то любовь, то ненависть. Я иногда обнимаю мяч и буквально колыбелью его, словно маленького ребенка, в другие моменты я готов швырнуть его на трибуны. Если я поймал мяч, то чувствую невероятную эйфорию. Если же нет, то приходят совершенно противоположные чувства.
Некоторые зрители думают, что я говорю с мячом. Может быть. Если мне удается справиться со сложным ударом, я как бы говорю мячу «теперь ты у меня в руках, ты не сможешь вырваться из них». В такие моменты происходят неконтролируемые процессы. Мяч на секунды становится целью моей жизни. Ему только не хватает лица с глазами, ушами и ртом.
Мяч - моя жертва, за которой я слежу 90 минут и никогда не выпускаю из поля зрения. Даже тогда, когда игра проходит на другой половине поля. Я не могу позволить себе выключиться даже на мгновения. Поэтому неудивительно, что у нас с мячом особые отношения.
Самое ужасное происходит тогда, когда я долгое время не могу схватить свою жертву. Я просто не получаю мяч, так он находится на чужой половине поля. В таких ситуациях существует большая опасность совершить ошибку. Если противник забивает мне гол, я сразу же проворачиваю эту ситуацию еще раз. Что случилось? Что я мог бы изменить? Правда, не стоит об этом думать долго. Я должен снова сконцентрироваться на игре. Каждый пропущенный гол требует от меня ментальную силу, которая позволяет мне вернуться к игре. Великий вратарь тот, кто после допущенной ошибки играет так, как будто бы ничего не произошло
Почему Оливер Кан стал вратарем, почему его стали забрасывать бананами и что испытывает он после ошибок – все это во второй части эксклюзивного перевода книги немецкого голкипера.
Самое безумное решение в жизни
Самой большой моей ошибкой является нетерпение, даже несмотря на то, что я, как вратарь, наоборот, должен быть терпеливым. Мне хочется иметь все сразу, в то же самое мгновение, иначе я становлюсь просто невыносимым. В проигранном финале в Лиге чемпионов 1999 года в Барселоне, где мы уступили «Манчестер Юнатейду», у меня произошло помутнение. Я вдруг понял, что в мире не все идет по моему сценарию, и для достижения определенных целей нужно время.
С другой стороны я никогда бы не стал вратарем, если бы не был таким нетерпеливым. Почему я выбрал именно эту позицию, я до сих пор не понимаю. Например, у меня были все предпосылки стать полузащитником. Причина, возможна, в том, что мои бабушка и дедушка после первой тренировки в «Карлсруэ» подарили мне комплект вратарской формы: футболку, штаны, перчатки – все от Зеппа Майера.
Я сразу же нацепил на себя одежду и подумал, что в такой красивой форме нужно непременно встать в ворота. Помню даже, что ребята по команде и наш тренер с улыбкой смотрели на меня и даже немного подшучивали. В детстве я прекрасно играл в футбол, и многие были убеждены, что из меня получится профессиональный полузащитник. Но я встал тогда в ворота, и с тех пор меня ни разу в жизни не посещали мысли о смене амплуа.
Вообще, я свободолюбивый человек, и решение стать вратарем – самое тупое, которое я когда –либо принял в своей жизни. Вратарская работа имеет столько ограничений…
Хотя никто не будет отрицать, что именно «ворота» и решают все. Секунда невнимательности, и игра полностью меняется. Идет выигрышный матч, зрители уверены в победе своей команды – и вдруг происходят необъяснимые вещи. В первом матче 1/8 финала в феврале 2004 года на Олимпийском стадионе в Мюнхене против «Реала» я почувствовал похожее на своей шкуре. Еще никогда в жизни я не испытывал такую безысходность, как в тот момент, когда мяч после удара Роберто Карлоса за семь минут до окончания матча с каким-то непонятным движением перепрыгнул через мою правую руку и приземлился в ворота. Я не слышал тогда ни свиста, ни ликования, просто ничего не слышал. Царила чудовищная тишина. И все это случилось за какие-то мгновения футбольного матча. Тем и привлекателен футбол, а с ним и вратарская профессия.
Вратарь может влиять на исход матча – как в позитивном смысле, так и в негативном. Я убежден, что могу поддерживать свою команду. Однако, без защиты и полузащиты моя профессия не стоит и цента. Именно нам, вратарям, необходима удача. Так, например, в решающей встрече за победу в группе в Лиги чемпионов 2003 года против «Андерлехта» мы должны были побеждать. «Бавария» вела 1:0. На 90 минуте соперник сильно пробил издали. Благодаря моим отличным действиям мы не пропустили и в итоге вышли из группы.
Играя в футбол, я обнаружил, что мне нужно найти свой определенный ритм в матче. Поэтому в начале сезона у меня возникают проблемы. В повторной игре против англичан в сентябре 2001 года мы потерпели унизительное поражение. 5 голов пропустить на стадионе в Мюнхене! Эта встреча как раз и состоялась в начале сезона.
Дикая горилла
С самого начала вратарской деятельности я серьезно относился к своей работе, частенько даже сверхсерьезно. Харальд Шмидт (популярный немецкий ведущий юмористического телешоу „Harard Schmidt”– прим. А.П.) несколько лет назад в своем шоу шутливо сравнил меня с дикой гориллой. После этого в гостевых встречах меня стали обкидывать бананами.
Это был первый случай, когда я буквально взорвался. Тогда мне было не до смеха. Я думал, хорошо, Шмидт умеет шутить, но ему не надо каждую субботу выходить на переполненные стадионы. Правда, сегодня я понимаю эту ситуацию по-иному. Харальд Шмидт, которого я считаю образованным и интеллигентным человеком, конечно, немного переборщил. Здесь у нас есть даже что-то общее. Именно поэтому он симпатичен мне. Сегодня я уже привык к выходкам в мой адрес и стараюсь не обращать на это внимания. В ответ на хамство я пожимаю лишь плечами и говорю: «Ну и что?»
Скорость
В детстве я был увлечен своим мопедом. Я переконструировал ему выхлопную трубу, поменял всевозможные детали для того, чтобы он ездил быстрее, и я мог чувствовать силу ветра. Это совершенно нормальное явление. Мальчишек всегда привлекала быстрая езда. Меня даже однажды поймали полицейские. Они засекли мою скорость и сначала не поверили, что такой агрегат может так быстро передвигаться. Один из них внимательно присмотрелся на мой мопед и понял, в чем дело. Он сразу же вытащил некоторые части из «моего авто» и через десять минут вернул мопед обратно. Дальше пришлось толкать его по пешеходной зоне в направлении дома. Помню, тогда было очень хреново мне.
Скорость – большая для меня тема и в футболе. Так, скорость мяча за последние 20 лет увеличилась на 20-30 процентов. Для вратаря это существенная разница. Каждый вновь изобретенный мяч, как например Roteiro на чемпионате Европы 2004 года, имеет свои особенные свойства. Он быстрый, скользкий, не имеет швов и состоит только из искусственного материала. Иногда у меня даже ностальгия по старым кожаным мячам. Для вратарей любой новый мяч целое испытание. Он должен изучить его. Для нападающих эти мячи, конечно же, преимущество, так как после их ударов мяч летит гораздо быстрее. Для нас, вратарей, с каждым годом становится все сложнее уберечь свои ворота.
Агрессия и Оливер Кан - слова синонимы. Немецкий вратарь всю свою футбольную карьеру пытался понять, почему его эмоции проявляются столь резко на зеленом газоне. От «вул-Кана» пострадал не один футболист: Андриас Херцог, Штефан Шапиюза, Хайко Херрлих…
Разбой в отношении Энди Херцога
Я всегда хотел быть аутентичным. И пусть люди говорят, что Оливер Кан живет спортом и любит его, делает все для успеха и как любой человек вправе совершать ошибки.
В народе меня называют «титаном», «Кинг-Каном» или же «вул-Каном», но больше всего мне нравится кипер или просто вратарь.
Меня стилизовали под bad boy, такого имиджа я никогда не желал, он пришел ко мне сам по прошествию многих лет. Для того, чтобы достигнуть определенных целей, необходима некая грубость. Я провоцирую реакции, которые порой нельзя назвать хорошими. Но для общего успеха команды, для клуба они необходимы. Все началось с сезона 1995/96 года с Энди Херцогом, который тогда играл в «Баварии». Во время одной из игр в Штутгарте я схватил его за затылок и встряхнул его. Для СМИ это стало, конечно, большой темой. Я же только хотел сигнализировать Херцогу о том, что он проспал угловой. Мне хотелось встряхнуть тогда всю команду. Из своего опыта я знаю, что порой такие психологические меры могут поменять ход игры. После матча я подошел к Херцогу и попросил прощения. Мое поведение было слишком жестким, но в тот момент, когда все это произошло, совершенно оправданным. Энди принял извинения.
Иногда я чувствую эмоции людей на стадионе. Они освистывают меня, и я заправляюсь так называемой позитивной ненавистью. Это совершенно нормально, когда ты испытываешь ярость к фанатам противника. Как только я касаюсь поля, во мне происходит «клик», и в голове запускаются механизмы, которые ведут меня к совершенно другой реальности. Иногда у меня возникает ощущение, что во мне существуют две личности: спортсмен Оливер Кан и простой человек Оливер Кан. Между этими людьми есть некое несоответствие. Другие спортсмены переживают похожие ситуации. Поведение на поле нельзя сравнить с личной жизнью.
На моей любимой футболке стоит надпись «разбойник». Возможно, этим я хочу показать, что я совершенно не такой, каким представляет меня свет. Я не типичный разбойник, но для меня необходима свобода, свобода слова. Я не хочу соответствовать определенным стандартам, я не собираюсь смотреть на вещи так, как это принято.
Вратари не являются настоящими разбойниками. У них есть своя собственная часть поля, но она также принадлежит и команде. Тем не менее, я там хозяин. Я никогда бы не стал вратарем мирового класса, если у меня не было этих разбойнических качеств.
Есть футболисты, которые говорят, что забить гол – это своего рода лучше, чем оргазм. Я думаю, что если мне удалось поймать трудный мяч, я испытываю определенное сумасшествие. Об эрекции же на футбольном поле я не могу вспомнить. Правда, когда видишь, что некоторые футболисты обнимаются и целуются, можно подумать обо всем.
Банальность современного футбола
Конец игры провоцирует дополнительные эмоции. Мы играли 90 минут, за 90 минут отдали все на поле. Были красные карточки, желтые, неправильно засчитанные голы, ошибки арбитров. Неудивительно, что после игры ты весь кипишь. И тут подходят десятки журналистов с микрофонами и перемещают тебя в иную атмосферу. Я понимаю, они делают свою работу, но сразу же после игры очень сложно следить за своим языком. Так и случаются казусы, после которых тебе становится неловко.
Собственно говоря, мы не обязаны отвечать журналистам сразу же после матча. Люди, которые не интересуются футболом и которые иногда слышат наши штампы, могут подумать, что в футбол играют только идиоты.
Однажды одна актриса спросила меня, почему после матча я даю столь скудные интервью. Я ответил ей, что в таких ситуациях я все еще нахожусь в игре и не могу полностью сконцентрироваться на вопросах. В свою очередь я поинтересовался, неужели ей хотелось бы после трех часов Шекспира еще полчаса отвечать на вопросы журналистов?! Похоже, она поняла меня. Конечно, на вопросы журналистов можно давать риторические ответы. Как делал это в свое время канцлер Хельмут Шмидт: сначала затянуться сигареткой или трубкой, сделать искусственную паузу и только потом ответить. Но в такие эмоциональные фазы сделать это крайне сложно. Да и вообще, банальность является частью современного футбола.
Совсем другие эмоциональные чувства я испытал после игры с «Реалом» в феврале 2004 года. Моя ошибка, приведшая к голу, многим не понравилась. Давление испытывал я тогда колоссальное. В субботу во время следующей игры с «Вольфсбургом» после первой половины я шел в раздевалку и по пути в кабину увидел плакат, которые держал в руках маленький мальчик. На нем было написано «Оли, забудь «Реал». В этот момент я почувствовал настоящее счастье. Я сразу же вспомнил о своем детстве. Я почувствовал, что я не только одинокий боец, но и вратарь, который нужен зрителям. После встречи я нашел этого мальчика и подарил ему свои перчатки.
SAXAR
Креативный модератор
Оливер Кан (часть-2)
Рождение «Кунг-Фу-Кана»
Легендарная выходка, после которой газетчики и окрестили меня bad boy, стала схватка со швейцарским нападающим Штефаном Шапиюзой. Форвард в то время играл в Дортмунде. Мы как раз встречались с «Боруссией» на «Вестфаленштадионе» в сезоне 1998/99. Десять игр я не пропускал мячей и таким образом установил рекорд. Однако, меня постоянно критиковали. Кто-то пытался загнать меня в угол. Словно дикий зверь, которого хотят поместить в клетку, я агрессивно реагировал на всякие вылазки в мой адрес.
Дортмундцы забили нам гол, потом еще один. Настал тот момент, когда я не смог сдерживать свою агрессию. Я затаился словно дикий зверь и, подкараулив, выпрыгнул на Шапиюзу с прямой нагой. Так родился «Кунг-Фу Кан».
Не меньше внимания удостоилась и моя атака зубами против Хайко Херрлиха. Это случилось в той же игре. Эта история была расписана в СМИ в большем объеме. Я стал вторым Майком Тайсоном, грызуном ушей. Но в моем понимании, сравнивать меня с Тайсоном было смешно. Несколько раз я просматривал видеозапись. Я пытался понять, что происходило во мне в те минуты? Что означает слово «кусать»? В принципе, во мне таится животный инстинкт. Но почему я кусаю людей? Возможно, тренер сказал нам обкусать соперника? В таких случаях я чувствовал себя угнетенным. Моя агрессия выходила наружу, и я ничего не мог с этим поделать. Слава богу, что с Херрлихом все обошлось, и не случилось ничего серьезного.
Часто и я находился в качестве мишени той самой агрессии. В этой связи я вспоминаю игру во Фрайбурге. Кто-то с трибун кинул в меня с двадцатиметрового расстояния шарик для гольфа, который попал мне в голову. Причиной ненависти фанатов стал одиннадцатиметровый в ворота «Фрайбурга».
Я почувствовал тот удар и действовал инстинктивно. Во мне горели эмоции. Я был на грани срыва. Никогда нельзя предположить, что в тебя полетит следующим. Шарики для гольфа не столь опасные. Рядом с Зеппом Майером однажды приземлился в штрафную нож.
Во Фрайбурге все думали, что я заменюсь. Но после небольшой врачебной помощи я остался в воротах. Я хотел всем показать и доказать, что меня нельзя уничтожить каким-то шариком для гольфа.
Оливер Кан всегда ставил перед собой только высокие цели. И достигал их. Тем не менее, он не чувствовал себя счастливым…
Полет Оливера Кана
Фиксирование цели для меня очень важно. Я всегда должен видеть их перед глазами. И я всегда пытаюсь достигнуть их.
Уверенность, что ты можешь свернуть горы, как раз и есть предпосылка к жизненному успеху. Есть много людей, которые довольны тем, что у них есть. Однако, тот, кто считает, что достиг уже всего, всегда будет середнячком.
Чайка Джонатан из книги Ричарда Баха приходит мне на ум. Она яркий пример того, что очень опасно выделяться из массы. Джонатан – необычная чайка, обладающая волей и пытающаяся выжать все из искусства полета. Никто и ничто не может ее остановить. Из-за своей любви к свободе Джонатан был изгнан из общества чаек.
Для того, чтобы преодолеть определенную форму середнячка, я должен был разобраться еще и в том, что есть у меня, но не имеют другие. Это могла быть некая форма одержимости, которые многие люди просто боятся. Не удивительно, что некоторые меня считают просто сумасшедшим.
Моя мама воспитывала во мне эти чувства с раннего детства и говорила, какую большую роль играет ментальная установка. «Ты необычный человек, это ты должен знать. И ты достигнешь чего-то значительного». Это убеждение без сомнения способствовало тому, что я никогда в жизни не смирялся с обыденностью и всегда стремился достичь только высоких целей.
Футбольный алкоголизм
Раньше я день и ночь думал только о футболе, даже во сне я ловил мячи. Для семьи это было настоящей катастрофой. Все мои мысли крутились вокруг следующей игры. Или прошлой. Что я сделал неправильно? Как я мог повлиять на ситуацию? Опасность в то время состояла в том, что одержимость стала разрушать мою личность. Я перестал обращать внимание на вещи, которые говорили мне мои друзья. Мои уши ничего не слышали.
Однажды я заметил, что стал сдавать. Я перестал получать удовольствие от вещей. Я только работал и работал. Я стал трудоголиком. Я чувствовал себя хорошо лишь на футбольном поле.
И я задумался. Меня не интересовала техника йоги или другие модные вещи. Конечно, йога могла помочь мне в медитации, но для меня было важно понять, почему я, несмотря на успех, чувствовал себя несчастным человеком. В первую очередь, нужно было менять мое отношение к спорту. И быть открытым для друзей. Интересоваться их проблемами.
Я исходил из того, что футбол единственное в жизни, что имеет значение. До тех пор, пока друзья и родители не убедили меня и не сказали мне, что кроме футбола есть и другая жизнь. Они буквально открыли мне глаза.
Исправление сознания стало для меня решающим. Это произошло в 1999 году после поражения в финале Лиги чемпионов «Манчестер Юнайтеду». В то время я ощутил, что делаю что-то неправильно.
Коэльо – настоящий бальзам для души
В начале профессиональной карьеры я поставил себе цель иметь спортивный успех. Но чем больше я побеждал, тем труднее для меня было позитивно оценивать мои цели. Финал в Йокогаме был для меня самым эмоциональным моментом, который я когда-либо пережил. Спустя 12 лет немецкая сборная снова пробилась в финал чемпионата мира! А сезон после турнира стал для меня самым сложным в карьере. Физически и морально я находился в пустоте. В это время я научился ориентироваться по-новому.
В принципе, самое большое бедствие для меня - не иметь в жизни перспектив. Без них я не смогу жить на этом свете. После чемпионата мира я достиг всего. Я играл в финале, и даже несмотря на поражение, я пережил невероятное событие. Теперь я спрашиваю себя, что еще, собственно говоря, важно для меня. Разумного ответа я пока не нашел. Или? Я понял, что я должен вновь найти свою цель. И она состоит в том, чтобы подтвердить титул еще раз. Чемпионат мира 2006 года станет гигантским спектаклем, и перспектива стать чемпионом мира в Берлине и есть моя главная и заветная мечта жизни. Любое мировое первенство – незабываемое событие в жизни каждого футболиста. Но чемпионат мира в собственной стране, если можно так выразиться, настоящее чрезвычайное положение. Эйфория, флаги на улицах, перестройки, модернизация стадионов. В Мюнхен, Гамбург, Берлин и другие города приедут люди со всего мира.
На четыре недели наша страна будет в центре внимания. Когда я смотрю картины ЧМ 1974 года, у меня бегут по коже мурашки. И если я представлю, что в 2006 году я буду участвовать на турнире сам, то у меня буквально замирает сердце.
В литературе я восхищаюсь бразильским писателем Пауло Коэльо. Я прочитал много его книг. Они излучают тепло и человечность. Истории, которые рассказывает Коэльо, настоящий бальзам для души. Особенно мне понравился «Алхимик». В этой книге речь идет о человеке, пастухе Сантьяго, который ищет нечто большое в своей жизни. В конце концов, он замечает, что это великое вовсе не такое уж и великое, а всего лишь путь, который ведет его к цели. Меня очень тронуло это открытие. Передо мной всегда стояли только высокие цели. Я был убежден, что я буду на седьмом небе, если достигну того, к чему стремился. И моей душе сразу станет лучше. Огромная ошибка! Правильно лишь то, что жизнь становится действительно прекраснее, если ты добиваешься своего. Однако, тот, кто вслепую бежит за своими целями и в повседневности не обращает внимания на своих друзей, не может быть по-настоящему счастливым.
Любой спортсмен стремится к успеху. Для этого он проделывает огромный путь, который сопровождается великими победами и не менее громкими поражениями. Оливер Кан познал успех не только на футбольных полях, но и в себе самом.
Талантливый трудяга
Иметь в жизни успех и постоянно подтверждать его есть большое искусство. Быть снова и снова успешным, праздновать победы и добывать титулы - страсть, которая меня всегда побуждает к действиям.
Во время свой спортивной карьеры я видел много талантов, которые еще в школе подавали большие надежды, а в конце концов так и не сделали себе имя.
Я часто себя спрашивал, почему этим спортсменам не удалось взобраться на вершину, даже несмотря на то, что они были лучше меня в детстве. Я думаю, что они потерпели фиаско, так как полагались только на свой талант. Но таланта одного не достаточно. Талант – это дар. Но тот, кто не воспитывает свой талант в жесточайшей работе и дисциплине, в конечном счете не использует его.
На моем пути было столько талантливых конкурентов. Но, как правило, они были не готовы без устали тренироваться и отказывать себе во многих благах. Профессиональный спорт – стрессовая деятельность. Все спортсмены, выступающие на высоком уровне, для достижения высоких целей очень много вкалывают. Тот, кто в нашем обществе имеет успех, получает и общественное уважение.
Социализм пропагандировал общество, как идеал. Но эта идея не сработала. А что бы было, если иначе дать определение слову «успех»? Если такие вещи как дружба и любовь были бы также «успехом»? Уж точно, это изменило футбол.
Футбол и биржа – рискованный гешефт
Сегодня профессиональный футбол – настоящая капиталистическая система. Постоянно говорят об отступных, которые полностью изменились в 1995 году после дела Босманна. Раньше они распределялись по понятной системе, по определенному ключу. Такой подход можно было сравнить с тарифной системой. В расчет бралась нынешняя зарплата и будущая. Из этих показателей и складывалась сумма отступных. Этот способ был прост и понятен, и он позволял клубам планировать. Кроме того, игрок никак не мог уйти из команды без отступных, которые причитались клубу. Но та система после дела Босманна полностью изменилась. Когда у игрока заканчивается контракт, он вправе в границах Европейского Союза бесплатно покинуть команду. Теперь в футболе крутятся баснословные деньги, получаемые командами с телевизионных компаний. Многие клубы, получив миллионы евро, сразу же тратят их на покупку новых звезд, обещая им к тому же высокую зарплату. Там, где есть деньги, есть и свои ошибки.
Рассуждая на эту тему, я сравниваю профессиональный футбол с биржей. Профессиональный футбол в последние годы развивался также, как и «новый рынок» на бирже: здесь в рамках предприятия проходили огромные суммы. На базе нереального сценария случилось то, что система все больше и больше давала трещину до тех пор, пока полностью не погубила себя. Над некогда безоблачным небом профессионального футбола навис гигантский баллон, и когда Кирх-медиа объявила себя банкротом, тотчас же лопнула и вся система. Выздоровление рынка еще не закончилось, в этом я уверен. Высокие отступные в ближайшие годы уже не будут платиться. Это доказывает нынешняя финансовая политика мадридского «Реала»: Зинедин Зидан стоил в 2001 году 73 млн. евро, Рональдо год спустя обошелся «Королевскому клубу» уже в 45 млн, в 2003 году пришел Дэвид Бекхэм «всего» за 37 млн.
Сначала я отлично себя чувствовал, когда моя рыночная цена росла и росла. Однако, со временем пришли сомнения. В один прекрасный момент мне стало сложно определить, какое отношение имеет «рыночная цена» к человеку. Такие звезды, как Мадонна и Робби Уильямс, имеют свою рыночную стоимость, но в отличие от футболистов она никогда не балансируется. Мы, игроки, стоим на балансе клуба. С каких это пор человек получил балансовую ценность? В конце концов, эти игры ничем не заканчиваются. Футбол сегодня – бизнес, и слово «рыночная стоимость» просто слилось с ним. Игроки являются частью оборотных средств своей команды.
Поясню на примере: ФК «Бавария» зарабатывает на работе игроков большие суммы. Клуб, показывая хорошую игру, привлекает на стадион все больше фанатов, что сразу же притягивает в клуб дополнительных спонсоров – все это пополняет кассу команды. По этой причине я думаю, что совершенно нормально, если звезды зарабатывают много денег.
К успеху принадлежат также и поражения. Когда ты многие годы играешь в футбол и еще к тому же в таком клубе, как «Бавария», то рано или поздно терпишь поражения. И ты должен научиться понимать, что не всегда ты будешь выигрывать. Это понимание пригодилось мне и в моей обычной жизни. Иногда ты на коне, а в другой раз переживаешь сильнейший спад. Из опыта я понял, что поражения буквально выводят меня из равновесия, но только на некоторое время. Потом срабатывает моя сила воли. Она не позволяет мне сказать на утро перед зеркалом: «Все, я больше не могу». Например, в 1999 году в компенсированное время мы проиграли финал Лиги чемпионов «МЮ». Я почти держал Кубок в руках и чуть было не осуществил свою мечту. А после финального свистка и поражения во мне была только пустота. Похожее произошло и на мировом первенстве 2002 года в Йокогаме. Я с трудом пережил неудачу и не мог успокоиться до тех пор, пока не понял, что выход в финал – большой успех в карьере любого футболиста
Рождение «Кунг-Фу-Кана»
Легендарная выходка, после которой газетчики и окрестили меня bad boy, стала схватка со швейцарским нападающим Штефаном Шапиюзой. Форвард в то время играл в Дортмунде. Мы как раз встречались с «Боруссией» на «Вестфаленштадионе» в сезоне 1998/99. Десять игр я не пропускал мячей и таким образом установил рекорд. Однако, меня постоянно критиковали. Кто-то пытался загнать меня в угол. Словно дикий зверь, которого хотят поместить в клетку, я агрессивно реагировал на всякие вылазки в мой адрес.
Дортмундцы забили нам гол, потом еще один. Настал тот момент, когда я не смог сдерживать свою агрессию. Я затаился словно дикий зверь и, подкараулив, выпрыгнул на Шапиюзу с прямой нагой. Так родился «Кунг-Фу Кан».
Не меньше внимания удостоилась и моя атака зубами против Хайко Херрлиха. Это случилось в той же игре. Эта история была расписана в СМИ в большем объеме. Я стал вторым Майком Тайсоном, грызуном ушей. Но в моем понимании, сравнивать меня с Тайсоном было смешно. Несколько раз я просматривал видеозапись. Я пытался понять, что происходило во мне в те минуты? Что означает слово «кусать»? В принципе, во мне таится животный инстинкт. Но почему я кусаю людей? Возможно, тренер сказал нам обкусать соперника? В таких случаях я чувствовал себя угнетенным. Моя агрессия выходила наружу, и я ничего не мог с этим поделать. Слава богу, что с Херрлихом все обошлось, и не случилось ничего серьезного.
Часто и я находился в качестве мишени той самой агрессии. В этой связи я вспоминаю игру во Фрайбурге. Кто-то с трибун кинул в меня с двадцатиметрового расстояния шарик для гольфа, который попал мне в голову. Причиной ненависти фанатов стал одиннадцатиметровый в ворота «Фрайбурга».
Я почувствовал тот удар и действовал инстинктивно. Во мне горели эмоции. Я был на грани срыва. Никогда нельзя предположить, что в тебя полетит следующим. Шарики для гольфа не столь опасные. Рядом с Зеппом Майером однажды приземлился в штрафную нож.
Во Фрайбурге все думали, что я заменюсь. Но после небольшой врачебной помощи я остался в воротах. Я хотел всем показать и доказать, что меня нельзя уничтожить каким-то шариком для гольфа.
Оливер Кан всегда ставил перед собой только высокие цели. И достигал их. Тем не менее, он не чувствовал себя счастливым…
Полет Оливера Кана
Фиксирование цели для меня очень важно. Я всегда должен видеть их перед глазами. И я всегда пытаюсь достигнуть их.
Уверенность, что ты можешь свернуть горы, как раз и есть предпосылка к жизненному успеху. Есть много людей, которые довольны тем, что у них есть. Однако, тот, кто считает, что достиг уже всего, всегда будет середнячком.
Чайка Джонатан из книги Ричарда Баха приходит мне на ум. Она яркий пример того, что очень опасно выделяться из массы. Джонатан – необычная чайка, обладающая волей и пытающаяся выжать все из искусства полета. Никто и ничто не может ее остановить. Из-за своей любви к свободе Джонатан был изгнан из общества чаек.
Для того, чтобы преодолеть определенную форму середнячка, я должен был разобраться еще и в том, что есть у меня, но не имеют другие. Это могла быть некая форма одержимости, которые многие люди просто боятся. Не удивительно, что некоторые меня считают просто сумасшедшим.
Моя мама воспитывала во мне эти чувства с раннего детства и говорила, какую большую роль играет ментальная установка. «Ты необычный человек, это ты должен знать. И ты достигнешь чего-то значительного». Это убеждение без сомнения способствовало тому, что я никогда в жизни не смирялся с обыденностью и всегда стремился достичь только высоких целей.
Футбольный алкоголизм
Раньше я день и ночь думал только о футболе, даже во сне я ловил мячи. Для семьи это было настоящей катастрофой. Все мои мысли крутились вокруг следующей игры. Или прошлой. Что я сделал неправильно? Как я мог повлиять на ситуацию? Опасность в то время состояла в том, что одержимость стала разрушать мою личность. Я перестал обращать внимание на вещи, которые говорили мне мои друзья. Мои уши ничего не слышали.
Однажды я заметил, что стал сдавать. Я перестал получать удовольствие от вещей. Я только работал и работал. Я стал трудоголиком. Я чувствовал себя хорошо лишь на футбольном поле.
И я задумался. Меня не интересовала техника йоги или другие модные вещи. Конечно, йога могла помочь мне в медитации, но для меня было важно понять, почему я, несмотря на успех, чувствовал себя несчастным человеком. В первую очередь, нужно было менять мое отношение к спорту. И быть открытым для друзей. Интересоваться их проблемами.
Я исходил из того, что футбол единственное в жизни, что имеет значение. До тех пор, пока друзья и родители не убедили меня и не сказали мне, что кроме футбола есть и другая жизнь. Они буквально открыли мне глаза.
Исправление сознания стало для меня решающим. Это произошло в 1999 году после поражения в финале Лиги чемпионов «Манчестер Юнайтеду». В то время я ощутил, что делаю что-то неправильно.
Коэльо – настоящий бальзам для души
В начале профессиональной карьеры я поставил себе цель иметь спортивный успех. Но чем больше я побеждал, тем труднее для меня было позитивно оценивать мои цели. Финал в Йокогаме был для меня самым эмоциональным моментом, который я когда-либо пережил. Спустя 12 лет немецкая сборная снова пробилась в финал чемпионата мира! А сезон после турнира стал для меня самым сложным в карьере. Физически и морально я находился в пустоте. В это время я научился ориентироваться по-новому.
В принципе, самое большое бедствие для меня - не иметь в жизни перспектив. Без них я не смогу жить на этом свете. После чемпионата мира я достиг всего. Я играл в финале, и даже несмотря на поражение, я пережил невероятное событие. Теперь я спрашиваю себя, что еще, собственно говоря, важно для меня. Разумного ответа я пока не нашел. Или? Я понял, что я должен вновь найти свою цель. И она состоит в том, чтобы подтвердить титул еще раз. Чемпионат мира 2006 года станет гигантским спектаклем, и перспектива стать чемпионом мира в Берлине и есть моя главная и заветная мечта жизни. Любое мировое первенство – незабываемое событие в жизни каждого футболиста. Но чемпионат мира в собственной стране, если можно так выразиться, настоящее чрезвычайное положение. Эйфория, флаги на улицах, перестройки, модернизация стадионов. В Мюнхен, Гамбург, Берлин и другие города приедут люди со всего мира.
На четыре недели наша страна будет в центре внимания. Когда я смотрю картины ЧМ 1974 года, у меня бегут по коже мурашки. И если я представлю, что в 2006 году я буду участвовать на турнире сам, то у меня буквально замирает сердце.
В литературе я восхищаюсь бразильским писателем Пауло Коэльо. Я прочитал много его книг. Они излучают тепло и человечность. Истории, которые рассказывает Коэльо, настоящий бальзам для души. Особенно мне понравился «Алхимик». В этой книге речь идет о человеке, пастухе Сантьяго, который ищет нечто большое в своей жизни. В конце концов, он замечает, что это великое вовсе не такое уж и великое, а всего лишь путь, который ведет его к цели. Меня очень тронуло это открытие. Передо мной всегда стояли только высокие цели. Я был убежден, что я буду на седьмом небе, если достигну того, к чему стремился. И моей душе сразу станет лучше. Огромная ошибка! Правильно лишь то, что жизнь становится действительно прекраснее, если ты добиваешься своего. Однако, тот, кто вслепую бежит за своими целями и в повседневности не обращает внимания на своих друзей, не может быть по-настоящему счастливым.
Любой спортсмен стремится к успеху. Для этого он проделывает огромный путь, который сопровождается великими победами и не менее громкими поражениями. Оливер Кан познал успех не только на футбольных полях, но и в себе самом.
Талантливый трудяга
Иметь в жизни успех и постоянно подтверждать его есть большое искусство. Быть снова и снова успешным, праздновать победы и добывать титулы - страсть, которая меня всегда побуждает к действиям.
Во время свой спортивной карьеры я видел много талантов, которые еще в школе подавали большие надежды, а в конце концов так и не сделали себе имя.
Я часто себя спрашивал, почему этим спортсменам не удалось взобраться на вершину, даже несмотря на то, что они были лучше меня в детстве. Я думаю, что они потерпели фиаско, так как полагались только на свой талант. Но таланта одного не достаточно. Талант – это дар. Но тот, кто не воспитывает свой талант в жесточайшей работе и дисциплине, в конечном счете не использует его.
На моем пути было столько талантливых конкурентов. Но, как правило, они были не готовы без устали тренироваться и отказывать себе во многих благах. Профессиональный спорт – стрессовая деятельность. Все спортсмены, выступающие на высоком уровне, для достижения высоких целей очень много вкалывают. Тот, кто в нашем обществе имеет успех, получает и общественное уважение.
Социализм пропагандировал общество, как идеал. Но эта идея не сработала. А что бы было, если иначе дать определение слову «успех»? Если такие вещи как дружба и любовь были бы также «успехом»? Уж точно, это изменило футбол.
Футбол и биржа – рискованный гешефт
Сегодня профессиональный футбол – настоящая капиталистическая система. Постоянно говорят об отступных, которые полностью изменились в 1995 году после дела Босманна. Раньше они распределялись по понятной системе, по определенному ключу. Такой подход можно было сравнить с тарифной системой. В расчет бралась нынешняя зарплата и будущая. Из этих показателей и складывалась сумма отступных. Этот способ был прост и понятен, и он позволял клубам планировать. Кроме того, игрок никак не мог уйти из команды без отступных, которые причитались клубу. Но та система после дела Босманна полностью изменилась. Когда у игрока заканчивается контракт, он вправе в границах Европейского Союза бесплатно покинуть команду. Теперь в футболе крутятся баснословные деньги, получаемые командами с телевизионных компаний. Многие клубы, получив миллионы евро, сразу же тратят их на покупку новых звезд, обещая им к тому же высокую зарплату. Там, где есть деньги, есть и свои ошибки.
Рассуждая на эту тему, я сравниваю профессиональный футбол с биржей. Профессиональный футбол в последние годы развивался также, как и «новый рынок» на бирже: здесь в рамках предприятия проходили огромные суммы. На базе нереального сценария случилось то, что система все больше и больше давала трещину до тех пор, пока полностью не погубила себя. Над некогда безоблачным небом профессионального футбола навис гигантский баллон, и когда Кирх-медиа объявила себя банкротом, тотчас же лопнула и вся система. Выздоровление рынка еще не закончилось, в этом я уверен. Высокие отступные в ближайшие годы уже не будут платиться. Это доказывает нынешняя финансовая политика мадридского «Реала»: Зинедин Зидан стоил в 2001 году 73 млн. евро, Рональдо год спустя обошелся «Королевскому клубу» уже в 45 млн, в 2003 году пришел Дэвид Бекхэм «всего» за 37 млн.
Сначала я отлично себя чувствовал, когда моя рыночная цена росла и росла. Однако, со временем пришли сомнения. В один прекрасный момент мне стало сложно определить, какое отношение имеет «рыночная цена» к человеку. Такие звезды, как Мадонна и Робби Уильямс, имеют свою рыночную стоимость, но в отличие от футболистов она никогда не балансируется. Мы, игроки, стоим на балансе клуба. С каких это пор человек получил балансовую ценность? В конце концов, эти игры ничем не заканчиваются. Футбол сегодня – бизнес, и слово «рыночная стоимость» просто слилось с ним. Игроки являются частью оборотных средств своей команды.
Поясню на примере: ФК «Бавария» зарабатывает на работе игроков большие суммы. Клуб, показывая хорошую игру, привлекает на стадион все больше фанатов, что сразу же притягивает в клуб дополнительных спонсоров – все это пополняет кассу команды. По этой причине я думаю, что совершенно нормально, если звезды зарабатывают много денег.
К успеху принадлежат также и поражения. Когда ты многие годы играешь в футбол и еще к тому же в таком клубе, как «Бавария», то рано или поздно терпишь поражения. И ты должен научиться понимать, что не всегда ты будешь выигрывать. Это понимание пригодилось мне и в моей обычной жизни. Иногда ты на коне, а в другой раз переживаешь сильнейший спад. Из опыта я понял, что поражения буквально выводят меня из равновесия, но только на некоторое время. Потом срабатывает моя сила воли. Она не позволяет мне сказать на утро перед зеркалом: «Все, я больше не могу». Например, в 1999 году в компенсированное время мы проиграли финал Лиги чемпионов «МЮ». Я почти держал Кубок в руках и чуть было не осуществил свою мечту. А после финального свистка и поражения во мне была только пустота. Похожее произошло и на мировом первенстве 2002 года в Йокогаме. Я с трудом пережил неудачу и не мог успокоиться до тех пор, пока не понял, что выход в финал – большой успех в карьере любого футболиста
SAXAR
Креативный модератор
Оливер Кан(часть-3)
Кубок в руках психолога – металлолом
Я читал большое количество книг по психологии и постоянно спрашивал себя, почему человек не прекращает бороться, и что, собственно говоря, вообще значит быть успешным. В этих книгах описывались психологические и физические стремления человека, которые помогают ему не прекращать свое дело. И для меня позиция - никогда не прекращать - стала своего рода жизненным девизом. Кроме того, я установил, что любой великий успех рождается из больших поражений.
В Японии меня избрали лучшим игроком и вратарем турнира. Эта награда стала подтверждением моей хорошей работы, которую я проделал на протяжении многих лет. Но есть и еще один момент. Каждый кубок, который я держал в руках, доставлял мне радость только на небольшое время. Спустя минуты он становился для меня холодным металлом. Я получил множество призов, и чем больше я их завоевываю, тем чаще думаю, что у меня на полке всего лишь металл. В принципе, для меня важнее результаты и переживания, которые и привели меня к этому кубку; люди, которых я встречал; поражения, сопровождавшие меня. Этот опыт я могу использовать в своей дальнейшей жизни, а кубки на что мне? Красивые и самые ценные призы когда-то покрываются пылью. Это лишь подчеркивает, насколько ничтожна на самом деле цена трофея.
В профессиональном футболе ценность имеет только настоящее. Я настолько хорош, насколько хорошо отыграл в последнем матче. Как у актеров, их гонорар зависит от последней роли.
Бундеслига – повседневность футбольного гешефта
До тех пор, пока я не стал первым номером, моя мотивация была проста, я все делал на автомате. Я хотел стать лучшим, и все предпринимал для этого. Но из своего опыта сделал заключение, что очень сложно поддерживать собственную мотивацию на высоком уровне, когда ты завоевываешь один титул за другим. Чем больше топ-игрок находится на вершине, тем важнее для него найти и развивать искусство и стратегию оставаться первым номером. Это получается лишь тогда, когда ты находишь все новые и новые цели.
Мою самую большую мотивацию я ищу в футболе. Сюда, безусловно, относится чемпионат мира 2006 года. До него еще много времени, поэтому важно, держаться на плаву в обыденном гешефте. Так, например, на чемпионате Европы 2004 года в Португалии играли лучшие команды Европы – французы, голландцы, испанцы, итальянцы, чехи, португальцы и англичане. Европейское первенство – важный сигнал для чемпионата мира, так как многие футболисты, участвовавшие в Португалии, скорее всего, сыграют и на мировом первенстве 2006 года.
Бундеслига же, напротив, для меня повседневность. Кто, как я, играет в «Баварии», у того каждый год есть шанс выиграть титул. Я сверхмотивирован тогда, когда за пять-шесть туров до окончания турнира решается судьба золотых медалей. Выигрыш первого места, а также четверть – или полуфинал Лиги чемпионов – обязанность любого игрока нашего клуба.
Мотивация начинается уже на тренировке. Я тренируюсь всегда на последнем уровне, иначе тренировка становится для меня рутиной. К мотивации принадлежит также и то, что я выбрасываю из головы все внешние влияния, не относящиеся к предстоящей игре. Не без причин все футболисты «Баварии» день до матча в бундеслиге проводят в гостинице, а не в семейном кругу.
Футболист – не теннисист
Мотивация означает для меня и то, что постоянно занимаюсь ментальной техникой. Я думаю об игре, о результате. Если соперник подает угловой, то я представляю себе в этот момент, куда пойдет мяч, и как я его поймаю. Также перед тремя одиннадцатиметровыми в финале Лиги чемпионов 2001 года против «Валенсии» я использовал ментальную технику. Я лежал на траве с закрытыми глазами и представил себя на прекрасном месте, на берегу живописного озера, где все спокойно. С помощью этого я сумел расслабиться. Между тем, представил, как я ловлю мяч и радуюсь.
Я знаю футболистов, которые не хотят заниматься ментальной техникой. Я их понимаю, ведь она не дает никаких гарантий. Ментальная, как впрочем, и физическая тренировка не может мгновенно привести к результату.
В конечном счет, игра любого футболиста зависит от команды. На своей позиции я могу сказать, что у вратаря особое положение. Его нельзя сравнить с полевым игроком. Я – единственный игрок внутри команды. Теннисист, например, по сравнению со мной солист. Он один ответственен за результат матча. У меня же все иначе: мой результат вплотную зависит от игры всей команды – в позитивном и негативном смысле. Если я сделаю грубую ошибку, то команда ее может исправить. И наоборот.
Олеандр сделал Кана первым номером
Конечно, я часто спрашивал себя, где находятся корни моей мотивации. Особенно важное для меня событие - мировое первенство в Испании 1982 года. Мне было 13 лет, и во время полуфиналов я со своими родителями отдыхал в Римини. В финальной встречи я со своим отцом сидел в ресторане и смотрел игру Германия – Италия. Ликование, которое устроили итальянские болельщики при счете 3:0, даже сегодня звучит у меня в ушах. Я едва мог сдержать ярость. Я не мог больше смотреть на это и вышел на улицу. Перед рестораном стоял олеандр. Абсолютно не понимая, что я делаю, я швырнул его, что есть силы, об асфальт. Мой отец ничего не заметил. Я же поклялся в тот момент, что когда-нибудь буду играть в национальной сборной. Я должен был почувствовать эти мгновения счастья, которые только что испытывали итальянские тифози.
В такие моменты у любого спортсмена существует опасность сверхмотивации. Мои выходки в отдельных играх и есть доказательство этому. Сверхмотивация ведет к тому, что у тебя уже возникают проблемы с легкими мячами. Удар с 40 метров может застать тебя врасплох. Обычно я тренируюсь ежедневно по два часа. После чего иду в тренажерный или гимнастический зал. Я всегда думаю о том, как мне зарядить свой аккумулятор. Очень сложно находить мотивацию, если ты постоянно работаешь на лимите. После сезона я беру трехнедельный отпуск, но столь короткое время мне едва хватает на то, что в будущем сезоне найти новый стимул играть. Я часто мечтаю о том, когда я в один из прекрасных дней окажусь на корабле в Средиземном море и проплыву по Сардинии. И чтобы не было вокруг людей, ты один в море и больше никого. Я уверен, когда-нибудь мне удастся осуществить свою мечту.
После чемпионата мира в Японии и Южной Кореи Оливер Кан стал героем нации. В этой главе именитый вратарь как раз рассуждает на тему, что значит для него быть героем. Кроме того, первый номер немецкой сборной рассказывает о том, как ему удалось победить поражение в финале мирового первенства.
Умение падать вниз
Феномен «герой» я особо пережил после последнего чемпионата мира в Южной Корее и Японии. Создается впечатление, что обществу необходимы герои. С одной стороны, для того, чтобы отпраздновать нечто необычное, с другой - чтобы потом того самого героя столкнуть с трона.
Я чувствую себя хорошо в роли героя только некоторое время. Возвышение человека до бога всегда опасно. Тогда человек попадает в сферы, в которых он не совсем может ориентироваться. В этот момент он не чувствует реальность и, действительно, начинает верить в то, о чем говорят в СМИ.
Я сам пережил это безумие. Для бога нет границ, ничего, чтобы тебя остановило, он над всеми. В этот момент ты и можешь с невероятной быстротой упасть вниз. Об этом не стоит забывать никогда.
Конечно, я начал свою карьеру с целью добиться нечто значительного. Ты всегда мечтаешь об успехе, признании и славе. И когда ты действительно знаменит, ты познаешь и обратную сторону медали. После финала Лиги чемпионов 2001 года и мирового первенства 2002 я находился под пристальным вниманием. Я едва ли мог вести личную жизнь. Все, что я сказал или сделал, тотчас обсуждалось в широких массах. Именно тогда я понял, что у славы есть своя цена.
В конечном счете, я человек, который не всегда дисциплинирован. Но я готов чем-то и жертвовать. Я могу быть примером для многих, я могу пожертвовать своими деньгами, я могу доставить людям невероятную радость даже тем, если распишусь на буклетике. Мне всегда приятно, когда по пути на стадион на улице я вижу футболки с моим именем. В такие моменты я думаю, что достиг чего-то очень важного в своей профессии.
Мечта стать агентом 007
Возможно, легче стать героем фильма. Бывший английский футболист Винни Джонс это сделал. Он снялся в фильме Bube Dame в роли короля Аса. Я бы также не отказался от такого предложения. Играя на поле, я постоянно нахожусь под камерами, которые снимают каждое мое движение. Правда, охотнее всего я бы снялся в роли Джеймса Бонда, но в этой жизни мне вряд ли удастся сделать это. Мне нравится игра актеров Курда Юргенса в фильме «Шпион, который меня любит», Клауса Марии Брандауэр в фильме «Никогда не говори никогда» или Герта Фрёбе в «Золотом пальце». Все три актера на свой манер интерпретировали в этих фильмах прототипы нечто злого. Все выглядело шикарно, так как все трое профессионалы и смогли понять темную сторону человечества.
Каждый герой – одинокая фигура. Я часто задаю себе вопрос: «я герой, так как взял три решающие пенальти в финале Лиги чемпионов? Я герой, так как могу очаровать многих людей? Или я трагический герой, так как пропустил решающий мяч во время последнего чемпионата мира?»
Есть не только спортивные герои, но и герои повседневной жизни: пожарные, вытаскивающие детей из огня, врачи, спасающие своих пациентов. Так что же все-таки такое - быть героем? Я думаю, в конечном счете, все зависит от тебя самого. И тихие герои, и признанные всегда принимаются обществом. Если ты герой, ты вовсе не лучше остальных. Борис Беккер был прекрасным теннисистом, таким же, как я вратарь. И что? Неужели это дает право быть кем-то необычным? Нет.
Кубок в руках психолога – металлолом
Я читал большое количество книг по психологии и постоянно спрашивал себя, почему человек не прекращает бороться, и что, собственно говоря, вообще значит быть успешным. В этих книгах описывались психологические и физические стремления человека, которые помогают ему не прекращать свое дело. И для меня позиция - никогда не прекращать - стала своего рода жизненным девизом. Кроме того, я установил, что любой великий успех рождается из больших поражений.
В Японии меня избрали лучшим игроком и вратарем турнира. Эта награда стала подтверждением моей хорошей работы, которую я проделал на протяжении многих лет. Но есть и еще один момент. Каждый кубок, который я держал в руках, доставлял мне радость только на небольшое время. Спустя минуты он становился для меня холодным металлом. Я получил множество призов, и чем больше я их завоевываю, тем чаще думаю, что у меня на полке всего лишь металл. В принципе, для меня важнее результаты и переживания, которые и привели меня к этому кубку; люди, которых я встречал; поражения, сопровождавшие меня. Этот опыт я могу использовать в своей дальнейшей жизни, а кубки на что мне? Красивые и самые ценные призы когда-то покрываются пылью. Это лишь подчеркивает, насколько ничтожна на самом деле цена трофея.
В профессиональном футболе ценность имеет только настоящее. Я настолько хорош, насколько хорошо отыграл в последнем матче. Как у актеров, их гонорар зависит от последней роли.
Бундеслига – повседневность футбольного гешефта
До тех пор, пока я не стал первым номером, моя мотивация была проста, я все делал на автомате. Я хотел стать лучшим, и все предпринимал для этого. Но из своего опыта сделал заключение, что очень сложно поддерживать собственную мотивацию на высоком уровне, когда ты завоевываешь один титул за другим. Чем больше топ-игрок находится на вершине, тем важнее для него найти и развивать искусство и стратегию оставаться первым номером. Это получается лишь тогда, когда ты находишь все новые и новые цели.
Мою самую большую мотивацию я ищу в футболе. Сюда, безусловно, относится чемпионат мира 2006 года. До него еще много времени, поэтому важно, держаться на плаву в обыденном гешефте. Так, например, на чемпионате Европы 2004 года в Португалии играли лучшие команды Европы – французы, голландцы, испанцы, итальянцы, чехи, португальцы и англичане. Европейское первенство – важный сигнал для чемпионата мира, так как многие футболисты, участвовавшие в Португалии, скорее всего, сыграют и на мировом первенстве 2006 года.
Бундеслига же, напротив, для меня повседневность. Кто, как я, играет в «Баварии», у того каждый год есть шанс выиграть титул. Я сверхмотивирован тогда, когда за пять-шесть туров до окончания турнира решается судьба золотых медалей. Выигрыш первого места, а также четверть – или полуфинал Лиги чемпионов – обязанность любого игрока нашего клуба.
Мотивация начинается уже на тренировке. Я тренируюсь всегда на последнем уровне, иначе тренировка становится для меня рутиной. К мотивации принадлежит также и то, что я выбрасываю из головы все внешние влияния, не относящиеся к предстоящей игре. Не без причин все футболисты «Баварии» день до матча в бундеслиге проводят в гостинице, а не в семейном кругу.
Футболист – не теннисист
Мотивация означает для меня и то, что постоянно занимаюсь ментальной техникой. Я думаю об игре, о результате. Если соперник подает угловой, то я представляю себе в этот момент, куда пойдет мяч, и как я его поймаю. Также перед тремя одиннадцатиметровыми в финале Лиги чемпионов 2001 года против «Валенсии» я использовал ментальную технику. Я лежал на траве с закрытыми глазами и представил себя на прекрасном месте, на берегу живописного озера, где все спокойно. С помощью этого я сумел расслабиться. Между тем, представил, как я ловлю мяч и радуюсь.
Я знаю футболистов, которые не хотят заниматься ментальной техникой. Я их понимаю, ведь она не дает никаких гарантий. Ментальная, как впрочем, и физическая тренировка не может мгновенно привести к результату.
В конечном счет, игра любого футболиста зависит от команды. На своей позиции я могу сказать, что у вратаря особое положение. Его нельзя сравнить с полевым игроком. Я – единственный игрок внутри команды. Теннисист, например, по сравнению со мной солист. Он один ответственен за результат матча. У меня же все иначе: мой результат вплотную зависит от игры всей команды – в позитивном и негативном смысле. Если я сделаю грубую ошибку, то команда ее может исправить. И наоборот.
Олеандр сделал Кана первым номером
Конечно, я часто спрашивал себя, где находятся корни моей мотивации. Особенно важное для меня событие - мировое первенство в Испании 1982 года. Мне было 13 лет, и во время полуфиналов я со своими родителями отдыхал в Римини. В финальной встречи я со своим отцом сидел в ресторане и смотрел игру Германия – Италия. Ликование, которое устроили итальянские болельщики при счете 3:0, даже сегодня звучит у меня в ушах. Я едва мог сдержать ярость. Я не мог больше смотреть на это и вышел на улицу. Перед рестораном стоял олеандр. Абсолютно не понимая, что я делаю, я швырнул его, что есть силы, об асфальт. Мой отец ничего не заметил. Я же поклялся в тот момент, что когда-нибудь буду играть в национальной сборной. Я должен был почувствовать эти мгновения счастья, которые только что испытывали итальянские тифози.
В такие моменты у любого спортсмена существует опасность сверхмотивации. Мои выходки в отдельных играх и есть доказательство этому. Сверхмотивация ведет к тому, что у тебя уже возникают проблемы с легкими мячами. Удар с 40 метров может застать тебя врасплох. Обычно я тренируюсь ежедневно по два часа. После чего иду в тренажерный или гимнастический зал. Я всегда думаю о том, как мне зарядить свой аккумулятор. Очень сложно находить мотивацию, если ты постоянно работаешь на лимите. После сезона я беру трехнедельный отпуск, но столь короткое время мне едва хватает на то, что в будущем сезоне найти новый стимул играть. Я часто мечтаю о том, когда я в один из прекрасных дней окажусь на корабле в Средиземном море и проплыву по Сардинии. И чтобы не было вокруг людей, ты один в море и больше никого. Я уверен, когда-нибудь мне удастся осуществить свою мечту.
После чемпионата мира в Японии и Южной Кореи Оливер Кан стал героем нации. В этой главе именитый вратарь как раз рассуждает на тему, что значит для него быть героем. Кроме того, первый номер немецкой сборной рассказывает о том, как ему удалось победить поражение в финале мирового первенства.
Умение падать вниз
Феномен «герой» я особо пережил после последнего чемпионата мира в Южной Корее и Японии. Создается впечатление, что обществу необходимы герои. С одной стороны, для того, чтобы отпраздновать нечто необычное, с другой - чтобы потом того самого героя столкнуть с трона.
Я чувствую себя хорошо в роли героя только некоторое время. Возвышение человека до бога всегда опасно. Тогда человек попадает в сферы, в которых он не совсем может ориентироваться. В этот момент он не чувствует реальность и, действительно, начинает верить в то, о чем говорят в СМИ.
Я сам пережил это безумие. Для бога нет границ, ничего, чтобы тебя остановило, он над всеми. В этот момент ты и можешь с невероятной быстротой упасть вниз. Об этом не стоит забывать никогда.
Конечно, я начал свою карьеру с целью добиться нечто значительного. Ты всегда мечтаешь об успехе, признании и славе. И когда ты действительно знаменит, ты познаешь и обратную сторону медали. После финала Лиги чемпионов 2001 года и мирового первенства 2002 я находился под пристальным вниманием. Я едва ли мог вести личную жизнь. Все, что я сказал или сделал, тотчас обсуждалось в широких массах. Именно тогда я понял, что у славы есть своя цена.
В конечном счете, я человек, который не всегда дисциплинирован. Но я готов чем-то и жертвовать. Я могу быть примером для многих, я могу пожертвовать своими деньгами, я могу доставить людям невероятную радость даже тем, если распишусь на буклетике. Мне всегда приятно, когда по пути на стадион на улице я вижу футболки с моим именем. В такие моменты я думаю, что достиг чего-то очень важного в своей профессии.
Мечта стать агентом 007
Возможно, легче стать героем фильма. Бывший английский футболист Винни Джонс это сделал. Он снялся в фильме Bube Dame в роли короля Аса. Я бы также не отказался от такого предложения. Играя на поле, я постоянно нахожусь под камерами, которые снимают каждое мое движение. Правда, охотнее всего я бы снялся в роли Джеймса Бонда, но в этой жизни мне вряд ли удастся сделать это. Мне нравится игра актеров Курда Юргенса в фильме «Шпион, который меня любит», Клауса Марии Брандауэр в фильме «Никогда не говори никогда» или Герта Фрёбе в «Золотом пальце». Все три актера на свой манер интерпретировали в этих фильмах прототипы нечто злого. Все выглядело шикарно, так как все трое профессионалы и смогли понять темную сторону человечества.
Каждый герой – одинокая фигура. Я часто задаю себе вопрос: «я герой, так как взял три решающие пенальти в финале Лиги чемпионов? Я герой, так как могу очаровать многих людей? Или я трагический герой, так как пропустил решающий мяч во время последнего чемпионата мира?»
Есть не только спортивные герои, но и герои повседневной жизни: пожарные, вытаскивающие детей из огня, врачи, спасающие своих пациентов. Так что же все-таки такое - быть героем? Я думаю, в конечном счете, все зависит от тебя самого. И тихие герои, и признанные всегда принимаются обществом. Если ты герой, ты вовсе не лучше остальных. Борис Беккер был прекрасным теннисистом, таким же, как я вратарь. И что? Неужели это дает право быть кем-то необычным? Нет.
SAXAR
Креативный модератор
Оливер Кан(часть-4)
Немецкий самурай
Японские СМИ во время чемпионата мира сделали из меня не только героя, а настоящего самурая. Предписали мне определенные качества: дисциплина, борьба, самообладание. Особенно им понравилосьмое серьезное лицо. Конечно, это было всего лишь поверхностная характеристика, но после этого я стал интересоваться самураями и их философией. Так, я узнал, что самураи были великими борцами, которые никогда не останавливались и были готовы умереть за свои цели. И то, что самурай должен показать характер после поражений.
После проигранного чемпионата мира японцы стали внимательнее наблюдать за Каном. Как реагирует Кан в тяжелейшие моменты? Сохраняет ли он лицо самурая в такие моменты? Или он пытается спрятаться? После финального свистка в матче с бразильцами я охотнее всего бы убежал куда-нибудь и затаился в тихом месте. Но это было невозможно. Я не мог покинуть поле и должен был присутствовать во время награждение и видеть, как соперник держит в руках Кубок.
Это был один из самых тяжелейших моментов в моей жизни, но и самый примечательный. Я чувствовал, что несмотря на мою волю к победе, я должен был принять это поражение. И я сказал себе: «Я сделал все возможное, но этого было недостаточно. Пожелал удачи сопернику. Он победил меня, и я отхожу назад без ярости и стыда». Слова вертелись у меня в голове, когда я в одиночестве сидел у штанги ворот.
Это был момент, когда ты, спортсмен, готов был умереть за свои цели. Суметь после такого поражения правильно отдохнуть – было высшим моим результатом. Способ поведения самураев мне очень помог при этом. Самурай идет к своей цели - стать великим борцом и отважным человеком, не в одиночестве. Ему помогает осуществить свою мечту духовные средства.
Слепой путешественник
Моя вратарская работа бывает одинокой. Я особенно замечаю это, когда пропускаю гол. Все десять игроков моей команды смотрят на меня: разочарованно, возмущенно или нервозно. Короткое мгновение, и они все разворачиваются, а я вижу только их номера. Они убегают от меня, в то время как я достаю мяч из сетки. Фанаты команды – соперницы заводят истерию от радости. Они кричат, свистят, воют и топают ногами. А я нахожусь в полной жопе. Это есть моменты тотального одиночества. Если ты вратарь, ты должен быть в некотором роде мазохистом. Всегда нужно уметь обходиться с подобной душевной болью. И молчать.
Есть и другая форма одиночества, связанная с нашим кочевым образом жизни. Каждый думает, что работа профессионального футболиста настоящая мечта. В действительности это же выглядит несколько иначе. Например, я живу в прекрасных отелях, но совершенно не вижу городов, в которых мы играем, и не знаю ничего о людях, которые там живут.
Футболисты постоянно в пути. Полжизни мы проводим в чужих, неизвестных местах. До определенного момента я могу убивать там свободное время, но потом наступает время, когда ты не можешь больше читать книги и газеты. Ты ничего не делаешь и все время чего-то ждешь. А еще тренируешься, ешь и спишь. И вскоре выходишь на поле. В итоге речь идет всего лишь о 90 минутах матча. Получается, что из-за этих 90 минут ты томишься все время в отеле. Иногда я ложусь на кровать, смотрю тупо в угол и задаю себе вопрос, что, собственно говоря, я тут делаю. Я просто сижу в номере и до смерти убиваю свое время! В такие моменты я завидую людям, проводящие выходные дни дома. Я не могу даже свободно прогуляться по тем городам, где мы играем. Ко мне сразу подбегут болельщики и попросят расписаться. Поэтому я предпочитаю оставаться в отеле. Через два, три дня в чужом городе мы возвращаемся в Мюнхен; часто я смертельно уставший и у меня нет ни единого желания покидать свой дом.
Если постоянно живешь в таком ритме, то в какой-то момент ощущаешь монотонность своей жизни. И ты ставишь себе задачу разумно проводить время между играми и тренировками. С возрастом ты все больше и больше ощущаешь это. Смесь монотонности, пустоты и ожидания приводит футболистов к известным проблемам – наркотикам и алкоголю.
Футбол выше жизни и смерти
Я лично никогда не имел дело с наркотиками. Когда мне было 16, я время от времени баловался двумя-тремя сигаретами в день. Мои родители сразу же заметили это и серьезно поговорили со мной. С тех пор я не курю.
Иногда меня посещает чувство, что профессиональные футболисты похожи на современных гладиаторов. Впервые мне пришла эта мысль, когда я посмотрел фильм Ридли Скотта «Гладиатор». Посреди арены стоит гладиатор Максимус и требует на бой всю римскую империю. Мне и пришло в голову, что это я.
Конечно, такие игры на античных аренах были слишком примитивными и очень жестокими. Сегодня, в 21 веке, к счастью, такого не увидишь. И все же, как и раньше, люди идут на стадионы для того, чтобы пережить своеобразные ритуалы. Они надевают на себя футболки и шарфы клубов, они радуются, кричат, злятся и плачут. А мы, футболисты, стоим внизу - в этом огромном манеже, и пытаемся удовлетворить желание масс. Тот, кто хотя бы раз был на заполненном стадионе, знает, какое там испытываешь чувство.
Я часто спрашиваю себя, действительно ли люди понимают, что означает для нас, футболистов, вариться все 90 минут в этом чертовском котле. На собственном стадионе у тебя есть защита, а в гостевых матчах ты чувствуешь себя полностью беззащитным. Действительно понять это дано немногим.
Профессиональный спорт – гешефт, который помогает спортсменам осуществить общественный и финансовый скачок. Но и это не все. Мне нравится цитата, пришедшая к нам из Англии: «В футболе речь идет не о жизни и смерти, речь идет о гораздо большем». Будучи игроком «Баварии» ты каждый год борешься за первые места. Если только победа имеет значение, есть большая опасность заржаветь внутренне. Со временем я замечаю, что со своими друзьями и знакомыми я начал общаться по-другому. Я стал забывать о них. Я думал только об успехе и очередной победе.
СМИ пытается сравнить футболистов с поп-звездами. И это неправильно. Если внимательно всмотреться в нашу профессию, то выяснится следующие: большинство футболистов женятся в 21 год, обзаводятся 2-3 детьми и живут закрыто в собственных домах. Это никак нельзя сравнить со стилем жизни поп-звезд.
Оливер Кан мечтает о том, чтобы футбол стал честным и правильным. Принципы Fairplay играют для него важную роль. Тем не менее, вратарь признается, что порой сам нарушает правила честной игры.
В детстве я мечтал играть перед большим количеством народа и получать при этом удовольствие. Я был слишком наивен. У меня была мечта, чтобы в футболе речь шла только о самой игре. Конечно, я хотел встречаться на поле со звездами. Но чем дольше я стою в воротах, тем больше узнаю о том, что профессиональный футбол – гешефт, в котором деньги, тщеславие и власть играют большую роль. Так разрушалась моя мечта.
Особенно важны для меня принципы Fairplay. Но в мире успеха и результатов это понятие играет все меньшую и меньшую роль. Я сам порой отхожу от правил честной игры, но тем не менее, мечтаю, чтобы футбол стал честным и правильным.
Fairplay в ее чистой форме - это нечто для идеалистов. Остались лишь немногие, кто живет с футболом по старым понятиям. Таких людей называют слишком наивными, в основе же своей они правы. В действительности же, футболист, как таковой, не может жить по старым понятиям. Давление, которое он испытывает на протяжении всей своей карьеры, слишком большое. Игрок должен приносить результат и иметь успех. Только это имеет значение в современном футболе.
Fairplay требует в настоящее время от профессионального футболиста высокую степень порядочности. Кто подойдет сегодня к судье и скажет, что решающий гол на 90 минуте он забил рукой? Арбитр мог этого не заметить – но зато это видел весь мир с помощью видеокамер. И гол все же засчитан. В такие моменты думаешь о мяче Диего Армандо Марадоны во время чемпионата мира 1986 года во встречи Аргентина-Англия. «Это была голова Марадоны и Божья рука», - объяснил аргентинец свой поступок для общественности. Я знаю немногих, кто играет по правилам Fairplay. Арсен Венгер, тренер «Арсенала» - такой человек. Однажды вместе со своей командой он выиграл матч при необычных обстоятельствах: противник из-за травмы игрока «Арсенала» выбил мяч в аут, лондонцы после некоторой паузы вбросили мяч в поле, но не сопернику, а своему игроку, который, получив мяч, забил гол. Венгер сказал после встречи, что он не хочет выигрывать игры таким образом, и матч должен быть сыгран еще раз. И действительно была переигровка.
И если где, так это в Англии остался футбол в старом понимании. Футболисты здесь не корчатся на поле после фолов, игроки не провоцируют красных и желтых карточек, зрители же, если соперник сыграл достойно, аплодируют ему после матча – я много раз ощутил это на себе в Манчестере. Это в моем понимании и есть Fairplay. Если же на последних минутах встречи постоянно меняются игроки лишь для того, чтобы выиграть время, то это не имеет никакого отношения к принципам Fairplay.
В гольфе, напротив, Fairplay имеет огромное значение. Здесь я выучил, что значит понятие gentlemanlike. Игра маленьким белым шаром требует высокой степени самодисциплины. Это обусловлено тем, что во время удара других на поле должно быть тихо. И если кто-то ошибся в подсчетах ударов, он сам говорит об этом.
К моей утопии о честности современного футбола принадлежит и то, как зрители реагируют на победу собственной команды. В Германии часто видишь, что одна победы не достаточна для болельщиков. Что-то еще должно случится. Англичане, например, всегда рады голу и кричат Goal, Goal. И этого им достаточно для того, чтобы быть счастливым. Они понимают, у их команды бывают хорошие и сложные периоды, не всегда их клуб может показывать зрелищный футбол. Но главное результат. Победа.
В Германии дела обстоят несколько по-другому. Даже, если немецкая команда выиграла, но сыграла неважно, на следующий день в газетах будут пестреть заголовки по типу «Кризис, новый кризис у чемпиона!». Не удивительно, что Руди Феллер в августе 2003 года после встречи с исландцами (0:0) достаточно резко стал реагировать на критику ведущего Sportschau Вальдемара Хартманна. Хартманн все время пытался говорить о кризисе сборной. Феллер же и среагировал: «Спад, еще больший спад, я больше не могу это слушать». И потребовал от ведущего больше говорить по делу, а не бросаться словами. Я полностью согласился тогда с бундестренером. Критика очень важна, но если она переходит за рамки и не конструктивна, то я ее не воспринимаю.
Немецкий самурай
Японские СМИ во время чемпионата мира сделали из меня не только героя, а настоящего самурая. Предписали мне определенные качества: дисциплина, борьба, самообладание. Особенно им понравилосьмое серьезное лицо. Конечно, это было всего лишь поверхностная характеристика, но после этого я стал интересоваться самураями и их философией. Так, я узнал, что самураи были великими борцами, которые никогда не останавливались и были готовы умереть за свои цели. И то, что самурай должен показать характер после поражений.
После проигранного чемпионата мира японцы стали внимательнее наблюдать за Каном. Как реагирует Кан в тяжелейшие моменты? Сохраняет ли он лицо самурая в такие моменты? Или он пытается спрятаться? После финального свистка в матче с бразильцами я охотнее всего бы убежал куда-нибудь и затаился в тихом месте. Но это было невозможно. Я не мог покинуть поле и должен был присутствовать во время награждение и видеть, как соперник держит в руках Кубок.
Это был один из самых тяжелейших моментов в моей жизни, но и самый примечательный. Я чувствовал, что несмотря на мою волю к победе, я должен был принять это поражение. И я сказал себе: «Я сделал все возможное, но этого было недостаточно. Пожелал удачи сопернику. Он победил меня, и я отхожу назад без ярости и стыда». Слова вертелись у меня в голове, когда я в одиночестве сидел у штанги ворот.
Это был момент, когда ты, спортсмен, готов был умереть за свои цели. Суметь после такого поражения правильно отдохнуть – было высшим моим результатом. Способ поведения самураев мне очень помог при этом. Самурай идет к своей цели - стать великим борцом и отважным человеком, не в одиночестве. Ему помогает осуществить свою мечту духовные средства.
Слепой путешественник
Моя вратарская работа бывает одинокой. Я особенно замечаю это, когда пропускаю гол. Все десять игроков моей команды смотрят на меня: разочарованно, возмущенно или нервозно. Короткое мгновение, и они все разворачиваются, а я вижу только их номера. Они убегают от меня, в то время как я достаю мяч из сетки. Фанаты команды – соперницы заводят истерию от радости. Они кричат, свистят, воют и топают ногами. А я нахожусь в полной жопе. Это есть моменты тотального одиночества. Если ты вратарь, ты должен быть в некотором роде мазохистом. Всегда нужно уметь обходиться с подобной душевной болью. И молчать.
Есть и другая форма одиночества, связанная с нашим кочевым образом жизни. Каждый думает, что работа профессионального футболиста настоящая мечта. В действительности это же выглядит несколько иначе. Например, я живу в прекрасных отелях, но совершенно не вижу городов, в которых мы играем, и не знаю ничего о людях, которые там живут.
Футболисты постоянно в пути. Полжизни мы проводим в чужих, неизвестных местах. До определенного момента я могу убивать там свободное время, но потом наступает время, когда ты не можешь больше читать книги и газеты. Ты ничего не делаешь и все время чего-то ждешь. А еще тренируешься, ешь и спишь. И вскоре выходишь на поле. В итоге речь идет всего лишь о 90 минутах матча. Получается, что из-за этих 90 минут ты томишься все время в отеле. Иногда я ложусь на кровать, смотрю тупо в угол и задаю себе вопрос, что, собственно говоря, я тут делаю. Я просто сижу в номере и до смерти убиваю свое время! В такие моменты я завидую людям, проводящие выходные дни дома. Я не могу даже свободно прогуляться по тем городам, где мы играем. Ко мне сразу подбегут болельщики и попросят расписаться. Поэтому я предпочитаю оставаться в отеле. Через два, три дня в чужом городе мы возвращаемся в Мюнхен; часто я смертельно уставший и у меня нет ни единого желания покидать свой дом.
Если постоянно живешь в таком ритме, то в какой-то момент ощущаешь монотонность своей жизни. И ты ставишь себе задачу разумно проводить время между играми и тренировками. С возрастом ты все больше и больше ощущаешь это. Смесь монотонности, пустоты и ожидания приводит футболистов к известным проблемам – наркотикам и алкоголю.
Футбол выше жизни и смерти
Я лично никогда не имел дело с наркотиками. Когда мне было 16, я время от времени баловался двумя-тремя сигаретами в день. Мои родители сразу же заметили это и серьезно поговорили со мной. С тех пор я не курю.
Иногда меня посещает чувство, что профессиональные футболисты похожи на современных гладиаторов. Впервые мне пришла эта мысль, когда я посмотрел фильм Ридли Скотта «Гладиатор». Посреди арены стоит гладиатор Максимус и требует на бой всю римскую империю. Мне и пришло в голову, что это я.
Конечно, такие игры на античных аренах были слишком примитивными и очень жестокими. Сегодня, в 21 веке, к счастью, такого не увидишь. И все же, как и раньше, люди идут на стадионы для того, чтобы пережить своеобразные ритуалы. Они надевают на себя футболки и шарфы клубов, они радуются, кричат, злятся и плачут. А мы, футболисты, стоим внизу - в этом огромном манеже, и пытаемся удовлетворить желание масс. Тот, кто хотя бы раз был на заполненном стадионе, знает, какое там испытываешь чувство.
Я часто спрашиваю себя, действительно ли люди понимают, что означает для нас, футболистов, вариться все 90 минут в этом чертовском котле. На собственном стадионе у тебя есть защита, а в гостевых матчах ты чувствуешь себя полностью беззащитным. Действительно понять это дано немногим.
Профессиональный спорт – гешефт, который помогает спортсменам осуществить общественный и финансовый скачок. Но и это не все. Мне нравится цитата, пришедшая к нам из Англии: «В футболе речь идет не о жизни и смерти, речь идет о гораздо большем». Будучи игроком «Баварии» ты каждый год борешься за первые места. Если только победа имеет значение, есть большая опасность заржаветь внутренне. Со временем я замечаю, что со своими друзьями и знакомыми я начал общаться по-другому. Я стал забывать о них. Я думал только об успехе и очередной победе.
СМИ пытается сравнить футболистов с поп-звездами. И это неправильно. Если внимательно всмотреться в нашу профессию, то выяснится следующие: большинство футболистов женятся в 21 год, обзаводятся 2-3 детьми и живут закрыто в собственных домах. Это никак нельзя сравнить со стилем жизни поп-звезд.
Оливер Кан мечтает о том, чтобы футбол стал честным и правильным. Принципы Fairplay играют для него важную роль. Тем не менее, вратарь признается, что порой сам нарушает правила честной игры.
В детстве я мечтал играть перед большим количеством народа и получать при этом удовольствие. Я был слишком наивен. У меня была мечта, чтобы в футболе речь шла только о самой игре. Конечно, я хотел встречаться на поле со звездами. Но чем дольше я стою в воротах, тем больше узнаю о том, что профессиональный футбол – гешефт, в котором деньги, тщеславие и власть играют большую роль. Так разрушалась моя мечта.
Особенно важны для меня принципы Fairplay. Но в мире успеха и результатов это понятие играет все меньшую и меньшую роль. Я сам порой отхожу от правил честной игры, но тем не менее, мечтаю, чтобы футбол стал честным и правильным.
Fairplay в ее чистой форме - это нечто для идеалистов. Остались лишь немногие, кто живет с футболом по старым понятиям. Таких людей называют слишком наивными, в основе же своей они правы. В действительности же, футболист, как таковой, не может жить по старым понятиям. Давление, которое он испытывает на протяжении всей своей карьеры, слишком большое. Игрок должен приносить результат и иметь успех. Только это имеет значение в современном футболе.
Fairplay требует в настоящее время от профессионального футболиста высокую степень порядочности. Кто подойдет сегодня к судье и скажет, что решающий гол на 90 минуте он забил рукой? Арбитр мог этого не заметить – но зато это видел весь мир с помощью видеокамер. И гол все же засчитан. В такие моменты думаешь о мяче Диего Армандо Марадоны во время чемпионата мира 1986 года во встречи Аргентина-Англия. «Это была голова Марадоны и Божья рука», - объяснил аргентинец свой поступок для общественности. Я знаю немногих, кто играет по правилам Fairplay. Арсен Венгер, тренер «Арсенала» - такой человек. Однажды вместе со своей командой он выиграл матч при необычных обстоятельствах: противник из-за травмы игрока «Арсенала» выбил мяч в аут, лондонцы после некоторой паузы вбросили мяч в поле, но не сопернику, а своему игроку, который, получив мяч, забил гол. Венгер сказал после встречи, что он не хочет выигрывать игры таким образом, и матч должен быть сыгран еще раз. И действительно была переигровка.
И если где, так это в Англии остался футбол в старом понимании. Футболисты здесь не корчатся на поле после фолов, игроки не провоцируют красных и желтых карточек, зрители же, если соперник сыграл достойно, аплодируют ему после матча – я много раз ощутил это на себе в Манчестере. Это в моем понимании и есть Fairplay. Если же на последних минутах встречи постоянно меняются игроки лишь для того, чтобы выиграть время, то это не имеет никакого отношения к принципам Fairplay.
В гольфе, напротив, Fairplay имеет огромное значение. Здесь я выучил, что значит понятие gentlemanlike. Игра маленьким белым шаром требует высокой степени самодисциплины. Это обусловлено тем, что во время удара других на поле должно быть тихо. И если кто-то ошибся в подсчетах ударов, он сам говорит об этом.
К моей утопии о честности современного футбола принадлежит и то, как зрители реагируют на победу собственной команды. В Германии часто видишь, что одна победы не достаточна для болельщиков. Что-то еще должно случится. Англичане, например, всегда рады голу и кричат Goal, Goal. И этого им достаточно для того, чтобы быть счастливым. Они понимают, у их команды бывают хорошие и сложные периоды, не всегда их клуб может показывать зрелищный футбол. Но главное результат. Победа.
В Германии дела обстоят несколько по-другому. Даже, если немецкая команда выиграла, но сыграла неважно, на следующий день в газетах будут пестреть заголовки по типу «Кризис, новый кризис у чемпиона!». Не удивительно, что Руди Феллер в августе 2003 года после встречи с исландцами (0:0) достаточно резко стал реагировать на критику ведущего Sportschau Вальдемара Хартманна. Хартманн все время пытался говорить о кризисе сборной. Феллер же и среагировал: «Спад, еще больший спад, я больше не могу это слушать». И потребовал от ведущего больше говорить по делу, а не бросаться словами. Я полностью согласился тогда с бундестренером. Критика очень важна, но если она переходит за рамки и не конструктивна, то я ее не воспринимаю.
Legioner
Старожил форума
Джордж Бест
Досье
Страна: Северная Ирландия
Дата рождения: 22 мая 1946 года
Место рождения: Северная Ирландия, Белфаст
Амплуа: нападающий
Клубы: Манчестер Юнайтед (1963-1973 гг.), Данстэйбл Таун (1974 г.), Стокпорт Каунти (1975 г.), Корк Селтик (1975 г.), Фулхэм (1976-1977 гг.), Борнмут (1983 г.), все Англия; Лос-Анджелес Ацтекс (1976-1978 гг.), Форт Лодердэйл Страйкерз (1978-1979 гг.), Сан-Хосе Есквейкс (1980-1981 гг.), все США; Хиберниан (1979-1980 гг.), Шотландия; Брисбен Лайонз (1983 г.), Австралия
Сборная: в сборной Северной Ирландии сыграл 37 матчей, забил 9 голов
Матчи/Голы: в Манчестер Юнайтед сыграл 474 матча, забил 180 голов
Достижения
Клубные:
• Чемпион Англии (2 раза): 1964/65, 1966/67 гг.
• Обладатель Кубка европейских чемпионов (1 раз): 1967/68 гг.
Личные:
• Обладатель "Золотого мяча" (опрос France Football) как лучший футболист Европы (1 раз): 1968 г.
• Лучший футболист Англии (1 раз): 1968 г.
• Лучший бомбардир чемпионата Англии (1 раз): 1967/68 гг.
Футбольная биография
Он мечтал о футболе с пеленок
Сколько раз вам приходилось читать это или нечто сходное в применении к любому мало-мальски значащему футболисту? Десятки? Сотни? То-то же. Надоело! Но, как ни смешно, иногда это оказывается чистейшей и красивой правдой. Как в случае с Бестом. Что может быть беспристрастнее объектива фотокамеры? А кадры, запечатлевшие 14-месячного Джорджа, играющегося с футбольным мячом — святая истинная правда!
Но это мы слегка забежали вперед. А пока — 22 мая 1946 года не больно обширный коллектив Королевского роддома Белфаста суетился вокруг работницы табачной фабрики Галлахера Энн Бест. Измученная, но лучащаяся счастьем мать держала на руках кроху-сына, который увидел свет несколько часов назад. Все было, как всегда в таких случаях — никаких ангелов, присланных возвестить грядущую славу младенца, не наблюдалось, да и зачат он был вовсе не Святым духом, а вполне конкретным отцом — Дики Бестом, токарем с белфастской верфи Харлэнд&Вольф. У отца Бести позаимствовал отменное здоровье и упорство, плавно переходящее в упрямство, у матери, очень неплохой хоккеистки на траве, чуть-чуть не дотянувшей до уровня национальной сборной — хрупкое, изящное телосложение и великолепную координацию движений. Это несомненно. А вот кто даровал Джорджи его великолепный, сверкающий и сияющий талант? Тут возможны как минимум два толкования...
Но оставим этот вопрос теологам. И перенесемся на несколько лет вперед. С того самого момента, как маленький Джордж осознал, что явился на этот свет, он не мыслил себя без футбольного мяча. Его сверстники засыпали в обнимку с любимыми мишками Тедди и распатланными куклами — Бести залезал в кроватку с мячом и орал дурным голосом, когда родители пытались его отобрать. Впрочем, Энн и Дики сильно не настаивали — семья Бестов жила не очень богато, но весело и душа в душу. И в занятиях футболом родители ничего дурного не усматривали — перебесится пацан и пойдет, как папаня, вкалывать на верфь! Или на какой-нибудь пивзавод — разве могла ожидать парнишку из простонародья иная судьбина?!
Вот Бести пять лет, восемь... Как только пареньку подворачивается свободная минутка, он мигом мчится к отцовскому гаражу и начинает обрабатывать его ворота. Крохотные ворота, которые открыла ему дорогу в иной, прекрасный, но полный опасностей мир.
Гений состоит из одного процента таланта и девяноста девяти — труда
Обычно никто не пытается спорить с этим классическим изречением, столь популярным в Советском Союзе. Вкалывай — и будет тебе счастье! А не будет — не беда, успеют подрасти новые поколения рабов, готовых забыть, что в жизни нужно не только страдать и бороться, но и радоваться!
Джордж Бест всегда служил исключением из правила. Наши идеологи фальшиво вздыхали и веско произносили: "Мол, был у парня талант от Бога — так пропил он его, разбросал по карточным столам да сомнительной чистоты простыням... А вот если б он не пил, а трудился, трудился и еще раз трудился! Каких высот бы достиг — страшно подумать! Проклятый мир чистогана и наживы..."
Ну, о том, в какой мере Бест реализовал свой талант (или, как любят говорить у нас, потенциал) можно поспорить и мы непременно займемся этим на надлежащей странице. Здесь — что касается правдивости афоризма.
Бест и в самом деле был дьявольски талантлив — это никому не дано опровергнуть. Но вот насчет процента... Я далеко не случайно упомянул про заветные гаражные ворота. Ибо маленький, а потом и юный Джордж именно у них часами напролет отрабатывал технику работы с мячом. Причем не с футбольным, а теннисным! Откуда-то у Бести взялось понимание, что если он управится с малюсеньким кругляшом, то уж снаряд, принятый на футбольном поле, тем более окажется ему покорен. И еще "адын умный вещ" подсказал Бести инстинкт: великий футболист должен равно владеть обеими ногами! Правша Джордж принялся целыми днями чеканить левой ногой все тот же теннисный мячик. Столь же рьяно и тщательно он тренировался в первые годы выступлений за "Манчестер Юнайтед" — даже видавший виды Бобби Чарльтон дивился завзятости мальца! Гений, говорите? Ну-ну.
Не обходилось и без привычных глазу любителя биографического и мемуарного чтива уличных баталий от рассвета до заката. А что было еще делать детишкам 50-х? Никаких тебе компьютеров и видеоприставок со стрелялками, бродилками и прочими идиотичками, никаких телевизоров с ужастиками и боевиками, никаких футбольных симуляторов — только жизнь во всей ее суровой и неприглядной красе! Скучно? Вот и я не могу представить. Да, господа, в наши дни дворовый футбол, подаривший миру тысячи великих игроков, дворовой футбол, являвший собой лучшую развивающую программу, которую не дано осуществить ни за какие деньги, давно мертв. Имейте дело с больным на все места поколением и футболистами, которые и в 20 лет не умеют элементарного с точки зрения мастера!
Знаете ли вы, что...
...По опросу, охватившему более тысячи журналистов и прочих деятелей, Джордж Бест был признан самым выдающимся спортсменом Британии XX века!
...Джордж Бест — игрок атаки и еще раз атаки? Слово сэру Стэнли Мэтьюзу: "Его искусство подката не уступало его же дриблингу и голевому чутью. Бест защищался ничуть не хуже, чем нападал, и довольно непринужденно держал всю бровку — в его зоне соперникам было не до атакующих действий!"
...В феврале 1965-го студенты Манчестерского колледжа Коммерции весело пошутили: похитили Джорджа Беста. То-то было шороху в "Юнайтед"!
...После одного из матчей защитник "ВБА" Грэм Уильямс — то самый, против которого Бест играл в дебютном своем поединке — остановил Джорджи у бровки: "Молодой человек, задержитесь на минуточку! Я хочу запомнить ваше лицо!" — "???" — "А то в игре я наблюдаю исключительно вашу задницу, да и то снизу, потому как сам давно сижу на своей собственной!"
Чертовски напоминает анекдот о защитнике сборной СССР Борисе Кузнецове, который после игры с бразильцами на ЧМ-58 попросил показать ему Гарринчу. "Ты же весь матч против него играл!" — "Так в игре я только жопу его и видел!.."
...Однажды в шикарной гостинице официант робко постучался в люкс Беста — принес заказанное шампанское. Дверь была открыта, и, не дождавшись ответа, официант вошел без приглашения. После чего обалдел: на огромной кровати валялось немереное количество денег (говорят, 20 тысяч фунтов — по тем временам...), а в них закопалась очередная мисска — то ли галактики, то ли мира, то ли Великобритании (их Бест менял десятками). "Что-нибудь не так, мистер Бест?" — робко вопросил официант. Впоследствии его слова станут эпиграфом к одной из биографий футболиста.
...В 1990 году в прямом эфире одного из всебританских телеканалов состоялось шоу с участием Джорджа Беста. Вообще говоря, он уже не раз устраивал скандалы и вгонял в красу ведущих, но интерес публики превыше всего... На сей раз Бести превзошел самого себя. Он начал с того, что на вопрос: "Что вы любите больше всего?" громко объявил: "Как что? Конечно, трахаться!" Ведущий икнул и попытался сгладить неловкость: "А чем вы занимались последние несколько дней?" — "Как чем? Е...ся!!!" После этого ведущему оставалось лишь развести руками и произнести: "Дамы и господа! Это Джордж Бест..."
Прошу не спешить с обвинениями меня в преднамеренной похабщине. Рекомендую вам самим попытаться воспроизвести описание этого прикола. Для этого сообщаю, что в первом случае Бест употребил глагол shag, во втором — screw.
И потом, разве Джордж Бест не прав? А, читатель?..
Джордж Бест
Джорджа Беста многие называют величайшим игроком всех времен. Эпоха Беста ассоциируется с блестящими днями, проведенными в МЮ, будучи постоянным игроком основы сборной Северной Ирландии, он не смог полностью раскрыться на мировой арене по причине слабости его национальной сборной.
Бест поистине был уникален: молниеносное ускорение, хорошая дистанционная скорость, отличное видение поля, прекрасно бил с обеих ног, хорошо играл головой, мог побороться за мяч, и, конечно же, его непревзойденная способность проникать сквозь оборонительные порядки противника.
За МЮ Бест играл с 1963 по 1974 года на позиции крайнего атакующего полузащитника, выиграв за это время Чемпионаты Англии 1965, 1967 годов, и Кубок Европейских Чемпионов в 1968 году, в том же году он был признан лучшим игроком года Европы и игроком года по версии Ассоциации футбольных обозревателей. Сэр Бобби Чарльтон назвал игру Беста в 60-ые «сенсацией», Пеле отметил Беста как лучшего игрока планеты, на своей родине, в Ольстере, его отмечают, как лучшего из всех кто, когда-либо выходил на футбольное поле.
Джордж Бест появился на свет в Восточном Белфасте 22-ого мая 1946 года. Джордж был старшим ребенком в семье, позже у него появились 4 сестры – Кэрол, Барбара, Джулия , Грейс, и брат Иан. Родители Джорджа, Дикки и Энн Бест, заметили его любовь к футболу еще в нежном возрасте. Энн Бест, отвечая на вопросы о ранних годах жизни своего сына, говорила, что Джордж никогда не расставался с мячом. Первой командой Беста стала местная детская команда Кригафа. Хрупкое сложение Джорджа не помешало ему раскрыть свой талант, но была еще одна проблема – образование. В 11 лет Джордж получил стипендию для обучения в местной Высшей школе Гросвенор, но к несчастью для него основным и единственным видом спорта в ней было регби. Без футбола Джордж чувствовал себя потерянным и начал прогуливать занятия, что не могло не отразиться на его оценках, так что и руководство школы и его родители решили, что будет лучше, если он продолжит учебу в средней школе Лиснашарраха. Туда Бест отправился с мячом и со своими друзьями из начальной школы. В то время юный Джордж симпатизировал «Вулверхэмптон Уондерерс».
В пятнадцатилетнем возрасте Беста нашел в Белфасте один из скаутов МЮ Боб Бишоп, который незамедлительно телеграфировал Мэтту Басби: «Я нашел гения». Перед этим Беста забраковал местный клуб «Гленторан» под предлогом - «слишком хлипкий». Бест приехал в Манчестер на просмотр и был подписан шефом скаутов МЮ Джо Армстронгом.
Однако карьеры могло и не быть. Через 24 часа как он прибыл на «Олд Трафффорд» с другим североирландцем, Эриком Макморди, Бест на пару с приятелем собрали вещи и улетели обратно. Причиной решения стала тоска по дому. Через две недели, после разговора Мэтта Басби с отцом Джорджа, он вернулся.
Первое время Бест числился клерком в Манчестерской судоходной компании, так как МЮ не могли официально подписать его из-за юного возраста.
Став впоследствии профессионалом, 14 сентября 1963 года Бест дебютировал на «Олд Траффорд» в матче против «Вест Бромвич Альбион». После того матча, когда он полностью измотал более опытного оппонента, валлийца Грэхема Уильямса, тот после матча подошел к Бесту пожал ему руку со словами: «Постой сынок, дай мне взглянуть тебе в лицо, целый день вынужден был смотреть тебе в спину»
В том же 1963 году Бест дебютировал в составе сборной Северной Ирландии за команду не старше 18 лет. За считанные дни до своего 18-летия Бест провел первый матч за первую команду страны, соперником североирландцев были англичане. Тренировавший в то время сборную Норманн Керриган, увидев Беста, сказал: «Он выглядит, как та штука, которой я чищу зубы ». Причиной этих слов послужили шевелюра а-ля «Биттлз» и тощая фигура Джорджа. Но Бест быстро и прочно закрепил за собой репутацию лучшего игрока команды.
На Рождество Бест улетел домой, в Белфаст, чтобы провести время с семьей. Руководство МЮ хотело видеть его на поле в игре против «Бернли», которые нанесли поражение МЮ во время Дня Подарков. Бест, проведший к тому времени всего лишь один за команду, заявил, что сыграет, но только с условием, что его отправят на самолете домой, сразу после матча. Для Беста это стало моментом истины, МЮ разгромило противника, а Джордж провел первый мяч.
В 1964 году, перед матчем с Уэльсом, Бест разделил номер с новым вратарем сборной Патом Дженнингсом, насколько они были разными, но как привлекательнее становилась игра команды при их выходе на поле. Многими годами позже Дженнингс вспоминал Беста, как лучшего игрока, с которым или против которого он когда-либо играл.
За 13 лет Джордж сыграл всего лишь 37 матчей в составе национальной сборной, забив в них 9 мячей. Но каждый раз, выходя в зеленой футболке национальной сборной, Бест доставлял зрителям настоящее удовольствие своей игрой.
Новый «малыш Басби», очень скоро он стал движущей силой МЮ, возродившегося после ужасной катастрофы 1958 года. Вместе с Бобби Чарльтоном и Денисом Лоу они стали величайшим трио того времени.
Мировую известность Бест получил в 20-летнем возрасте, благодаря дублю в ворота «Бенфики» в матче на Кубок Чемпионов в 1966 году, это был один из лучших матчей Беста, он сыграл вопреки указанию Мэтта Басби «играть на удержание счета» и забил 2 гола: один головой, и еще один после слаломного прохода, ставив позади себя трех защитников и вратаря. Итог матча – 5:1 и Бест возвращается с сомбреро на голове и прозвищем «Эль Битл», данным ему таблоидом.
Вершина его карьеры в МЮ – финал Кубка Чемпионов 1968 года. И вновь на пути МЮ - «Бенфика». Взяв на себя игру в начале дополнительного времени, Бест получив мяч спиной к воротам, оставил позади себя защитника, обвел вратаря и привычным движением закатил мяч в пустые ворота. Мечта Мэтта Басби стала реальностью.
Нареченный «Пятым битлом», Джордж Бест стал культовой фигурой 60-ых в Англии, привлекательная внешность, отличный стиль, любимец женщин, в его адрес еженедельно приходило до 10000 писем от поклонников, первая поп-звезда – футболист, Бест стал жить как поп-звезда, но не как футболист. Осаждаемый папарацци, он не мог полностью сконцентрироваться на игре. В то же время Бест открыл два ночных клуба и несколько бутиков модной одежды.
Достигнув всего на клубном уровне, Бест начал сдавать, после того как Мэтт Басби ушел в отставку, никто из последующих тренеров не мог удержать Беста под контролем. Джордж очень болезненно воспринимал поражения МЮ, особенно то, что его команду бьют их же «оружием». Интерес к игре начал у Беста постепенно угасать, он начал много пить и как результат появляться на поле все реже, но даже в эти моменты Бест был лучшим, как в 1970 году, когда он забил 6 из 8 голов своей команды в ворота «Нортхэмптон Таун».
В 1972 году Бест объявил о своем уходе, но был возвращен Томми Догерти, тренировавшим в то время команду, но его дни в команду подходили к концу.
В 1974 году, когда Бесту было 27, руководство МЮ приняло решение отчислить его из команды за чрезмерное увлечение алкоголем и постоянные опоздания на матчи и тренировки. В последний раз Бест защищал цвета МЮ 1 января 1974 года на «Лофтус Роуд» в матче против «Куинз Парк Рейнджерз».
В рамках различных соревнований Бест провел 466 матчей за МЮ, забив в них 178 мячей. На протяжении 6 сезонов подряд Бест также становился лучшим бомбардиром команды, став в сезоне 1967/68 года и лучшим бомбардиром чемпионата с 28 голами, выдающийся результат для игрока который, заметим, не был «чистым» нападающим.
Его «второй» после МЮ командой часто называется «Фулхэм». Вернувшись после «отдыха» в Штатах, Бест не растерял своего мастерства, хотя стал чуть медленнее. За «Коттеджерс» Бест забил немало потрясающих голов, хотя вспоминается за потасовку с «собутыльником» Родни Маршем в матче за Кубок Англии против «Херефорд Юнайтед», будучи с ним в одной команде. Бесту нравилось в «Фулхэме» несмотря на то, что за это время он не выиграл ни одного титула.
Все последующие десять лет Бест кочевал из клуба в клуб. Три из них были американскими: «Лос-Анджелес Ацтекс», «Форт Лодердейл Страйкерс» и «Сан-Хосе Эрскуэйкс». В рамках турне по Европе Бест выходил в составе «Детройт Экспресс». Отсутствие ажиотажа вокруг своей персоны помогло Бесту добиться некоторого успеха на поле, в первом своем сезоне за «Ацтеков» он отметился 15 голами в 24 матчах, в следующем сезоне Национальная Американская Лига Футбола признала Беста лучшим полузащитником.
Закат карьеры Беста медленно начался в течение третьего сезона, в 12 матчах он отличился лишь однажды. Переходы в «Сан-Хосе» и «Форт-Лодердейл» успеха не принесли, тем более что вне поля старые «демоны» снова постепенно брали контроль нал ним. В «Сан-Хосе» Бест подружился с владельцем клуба Миланом Мандаричем, с которым на протяжении всей оставшейся жизни поддерживал теплые отношения.
Окончательно Бест повесил бутсы на гвоздь в 1983 году, в возрасте 37 лет. Его последней профессиональной командой стал «Борнмут».
В 1988 году состоялся прощальный матч Джорджа Беста на «Уиндзор Парк» в Белфасте, среди зрителей были сэр Мэтт Басби, Боб Бишоп, открывший миру Беста, а на поле можно было увидеть Пата Дженнингса, Осси Ардилеса, Лайэма Брэйди. Бест забил два гола, один ударом из за штрафной, и один – с пенальти.
Дважды Бест был женат, первая жена - Анжела Макдональд-Джеймс, родившая ему сына Калума, с ней Бест прожил с 1978 по 1986 год; вторая жена - Алекс Перси, на ней Бест был женат с 1995 по 2004 года. Ну и если верить «Дэйли Миррор», то у Беста есть две внебрачные дочери.
В 1984 году Бест подвергся 3-месячному тюремному заключению за вождение в нетрезвом виде и удар полицейского. В феврале 2004 года бест снова был уличен в пьянстве за рулем, на этот раз у него на 20 месяцев отобрали права.
В сентябре 1990 года BBC пригласило Беста для участия в телешоу, Бест появился в абсолютно невменяемом виде, позже он принес извинения за свой поступок, по его словам это был пик его алкоголизма. Годы пристрастия к алкоголю взяли свое, в 2000 году у Беста начались серьезные проблемы с печенью, через два года ему была сделана успешная операция по трансплантации печени.
Бест удостоился огромной порции критики в 2003 году в связи с тем, что в открыто пил белое вино, несмотря на перенесенную годом ранее операцию и абсолютное равнодушие к тем, кто был обеспокоен его состоянием. Годом позже его вторая жена, Алекс выступила в телешоу «Я - знаменитость, спасите меня» с заявлением о постоянных унижениях со стороны мужа в течение всего времени их отношений.
Бест не прекратил злоупотреблять с алкоголем и 3 октября 2005 года он был помещен в частный госпиталь Кромвеля из-за побочного эффекта лекарств, которые он вынужден был принимать, чтобы предотвратить отторжение трансплантированного органа. 27 октября таблоиды объявили о том, что Бест близок к смерти. Несмотря на некоторое улучшение состояния здоровья Беста, в ноябре оно вновь стало критическим. По его просьбе 20 ноября «Ньюс оф Уорлд» напечатало фото Беста на больничной койке с подписью: «Не умирайте как я». В то время ему приходило много открыток с пожеланиями о выздоровлении, одно из них гласило: «От второго игрока в мире», подписанное Пеле. Но все было тщетно: 25 ноября 2005 года сердце Джорджа Беста перестало биться…
3 декабря тело Джорджа Беста покинуло родной дом на Кригаф Роуд, Восточного Белфаста. Более 100.000 людей собралось проводить Беста в последний путь. Похоронен Бест рядом со своей матерью Энн, на кладбище с романтическим названием «Розовая лужайка».
Раннее завершение карьеры и отсутствие на Чемпионате мира – эти моменты ставят вопрос – была удачной футбольная карьера Беста? Но давайте видеть не только негатив, но и тот позитив, который Бест принес в британский футбол своей искрометной игрой, тот славный для него и команды 1968 год. Не будем забывать, что за МЮ Бест провел 10 сезонов, а, к примеру, Кантона – всего пять, да и немногие современные игроки защищали цвета команды больше.
Жизнь Джорджа Беста – классический путь гения, который, обладая огромный даром, все-таки не смог до конца реализовать себя. За месяц до смерти он сказал: «Меня будут помнить за мою игру».
Несомненно, Джордж Бест останется для нас навсегда футбольной иконой.
Цитаты из Беста:
«Почти все свои деньги я потратил на выпивку, женщин и машины, остаток я просто промотал»
(О Дэйвиде Бекхэме) «Левой ногой он бить не умеет, головой он играть не умеет, бороться за мяч он не умеет, много голов он не забивает, а в остальном он молодец»
«Если б я родился уродом, вы бы не услышали о Пеле»
«В 1969 году я завязал с женщинами и выпивкой. Это были худшие 20 минут моей жизни»
«Я не пью, только когда сплю»
«Однажды я сказал, что IQ Гаскойна меньше номера на его футболке, а тот спросил меня, что такое IQ?»
(Об Эрике Кантона) «Я бы отдал все шампанское, которое я выпил за всю жизнь, что выйти с ним за команду на «Олд Траффорд» в матче на еврокубок»
Джордж Бест в МЮ
1963-1974: 466 игр, 178 голов
Чемпионат 361 игра, 137 голов
Кубок Англии 46 игр, 21 гол
Кубок Лиги 25 игр, 9 голов
Еврокубки 34 игры, 11 голов
Профессиональная карьера:
1963-1974 МЮ
1975 «Стокпорт Каунти» 3 игры, 2 гола
1975-1976 «Корк Келтик» 3 игры
1976+1977+1978 «Л.А. Ацтекс» 61 игра, 29 голов
1976-1977 «Фулхэм» 47 игр, 10 голов
1979+1980 «Ф.Л. Страйкерс»33 игры, 7 голов
1979-1980 «Хайберниан» 22 игры, 3 гола
1979-1980+1981 «С.-Х. Эрскэйкс» 86 игр, 34 гола
1983 «Борнмут» 5 игр
1983 «Брисбен Лайонс» 4 игры
Национальная сборная:
1964-1978 Северная Ирландия: 37 игр, 9 голов
Остальные команды:
До 1963 «Кригаф Бойз»
1974 Еврейская община Йоханессбурга: 5 игр
1975 «Данстебл Таун» тов. матчи
1984 «Тобермор Юнайтед» 1 игра
Досье
Страна: Северная Ирландия
Дата рождения: 22 мая 1946 года
Место рождения: Северная Ирландия, Белфаст
Амплуа: нападающий
Клубы: Манчестер Юнайтед (1963-1973 гг.), Данстэйбл Таун (1974 г.), Стокпорт Каунти (1975 г.), Корк Селтик (1975 г.), Фулхэм (1976-1977 гг.), Борнмут (1983 г.), все Англия; Лос-Анджелес Ацтекс (1976-1978 гг.), Форт Лодердэйл Страйкерз (1978-1979 гг.), Сан-Хосе Есквейкс (1980-1981 гг.), все США; Хиберниан (1979-1980 гг.), Шотландия; Брисбен Лайонз (1983 г.), Австралия
Сборная: в сборной Северной Ирландии сыграл 37 матчей, забил 9 голов
Матчи/Голы: в Манчестер Юнайтед сыграл 474 матча, забил 180 голов
Достижения
Клубные:
• Чемпион Англии (2 раза): 1964/65, 1966/67 гг.
• Обладатель Кубка европейских чемпионов (1 раз): 1967/68 гг.
Личные:
• Обладатель "Золотого мяча" (опрос France Football) как лучший футболист Европы (1 раз): 1968 г.
• Лучший футболист Англии (1 раз): 1968 г.
• Лучший бомбардир чемпионата Англии (1 раз): 1967/68 гг.
Футбольная биография
Он мечтал о футболе с пеленок
Сколько раз вам приходилось читать это или нечто сходное в применении к любому мало-мальски значащему футболисту? Десятки? Сотни? То-то же. Надоело! Но, как ни смешно, иногда это оказывается чистейшей и красивой правдой. Как в случае с Бестом. Что может быть беспристрастнее объектива фотокамеры? А кадры, запечатлевшие 14-месячного Джорджа, играющегося с футбольным мячом — святая истинная правда!
Но это мы слегка забежали вперед. А пока — 22 мая 1946 года не больно обширный коллектив Королевского роддома Белфаста суетился вокруг работницы табачной фабрики Галлахера Энн Бест. Измученная, но лучащаяся счастьем мать держала на руках кроху-сына, который увидел свет несколько часов назад. Все было, как всегда в таких случаях — никаких ангелов, присланных возвестить грядущую славу младенца, не наблюдалось, да и зачат он был вовсе не Святым духом, а вполне конкретным отцом — Дики Бестом, токарем с белфастской верфи Харлэнд&Вольф. У отца Бести позаимствовал отменное здоровье и упорство, плавно переходящее в упрямство, у матери, очень неплохой хоккеистки на траве, чуть-чуть не дотянувшей до уровня национальной сборной — хрупкое, изящное телосложение и великолепную координацию движений. Это несомненно. А вот кто даровал Джорджи его великолепный, сверкающий и сияющий талант? Тут возможны как минимум два толкования...
Но оставим этот вопрос теологам. И перенесемся на несколько лет вперед. С того самого момента, как маленький Джордж осознал, что явился на этот свет, он не мыслил себя без футбольного мяча. Его сверстники засыпали в обнимку с любимыми мишками Тедди и распатланными куклами — Бести залезал в кроватку с мячом и орал дурным голосом, когда родители пытались его отобрать. Впрочем, Энн и Дики сильно не настаивали — семья Бестов жила не очень богато, но весело и душа в душу. И в занятиях футболом родители ничего дурного не усматривали — перебесится пацан и пойдет, как папаня, вкалывать на верфь! Или на какой-нибудь пивзавод — разве могла ожидать парнишку из простонародья иная судьбина?!
Вот Бести пять лет, восемь... Как только пареньку подворачивается свободная минутка, он мигом мчится к отцовскому гаражу и начинает обрабатывать его ворота. Крохотные ворота, которые открыла ему дорогу в иной, прекрасный, но полный опасностей мир.
Гений состоит из одного процента таланта и девяноста девяти — труда
Обычно никто не пытается спорить с этим классическим изречением, столь популярным в Советском Союзе. Вкалывай — и будет тебе счастье! А не будет — не беда, успеют подрасти новые поколения рабов, готовых забыть, что в жизни нужно не только страдать и бороться, но и радоваться!
Джордж Бест всегда служил исключением из правила. Наши идеологи фальшиво вздыхали и веско произносили: "Мол, был у парня талант от Бога — так пропил он его, разбросал по карточным столам да сомнительной чистоты простыням... А вот если б он не пил, а трудился, трудился и еще раз трудился! Каких высот бы достиг — страшно подумать! Проклятый мир чистогана и наживы..."
Ну, о том, в какой мере Бест реализовал свой талант (или, как любят говорить у нас, потенциал) можно поспорить и мы непременно займемся этим на надлежащей странице. Здесь — что касается правдивости афоризма.
Бест и в самом деле был дьявольски талантлив — это никому не дано опровергнуть. Но вот насчет процента... Я далеко не случайно упомянул про заветные гаражные ворота. Ибо маленький, а потом и юный Джордж именно у них часами напролет отрабатывал технику работы с мячом. Причем не с футбольным, а теннисным! Откуда-то у Бести взялось понимание, что если он управится с малюсеньким кругляшом, то уж снаряд, принятый на футбольном поле, тем более окажется ему покорен. И еще "адын умный вещ" подсказал Бести инстинкт: великий футболист должен равно владеть обеими ногами! Правша Джордж принялся целыми днями чеканить левой ногой все тот же теннисный мячик. Столь же рьяно и тщательно он тренировался в первые годы выступлений за "Манчестер Юнайтед" — даже видавший виды Бобби Чарльтон дивился завзятости мальца! Гений, говорите? Ну-ну.
Не обходилось и без привычных глазу любителя биографического и мемуарного чтива уличных баталий от рассвета до заката. А что было еще делать детишкам 50-х? Никаких тебе компьютеров и видеоприставок со стрелялками, бродилками и прочими идиотичками, никаких телевизоров с ужастиками и боевиками, никаких футбольных симуляторов — только жизнь во всей ее суровой и неприглядной красе! Скучно? Вот и я не могу представить. Да, господа, в наши дни дворовый футбол, подаривший миру тысячи великих игроков, дворовой футбол, являвший собой лучшую развивающую программу, которую не дано осуществить ни за какие деньги, давно мертв. Имейте дело с больным на все места поколением и футболистами, которые и в 20 лет не умеют элементарного с точки зрения мастера!
Знаете ли вы, что...
...По опросу, охватившему более тысячи журналистов и прочих деятелей, Джордж Бест был признан самым выдающимся спортсменом Британии XX века!
...Джордж Бест — игрок атаки и еще раз атаки? Слово сэру Стэнли Мэтьюзу: "Его искусство подката не уступало его же дриблингу и голевому чутью. Бест защищался ничуть не хуже, чем нападал, и довольно непринужденно держал всю бровку — в его зоне соперникам было не до атакующих действий!"
...В феврале 1965-го студенты Манчестерского колледжа Коммерции весело пошутили: похитили Джорджа Беста. То-то было шороху в "Юнайтед"!
...После одного из матчей защитник "ВБА" Грэм Уильямс — то самый, против которого Бест играл в дебютном своем поединке — остановил Джорджи у бровки: "Молодой человек, задержитесь на минуточку! Я хочу запомнить ваше лицо!" — "???" — "А то в игре я наблюдаю исключительно вашу задницу, да и то снизу, потому как сам давно сижу на своей собственной!"
Чертовски напоминает анекдот о защитнике сборной СССР Борисе Кузнецове, который после игры с бразильцами на ЧМ-58 попросил показать ему Гарринчу. "Ты же весь матч против него играл!" — "Так в игре я только жопу его и видел!.."
...Однажды в шикарной гостинице официант робко постучался в люкс Беста — принес заказанное шампанское. Дверь была открыта, и, не дождавшись ответа, официант вошел без приглашения. После чего обалдел: на огромной кровати валялось немереное количество денег (говорят, 20 тысяч фунтов — по тем временам...), а в них закопалась очередная мисска — то ли галактики, то ли мира, то ли Великобритании (их Бест менял десятками). "Что-нибудь не так, мистер Бест?" — робко вопросил официант. Впоследствии его слова станут эпиграфом к одной из биографий футболиста.
...В 1990 году в прямом эфире одного из всебританских телеканалов состоялось шоу с участием Джорджа Беста. Вообще говоря, он уже не раз устраивал скандалы и вгонял в красу ведущих, но интерес публики превыше всего... На сей раз Бести превзошел самого себя. Он начал с того, что на вопрос: "Что вы любите больше всего?" громко объявил: "Как что? Конечно, трахаться!" Ведущий икнул и попытался сгладить неловкость: "А чем вы занимались последние несколько дней?" — "Как чем? Е...ся!!!" После этого ведущему оставалось лишь развести руками и произнести: "Дамы и господа! Это Джордж Бест..."
Прошу не спешить с обвинениями меня в преднамеренной похабщине. Рекомендую вам самим попытаться воспроизвести описание этого прикола. Для этого сообщаю, что в первом случае Бест употребил глагол shag, во втором — screw.
И потом, разве Джордж Бест не прав? А, читатель?..
Джордж Бест
Джорджа Беста многие называют величайшим игроком всех времен. Эпоха Беста ассоциируется с блестящими днями, проведенными в МЮ, будучи постоянным игроком основы сборной Северной Ирландии, он не смог полностью раскрыться на мировой арене по причине слабости его национальной сборной.
Бест поистине был уникален: молниеносное ускорение, хорошая дистанционная скорость, отличное видение поля, прекрасно бил с обеих ног, хорошо играл головой, мог побороться за мяч, и, конечно же, его непревзойденная способность проникать сквозь оборонительные порядки противника.
За МЮ Бест играл с 1963 по 1974 года на позиции крайнего атакующего полузащитника, выиграв за это время Чемпионаты Англии 1965, 1967 годов, и Кубок Европейских Чемпионов в 1968 году, в том же году он был признан лучшим игроком года Европы и игроком года по версии Ассоциации футбольных обозревателей. Сэр Бобби Чарльтон назвал игру Беста в 60-ые «сенсацией», Пеле отметил Беста как лучшего игрока планеты, на своей родине, в Ольстере, его отмечают, как лучшего из всех кто, когда-либо выходил на футбольное поле.
Джордж Бест появился на свет в Восточном Белфасте 22-ого мая 1946 года. Джордж был старшим ребенком в семье, позже у него появились 4 сестры – Кэрол, Барбара, Джулия , Грейс, и брат Иан. Родители Джорджа, Дикки и Энн Бест, заметили его любовь к футболу еще в нежном возрасте. Энн Бест, отвечая на вопросы о ранних годах жизни своего сына, говорила, что Джордж никогда не расставался с мячом. Первой командой Беста стала местная детская команда Кригафа. Хрупкое сложение Джорджа не помешало ему раскрыть свой талант, но была еще одна проблема – образование. В 11 лет Джордж получил стипендию для обучения в местной Высшей школе Гросвенор, но к несчастью для него основным и единственным видом спорта в ней было регби. Без футбола Джордж чувствовал себя потерянным и начал прогуливать занятия, что не могло не отразиться на его оценках, так что и руководство школы и его родители решили, что будет лучше, если он продолжит учебу в средней школе Лиснашарраха. Туда Бест отправился с мячом и со своими друзьями из начальной школы. В то время юный Джордж симпатизировал «Вулверхэмптон Уондерерс».
В пятнадцатилетнем возрасте Беста нашел в Белфасте один из скаутов МЮ Боб Бишоп, который незамедлительно телеграфировал Мэтту Басби: «Я нашел гения». Перед этим Беста забраковал местный клуб «Гленторан» под предлогом - «слишком хлипкий». Бест приехал в Манчестер на просмотр и был подписан шефом скаутов МЮ Джо Армстронгом.
Однако карьеры могло и не быть. Через 24 часа как он прибыл на «Олд Трафффорд» с другим североирландцем, Эриком Макморди, Бест на пару с приятелем собрали вещи и улетели обратно. Причиной решения стала тоска по дому. Через две недели, после разговора Мэтта Басби с отцом Джорджа, он вернулся.
Первое время Бест числился клерком в Манчестерской судоходной компании, так как МЮ не могли официально подписать его из-за юного возраста.
Став впоследствии профессионалом, 14 сентября 1963 года Бест дебютировал на «Олд Траффорд» в матче против «Вест Бромвич Альбион». После того матча, когда он полностью измотал более опытного оппонента, валлийца Грэхема Уильямса, тот после матча подошел к Бесту пожал ему руку со словами: «Постой сынок, дай мне взглянуть тебе в лицо, целый день вынужден был смотреть тебе в спину»
В том же 1963 году Бест дебютировал в составе сборной Северной Ирландии за команду не старше 18 лет. За считанные дни до своего 18-летия Бест провел первый матч за первую команду страны, соперником североирландцев были англичане. Тренировавший в то время сборную Норманн Керриган, увидев Беста, сказал: «Он выглядит, как та штука, которой я чищу зубы ». Причиной этих слов послужили шевелюра а-ля «Биттлз» и тощая фигура Джорджа. Но Бест быстро и прочно закрепил за собой репутацию лучшего игрока команды.
На Рождество Бест улетел домой, в Белфаст, чтобы провести время с семьей. Руководство МЮ хотело видеть его на поле в игре против «Бернли», которые нанесли поражение МЮ во время Дня Подарков. Бест, проведший к тому времени всего лишь один за команду, заявил, что сыграет, но только с условием, что его отправят на самолете домой, сразу после матча. Для Беста это стало моментом истины, МЮ разгромило противника, а Джордж провел первый мяч.
В 1964 году, перед матчем с Уэльсом, Бест разделил номер с новым вратарем сборной Патом Дженнингсом, насколько они были разными, но как привлекательнее становилась игра команды при их выходе на поле. Многими годами позже Дженнингс вспоминал Беста, как лучшего игрока, с которым или против которого он когда-либо играл.
За 13 лет Джордж сыграл всего лишь 37 матчей в составе национальной сборной, забив в них 9 мячей. Но каждый раз, выходя в зеленой футболке национальной сборной, Бест доставлял зрителям настоящее удовольствие своей игрой.
Новый «малыш Басби», очень скоро он стал движущей силой МЮ, возродившегося после ужасной катастрофы 1958 года. Вместе с Бобби Чарльтоном и Денисом Лоу они стали величайшим трио того времени.
Мировую известность Бест получил в 20-летнем возрасте, благодаря дублю в ворота «Бенфики» в матче на Кубок Чемпионов в 1966 году, это был один из лучших матчей Беста, он сыграл вопреки указанию Мэтта Басби «играть на удержание счета» и забил 2 гола: один головой, и еще один после слаломного прохода, ставив позади себя трех защитников и вратаря. Итог матча – 5:1 и Бест возвращается с сомбреро на голове и прозвищем «Эль Битл», данным ему таблоидом.
Вершина его карьеры в МЮ – финал Кубка Чемпионов 1968 года. И вновь на пути МЮ - «Бенфика». Взяв на себя игру в начале дополнительного времени, Бест получив мяч спиной к воротам, оставил позади себя защитника, обвел вратаря и привычным движением закатил мяч в пустые ворота. Мечта Мэтта Басби стала реальностью.
Нареченный «Пятым битлом», Джордж Бест стал культовой фигурой 60-ых в Англии, привлекательная внешность, отличный стиль, любимец женщин, в его адрес еженедельно приходило до 10000 писем от поклонников, первая поп-звезда – футболист, Бест стал жить как поп-звезда, но не как футболист. Осаждаемый папарацци, он не мог полностью сконцентрироваться на игре. В то же время Бест открыл два ночных клуба и несколько бутиков модной одежды.
Достигнув всего на клубном уровне, Бест начал сдавать, после того как Мэтт Басби ушел в отставку, никто из последующих тренеров не мог удержать Беста под контролем. Джордж очень болезненно воспринимал поражения МЮ, особенно то, что его команду бьют их же «оружием». Интерес к игре начал у Беста постепенно угасать, он начал много пить и как результат появляться на поле все реже, но даже в эти моменты Бест был лучшим, как в 1970 году, когда он забил 6 из 8 голов своей команды в ворота «Нортхэмптон Таун».
В 1972 году Бест объявил о своем уходе, но был возвращен Томми Догерти, тренировавшим в то время команду, но его дни в команду подходили к концу.
В 1974 году, когда Бесту было 27, руководство МЮ приняло решение отчислить его из команды за чрезмерное увлечение алкоголем и постоянные опоздания на матчи и тренировки. В последний раз Бест защищал цвета МЮ 1 января 1974 года на «Лофтус Роуд» в матче против «Куинз Парк Рейнджерз».
В рамках различных соревнований Бест провел 466 матчей за МЮ, забив в них 178 мячей. На протяжении 6 сезонов подряд Бест также становился лучшим бомбардиром команды, став в сезоне 1967/68 года и лучшим бомбардиром чемпионата с 28 голами, выдающийся результат для игрока который, заметим, не был «чистым» нападающим.
Его «второй» после МЮ командой часто называется «Фулхэм». Вернувшись после «отдыха» в Штатах, Бест не растерял своего мастерства, хотя стал чуть медленнее. За «Коттеджерс» Бест забил немало потрясающих голов, хотя вспоминается за потасовку с «собутыльником» Родни Маршем в матче за Кубок Англии против «Херефорд Юнайтед», будучи с ним в одной команде. Бесту нравилось в «Фулхэме» несмотря на то, что за это время он не выиграл ни одного титула.
Все последующие десять лет Бест кочевал из клуба в клуб. Три из них были американскими: «Лос-Анджелес Ацтекс», «Форт Лодердейл Страйкерс» и «Сан-Хосе Эрскуэйкс». В рамках турне по Европе Бест выходил в составе «Детройт Экспресс». Отсутствие ажиотажа вокруг своей персоны помогло Бесту добиться некоторого успеха на поле, в первом своем сезоне за «Ацтеков» он отметился 15 голами в 24 матчах, в следующем сезоне Национальная Американская Лига Футбола признала Беста лучшим полузащитником.
Закат карьеры Беста медленно начался в течение третьего сезона, в 12 матчах он отличился лишь однажды. Переходы в «Сан-Хосе» и «Форт-Лодердейл» успеха не принесли, тем более что вне поля старые «демоны» снова постепенно брали контроль нал ним. В «Сан-Хосе» Бест подружился с владельцем клуба Миланом Мандаричем, с которым на протяжении всей оставшейся жизни поддерживал теплые отношения.
Окончательно Бест повесил бутсы на гвоздь в 1983 году, в возрасте 37 лет. Его последней профессиональной командой стал «Борнмут».
В 1988 году состоялся прощальный матч Джорджа Беста на «Уиндзор Парк» в Белфасте, среди зрителей были сэр Мэтт Басби, Боб Бишоп, открывший миру Беста, а на поле можно было увидеть Пата Дженнингса, Осси Ардилеса, Лайэма Брэйди. Бест забил два гола, один ударом из за штрафной, и один – с пенальти.
Дважды Бест был женат, первая жена - Анжела Макдональд-Джеймс, родившая ему сына Калума, с ней Бест прожил с 1978 по 1986 год; вторая жена - Алекс Перси, на ней Бест был женат с 1995 по 2004 года. Ну и если верить «Дэйли Миррор», то у Беста есть две внебрачные дочери.
В 1984 году Бест подвергся 3-месячному тюремному заключению за вождение в нетрезвом виде и удар полицейского. В феврале 2004 года бест снова был уличен в пьянстве за рулем, на этот раз у него на 20 месяцев отобрали права.
В сентябре 1990 года BBC пригласило Беста для участия в телешоу, Бест появился в абсолютно невменяемом виде, позже он принес извинения за свой поступок, по его словам это был пик его алкоголизма. Годы пристрастия к алкоголю взяли свое, в 2000 году у Беста начались серьезные проблемы с печенью, через два года ему была сделана успешная операция по трансплантации печени.
Бест удостоился огромной порции критики в 2003 году в связи с тем, что в открыто пил белое вино, несмотря на перенесенную годом ранее операцию и абсолютное равнодушие к тем, кто был обеспокоен его состоянием. Годом позже его вторая жена, Алекс выступила в телешоу «Я - знаменитость, спасите меня» с заявлением о постоянных унижениях со стороны мужа в течение всего времени их отношений.
Бест не прекратил злоупотреблять с алкоголем и 3 октября 2005 года он был помещен в частный госпиталь Кромвеля из-за побочного эффекта лекарств, которые он вынужден был принимать, чтобы предотвратить отторжение трансплантированного органа. 27 октября таблоиды объявили о том, что Бест близок к смерти. Несмотря на некоторое улучшение состояния здоровья Беста, в ноябре оно вновь стало критическим. По его просьбе 20 ноября «Ньюс оф Уорлд» напечатало фото Беста на больничной койке с подписью: «Не умирайте как я». В то время ему приходило много открыток с пожеланиями о выздоровлении, одно из них гласило: «От второго игрока в мире», подписанное Пеле. Но все было тщетно: 25 ноября 2005 года сердце Джорджа Беста перестало биться…
3 декабря тело Джорджа Беста покинуло родной дом на Кригаф Роуд, Восточного Белфаста. Более 100.000 людей собралось проводить Беста в последний путь. Похоронен Бест рядом со своей матерью Энн, на кладбище с романтическим названием «Розовая лужайка».
Раннее завершение карьеры и отсутствие на Чемпионате мира – эти моменты ставят вопрос – была удачной футбольная карьера Беста? Но давайте видеть не только негатив, но и тот позитив, который Бест принес в британский футбол своей искрометной игрой, тот славный для него и команды 1968 год. Не будем забывать, что за МЮ Бест провел 10 сезонов, а, к примеру, Кантона – всего пять, да и немногие современные игроки защищали цвета команды больше.
Жизнь Джорджа Беста – классический путь гения, который, обладая огромный даром, все-таки не смог до конца реализовать себя. За месяц до смерти он сказал: «Меня будут помнить за мою игру».
Несомненно, Джордж Бест останется для нас навсегда футбольной иконой.
Цитаты из Беста:
«Почти все свои деньги я потратил на выпивку, женщин и машины, остаток я просто промотал»
(О Дэйвиде Бекхэме) «Левой ногой он бить не умеет, головой он играть не умеет, бороться за мяч он не умеет, много голов он не забивает, а в остальном он молодец»
«Если б я родился уродом, вы бы не услышали о Пеле»
«В 1969 году я завязал с женщинами и выпивкой. Это были худшие 20 минут моей жизни»
«Я не пью, только когда сплю»
«Однажды я сказал, что IQ Гаскойна меньше номера на его футболке, а тот спросил меня, что такое IQ?»
(Об Эрике Кантона) «Я бы отдал все шампанское, которое я выпил за всю жизнь, что выйти с ним за команду на «Олд Траффорд» в матче на еврокубок»
Джордж Бест в МЮ
1963-1974: 466 игр, 178 голов
Чемпионат 361 игра, 137 голов
Кубок Англии 46 игр, 21 гол
Кубок Лиги 25 игр, 9 голов
Еврокубки 34 игры, 11 голов
Профессиональная карьера:
1963-1974 МЮ
1975 «Стокпорт Каунти» 3 игры, 2 гола
1975-1976 «Корк Келтик» 3 игры
1976+1977+1978 «Л.А. Ацтекс» 61 игра, 29 голов
1976-1977 «Фулхэм» 47 игр, 10 голов
1979+1980 «Ф.Л. Страйкерс»33 игры, 7 голов
1979-1980 «Хайберниан» 22 игры, 3 гола
1979-1980+1981 «С.-Х. Эрскэйкс» 86 игр, 34 гола
1983 «Борнмут» 5 игр
1983 «Брисбен Лайонс» 4 игры
Национальная сборная:
1964-1978 Северная Ирландия: 37 игр, 9 голов
Остальные команды:
До 1963 «Кригаф Бойз»
1974 Еврейская община Йоханессбурга: 5 игр
1975 «Данстебл Таун» тов. матчи
1984 «Тобермор Юнайтед» 1 игра
KR@$N0D@R 2000
Участник
мож у кого есть ссылочки на книги футболистов? очень было бы прочитать книги Бекхема или Кина
SAXAR
Креативный модератор
По просьбам ,книга Кина